Титановый король - Юлия Резник

самая дверь открывается, и Никита с Данилом выбегают в коридор двумя неудержимыми смерчами.

– Папа! Папа приехал…

– Ты ж не за нами?

– Что значит – не за вами? – удивляюсь я.

– Ты нас не заберешь? – спрашивает в ответ Никита.

– Мы еще сможем поиграть в веревочном парке? Нам Дина обещала! – разъясняет вопрос брата Данил.

– Угу… Сразу после уроков. Мы все уроки сделали, и даже классную работу! Рука сейчас отвалится. Вот, посмотри…

Черте что. Со всех сторон засада. И как, прикажете, теперь их выманить из ее дома? А может, и не надо выманивать, пока нас никто не гонит? Ну, куда нам идти? Господи, как же это все надоело! Еще и Татьяна Лаврентьевна не звонит. А она – моя последняя надежда как-то выбраться из все сильнее затягивающей трясины. С остервенением растираю лицо.

– Скоро стемнеет.

– Ну, вот и погуляем до темноты. Пожалуйста, папа! Дина нам обещала!

Дина слишком много себе позволяет. А ведь я не давал ей на то никаких прав.

– Ладно. Кто первый? – с боевым кличем проношусь к двери. Пацаны несутся следом, орут, что так нечестно, что они даже не успели одеться.

– Ничего не знаю, – смеюсь я, это почти истерика… Просовываю ноги в древние кожаные ботинки. Мех в них давно вытерся, и зимой на остановках ноги промерзают до костей. В том году мы с Лизой планировали купить мне новые сапоги, а потом ее не стало, и все наши планы пошли по одному месту. Дни сваливались в недели, недели в месяцы, зима проходила мимо... И вот на носу вторая, уже вторая зима без нее! Ну, и без сапог, понятно. А еще, вполне возможно, первая без наших мальчиков.

Глаза жжет, ветер бьет в лицо, и я хочу думать, что влага на щеках – это просто дождь. Но ведь нет… Нет! Это слезы бессилия. Боль выкручивает суставы, рвет жилы, перемалывает в муку кости… Я резко останавливаюсь, чтобы не чувствовать, как саднит в груди, словно там все до мяса стерто.

– Я первый, пап! Ты отстал, ты отстал! Ха-ха…

– Я тоже первый!

– А вот и нет.

Данил толкает Ника в кучу изрядно пожухших листьев. И пока они друг друга с хохотом тузят, я взбираюсь высоко-высоко, между раскидистых голых ветвей, над изумрудным морем вечнозеленых сосен, словно надеюсь, что там меня не найдут… Я прислоняюсь лбом к отсыревшей шершавой коре. Я сгниваю заживо… То, что от меня осталось, разлагается и смердит.

– Пап, ты что! Нельзя так высоко без карабина!

– Слезай! Дина не разрешает лазать, не пристегнувшись!

Голос сыновей звучит непривычно испуганно. На эмоциях я и впрямь взлетел за пару секунд едва ли не на макушку, как гребаный вампир из «Сумерек», фильма, который я посмотрел, потому что Лиза хотела. Я ее потом так долго дразнил, что ей нравится эта фигня. Я над ней смеялся… По-доброму, конечно. Но, господи, если бы только Лиза была жива, я пересмотрел бы с ней все сопливые девчоночьи фильмы, какие есть на планете. Я бы все что угодно. Я бы…

– Папочка, – в голосе Данила слышатся плохо сдерживаемые слезы.

– Ух ты ж черт! Кажется, я и впрямь забыл страховку.

– Ну, а мы тебе про что говорим?!

– Да вы не переживайте. Смотрите, я слезаю!

Ага, сказать легко. Как и взобраться, а вот действительно слезть потом… Взмокшую спину холодит ветер, ноги так и норовят соскользнуть с влажных после дождя веток. Ободранные в кровь руки дрожат. Чтобы отвлечь пацанов от происходящего, пытаюсь заговорить им зубы.

– Вы пока пристегивайтесь, ага? И ни в коем случае за мной не повторяйте.

– Нашел дураков! – фыркает Никита, вызывая у меня смех. Ну, а что? Намек понятен. Ребенок явно решил, что батя из последних, если ему хватило ума выкинуть такой фокус. Вытираю плечом слезы. Говорю же – истерика. Даю себе отдышаться, опускаю ногу на еще одну ветку ниже и не замечаю, как та соскальзывает. Снизу доносится короткое пугливое «ах». Я успеваю в последний момент уцепиться за ветку рукой. Такая вот скотина человек. Все на рефлексах… Даже если ты сам и не прочь сдохнуть, что-то внутри тебя будет до последнего цепляться за жизнь.

– Все нормально, – пыхчу, хватаюсь для надежности второй рукой за ветку и на этот раз еще более осторожно нащупываю ногой опору. Дальше спуститься – плевое дело. Спрыгиваю в мягкую подстилку изо мха, листьев и осыпавшихся кедровых игл. Дурашливо кланяюсь – так вряд ли кто сможет заметить слезы. – Смертельный номер!

– Клоун, – шипит Дина.

– Вот это да! Пап, ты и правда настоящий акробат. Но так нельзя, – в который раз повторяет все еще немного напуганный Данька.

– Точно. Это было рискованно. Но так вышло случайно. Я просто забыл о страховке.

Пацаны кивают. Для них инцидент исчерпан. Они с радостью переключаются, пристегивают карабины и начинают восхождение по лесенке сами. Я отхожу, чтобы удостовериться, что страховка закреплена правильно. Внутри все еще мелко-мелко подрагивает. Да и стертые в кровь руки не добавляют мне ловкости. Мальчишки один за другим взбираются на дерево и начинают двигаться дальше, по протянутой между двумя осинами веревочной лестнице. Чтобы лучше их разглядеть, я задираю голову к кронам, отступаю на шаг и натыкаюсь на стоящую совсем рядом со мной Дину.

– Что-то не так? – спрашиваю я, отводя наверняка красные, как у мыши, глаза.

– Угу. В следующий раз, пожалуйста, если ты решишь себя прикончить, сделай это где-нибудь в другом месте.

ГЛАВА 17

Дина

Фед ничего мне не отвечает. Впрочем, я этого и не жду. Ни один вменяемый человек не признается, что он хотел бы сдохнуть, потому что признать такое – все равно что вывесить белый флаг. А Федор не такой, я это знаю точно. Фед из той редкой нынче породы мужчин, которые никогда не сдаются и во всем идут до конца. Именно эта отчаянная решимость меня в нем и пугает так сильно. Я не могу избавиться от страха, что загнанный в угол, он может выкинуть такую глупость, которую даже мне не под силу будет исправить… Какого-то черта он вбил себе в голову, что если ничего