Завещание старого вора - Евгений Евгеньевич Сухов

мастер этого дела. Не зная точного названия инструмента, не особенно представляя, для чего он предназначен, Никанор действовал так, как будто имел тридцатилетний опыт ювелирной работы. Глядя на него со стороны, никто даже не заподозрил бы, что все эти шаберы и гладилки он держит в руках впервые в жизни. На людей, которые наблюдали за ним с улицы, его лицедейство должно было произвести должное впечатление.

Майор Рогов собрал оперативников в комнате с темными занавесками на окнах. Эти серьезные люди в неброской одежде чем-то неуловимо походили друг на друга. Все они в ожидании смотрели на майора. Для многих из них до сих пор оставалось непонятным, почему их вызвали из пригородов для проведения этой операции. Ведь в МУРе и своих классных специалистов предостаточно. Но приказы не обсуждаются. Оперативники прибыли в Москву в установленный срок, разместились на конспиративных квартирах и к назначенному часу, воспользовавшись густыми сумерками, подтянулись на Земскую улицу. Там им и предстояло произвести захват бандитов.

– Примерно через два часа в дом попытается проникнуть банда грабителей и убийц, – проговорил майор Рогов твердым, уверенным голосом. – Как именно они это сделают – пройдут через двор к двери или выдавят окно, – я не знаю. Поэтому нужно быть готовым к любым неожиданностям. Не будет лишним повторить, что мы захватываем очень опасных преступников, которые не остановятся ни перед какими жертвами. Им просто нечего терять. Действовать нужно жестко и предельно решительно. Уложить их мордой в пол и связать!

В глазах сотрудников уголовного розыска читалось полное понимание, уверенность в своих силах. Каждый из них не однажды выходил на задержание.

Рогов посмотрел на крепкого тридцатилетнего лейтенанта со светлыми короткими волосами и проговорил:

– Ты, Головин, встанешь за дверью. Как только бандиты войдут, захлопнешь ее и разоружишь последнего из них. Справишься?

– Справлюсь, товарищ майор, – отвечал лейтенант. – Не впервой!

Александр Федорович ткнул пальцем на оперативников из Владимира, стоявших в углу комнаты.

– Вы втроем спрячетесь в чулане, дверь оставите открытой и станете следить за входом. В темноте вас заметно не будет, зато вы увидите всех. Как только Головин приступит к задержанию, вы разоружаете остальных бандитов. Действовать решительно и жестко, безжалостно ломать всякое сопротивление! Всем остальным рассредоточиться по комнатам и сидеть там тихо, как мыши! Ваша задача – вовремя подоспеть на помощь своим товарищам. – Майор Рогов остановил взгляд на рыжеватом долговязом парне из Подольска и продолжил: – Группе лейтенанта Седых оставаться на улице и закрыть бандитам все пути отступления. Ни один из них не должен уйти! Вопросы есть? Вопросов нет! Тогда еще раз проверяем оружие и расходимся по местам!

Ночь выдалась темной. Облака висели низко, наваливались всем своим громадьем на верхушки крон. На небе ни звездочки. Луна, еще вчера полная и ясная, вдруг куда-то запропастилась. На том месте, где она обычно висела, зияла черная беспросветная пустота.

Земля и небо перемешались, слились в нечто единое. Чернота хищно поглощала все, что находилось вдалеке и поблизости.

– Поторапливайтесь, – сказал Шаман чуть отставшим приятелям.

Когда они вышли на дорогу, стало как-то повеселее. Здесь горели фонари, вытянувшиеся в длинную тусклую ленту. Однако дома были черны, светились только некоторые окна. Город спал, но злодейство было рядом, затаилось в соседнем переулке. Неожиданно поблизости прозвучал громкий девичий смех, а потом эта особа, видимо, устыдилась своей бесшабашности и резко умолкла.

Кобзарь и бандиты свернули во двор, в котором находился дом ювелира. Шаман остановился и долго всматривался в черную глубину. Тихо. Спокойно. Даже ветка не дрогнет. Нечасто встречается такая заповедная ночь.

Шамардов вытащил из кармана пачку папирос, затем нервно вогнал ее обратно. Не самая подходящая минута, чтобы травиться дымком. Осторожность не помешает. Не исключено, что из черноты двора за ними кто-то пристально наблюдал прямо сейчас.

– Фомка с собой? – спросил Шаман Кобзаря, стоявшего рядом с ним.

– Обижаешь, Яша, – произнес в ответ Петр, распахивая полы плаща. – Вот она. Я для такого случая даже оделся соответствующим образом, чтобы не было видно.

– Сделаем вот что. С отмычками возиться не будем. Услышат! Быстро отожмем дверь ломиком и войдем в дом. Я тут днем немного прошелся, посмотрел, что и как. Дверь хлипкая, откроется сразу.

– А что дальше? – спросил Кобзарь.

– Успокаиваем домочадцев, трясем этого старика, забираем наличку с ювелиркой и уходим. На все про все у нас будет минут десять-пятнадцать. Потом на хате раздербаним добро. Не дрейфь, Козырь, обидно не будет!

– С ювелиром двое мужиков, – заявил Кобзарь. – А если что-то пойдет не так?

– Не кипешуй, – почти ласково обронил Шаман. – Все будет в ажуре. Возьмем добро безо всякого шухера и так же тихо отчалим.

Свет в доме горел только в одном окне. За ним через полупрозрачную занавеску угадывалась фигура ювелира, склоненная над столом. Проходя мимо, Шаман приостановился, всмотрелся в эту тень и зашагал быстрее.

За ним шел Калаш, его правая рука. Это был худой, нескладный парень, состоящий из одних углов. Его острые коленки буквально распирали узкие штаны.

Третьим шагал Авдей. Он, наоборот, был полноват, свой упругий живот нес торжественно и важно, вышагивал как гренадер на полковом смотре.

Замыкал шествие Кобзарь.

Они подошли к высокому деревянному крыльцу, над которым нависал козырек, обитый жестью. Из глубины дома сюда не доносилось ни звука.

– Дай фомку. – Шаман протянул руку, получил ломик и продолжил: – Как только я открою дверь, ты, Авдей, сразу врываешься и крушишь всех подряд, кто попадется под руку.

– Не в первый раз, – с некоторой обидой в голосе протянул громила. – Сделаю в лучшем виде.

– Потом заходите вы. – Шаман посмотрел на Калаша и Кобзаря. – Трясем этого ювелира, забираем цацки и мажем подошвы скипидаром.

Шаман ухватил ломик поудобнее, просунул его заостренный конец в щель напротив замка и с силой надавил на другой. Дверь не поддавалась, лишь изрыгнула из себя непродолжительный тонкий скрип, какой бывает, когда наступаешь на ссохшуюся половицу.

Шаман навалился на ломик всем телом и ощутил нешуточное сопротивление древесины, желавшей стоять до последнего. Но бандит добился своего. Металлический язычок замка с громким щелчком выскочил из пазов. Дверь распахнулась.

Глава 14

Пропавшее колье

Наступила полночь. В душе Рогова гнездилась гнетущая тревога. А вдруг он что-то не рассчитал? А если Шаман почувствовал опасность и избавился от Кобзаря? Такой матерый зверь свидетелей не оставляет. А что будет, если информация о предстоящей операции просочилась из управления и Шаман уже покинул Москву?

Причин для беспокойства было немало. Оперативники опасались навлечь на себя гнев начальства, оставались на своих местах и