Город костей - Марта Уэллс

Илин бросила на него сердитый взгляд.

— Мне не нужны никакие волшебные машины, чтобы решать мои проблемы. Я вполне могу… — начала она, но ее запал уже кончился.

— Можешь что? — пробормотал за нее Хет, слишком вымотавшийся, чтобы отпустить какую-нибудь колкость.

В этот момент Гандин хмыкнул.

Илин перегнулась через Хета и холодно уставилась на собрата-Хранителя, пока тот не принял мудрое решение удалиться в самый дальний угол платформы. Илин же заняла прежнее место на ограждении и долго любовалась медленно гаснущим сиянием черных скал Пекла. Наконец она произнесла:

— Нельзя сказать, что от тебя много пользы.

— Разумеется, нельзя. Так что лучше отпусти меня.

Илин так тяжело вздохнула, будто уже много-много раз отвечала на подобные просьбы.

— Ты не пленник.

Он поглядел ей в глаза.

— В самом деле?

— В самом деле.

В одно мгновение Хет оказался на ограждении, готовый прыгнуть с платформы и исчезнуть в бесконечных лабиринтах Пекла.

Ошеломленный Гандин шагнул вперед, почти одновременно с этим раздался щелчок ружья, которое ближайший ликтор привел в готовность, но Илин тут же подняла руку. В отличие от жеста Риатена во время его стычки с Констансом в ее жесте было гораздо меньше театральности, но больше раздражения непрошеным вмешательством. Ликторы неохотно попятились, а Гандин посмотрел на нее так, будто она и впрямь сошла с ума. Она же не сводила глаз с Хета.

Он поглядел на нее сверху вниз. Лицо Илин казалось ему совершенно спокойным. Горячий ветер пустыни трепал ее волосы и рвал дурацкую головную повязку, но Илин даже бровью не повела. Тогда Хет спрыгнул с ограждения и лениво прислонился к нему. Ликторы постепенно совсем успокоились, даже Гандин и тот отошел подальше.

На этот раз вздох Илин был вздохом облегчения. Она сказала:

— Мне приходится доверять тебе. Почему же ты не хочешь хотя бы попытаться верить мне?

Хет смотрел на Пекло и не отвечал. Его ребра заныли от резкого движения. Она даже не понимает, о чем просит.

К тому времени, когда фургон вкатился в доки у основания Чаризата, было уже совсем темно. Казавшаяся особенно странной в свете фонарей, территория доков представляла собой лабиринт, битком набитый людьми, лабиринт огромный, что соответствовало статусу доков как Торговых Ворот, ведущих ко всем городам, оказавшимся достаточно упорными, чтобы существовать на окраинах Пекла. Стоявшие на опорах каменные пирсы тянулись далеко в пески, готовые принять грузы с высоких парофургонов. Металлические мостики нависали над головами, они были предназначены для ручных тележек, перевозивших грузы; грузчики таким образом могли беспрепятственно миновать кипевшую внизу толкучку и доставить всевозможную кладь к многоэтажным складам, рискованно лепившимся к склонам горных отрогов. Пирсы были забиты рабочим людом, командами парофургонов, нищими даже в это время суток, и над всей этой суетой вздымалась, взирая на нее, колоссальная статуя Первого Электора, верхняя половина которой терялась во тьме. Днем же фигура в чадре, с факелом в руках, отлитая из черного чугуна, была видна отлично. Когда-то она была раскрашена и покрыта позолотой, но ветер и песок соскребли с нее эти украшения.

Отсюда был хорошо виден и обрамленный высокими стенами коридор, который начинался на верхнем уровне доков и шел, спирально поднимаясь, до тех пор, пока не достигал самого Первого яруса. Этот коридор раньше использовался только для ручных тележек, паланкинов и носильщиков. Недавно был изобретен новый тип парофургонов, движущихся по стальным рельсам. Они могли перевозить куда больше грузов и ехать гораздо быстрее, так что ходили слухи, будто не одна сотня носильщиков осталась без работы и превратилась в нищих из-за этого изобретения. Теперь эти парофургоны возили даже патрициев, которым нужно было попасть в доки, но хотелось избежать проезда через нижние ярусы и общения с тамошними обитателями. Все, что знал Хет, сводилось к тому, что эти фургоны производили страшный шум и что, если стражники ловили тебя при попытке прыгнуть со стены на платформу фургона, они тут же поднимали пальбу.

Их собственный фургон должен был швартоваться у одного из средних пирсов и теперь замедлял движение, выпуская клубы пара: все пассажиры автоматически начали перебираться на переднюю платформу. Когда Илин повернулась к нему спиной, Хет перескочил через ограждение и легко приземлился на утоптанную землю внизу.

Он обогнул фургон так, чтобы не оказаться в свете фонарей. Подняв полы своего бурнуса и засунув их за пояс, он скользнул мимо глубоких колей, выбитых большими колесами фургонов, направляясь к менее оживленным пирсам в самом дальнем конце доков. Дневная жара уже спадала, и в этой части доков было прохладнее, так как на них тень утесов падала чуть ли не весь день.

На опорах последнего пирса сидела группа бродяг. Доки служили последним пристанищем для бедняков, которым не по карману были даже трущобы Восьмого яруса и которым грозило изгнание из города. Изгнанные должны были либо присоединиться к шайкам разбойников, либо стать пищей для них. Большинство этих несчастных уже носили на себе следы тепловых ударов или солнечного отравления, так что скорее всего их ожидало именно последнее.

Города Приграничья вытесняли своих бедняков в Пекло, чтобы они превращались в бандитов; крисы убивали бандитов, чтобы те не могли совершать рейды на Анклав и на торговые пути. «Электору полагалось бы самому делать эту грязную работу», — подумал Хет. Когда он оказался на свету, вид человека, идущего по глубокому сыпучему песку, привлек любопытные взгляды нищих. Горожане обычно избегали ходить по песку, хотя хищники Пекла никогда не приближались к городу.

Хет вскарабкался по сваям и встал на пирсе, глядя туда, где фургон Хранителей входил в свой док. Узнав в нем криса, нищие отодвинулись, суеверно осеняя себя знаками, защищающими от призраков и от дурного взгляда. Когда Хет впервые прибыл в Чаризат, здесь были и другие крисы. Все это были одиночки или изгнанники; потом они или ушли, или умерли. Может, Хет был единственным, кто остался сейчас в городе.

Хранители пока еще, видимо, не подняли тревогу в связи с его бегством, да Хет и сомневался, что это случится. Они, казалось, больше заботились о том, чтобы никто ничего не узнал об их делах, а потому не станут привлекать к себе внимание. А если он и в самом деле будет работать на Сонета Риатена, то демонстрация свой независимости ему не повредит. «Будто у меня есть еще выбор». Недовольный собой, Хет покачал головой и потопал по пирсу.

Хет спрыгнул на потрескавшиеся кирпичи крыши своего дома с довольно широкого карниза соседнего строения. Он надеялся появиться незамеченным, но Рис как раз в это время карабкался по лестнице, ведущей к люку в крыше, и немедленно крикнул в одно из вентиляционных отверстий: