Многоликое волшебство - Дмитрий Лебедев

Следуя указаниям, он попробовал собрать несколько нитей и сплести из них нехитрый узелок. Возникла легкая, но всюду проникающая вибрация, передавшаяся даже камню, на котором он сидел. Затем он начал пробовать тянуть за нити разных цветов, прислушиваясь к возникавшим при этом ощущениям и пытаясь их связывать с явлениями, происходящими в обычной жизни.

— … не торопись прикасаться к плотным нитям, не поняв, к чему это может привести. Экспериментируй с самыми тонкими. Надеюсь, что никаких серьезных последствий тем самым не вызовешь…

Часть ощущений уже начала принимать понятные формы. Он даже попробовал сознательно нагреть камушек, поднятый с земли. Правда только третья пара нитей начала нужным образом влиять на его температуру, а от первого опробованного узла он стал ледяным, но это уже был результат.

Затем он сосредоточился на родимом пятне и увидел, что нити, выходящие из него, то есть уходящие вперед, были толще, словно они усиливались. Попробовав поместить свой мысленный взор за спину и посмотреть на мир сквозь пятно, как через линзу, Руффус почувствовал, что картина существенно упростилась и приняла некоторое подобие порядка. Более того, глядя таким образом, он мог интуитивно чувствовать, к чему поведет тот или иной узел, сделанный из попавшихся под руки нитей. Это существенно облегчило выполнение заданий, поступавших от учителя.

Вдруг он почувствовал, как на мир, полный красок и непередаваемой красоты, в котором он уже начал слегка ориентироваться, словно набросили покрывало. Остался только розоватый полумрак смеженных век. Руффус открыл глаза и потряс головой, пытаясь вернуться к нормальному восприятию обычного мира. Странд сидел напротив, меланхолично рисуя что-то веткой на песке у ног. Солнце, которое он, казалось, только что встречал, уже клонилось к закату. Кто бы мог подумать, что он смог весь день просидеть с закрытыми глазами…

— Я очень доволен, — не поднимая глаз сказал маг, — для одного дня ты сделал очень много. Видимо, у тебя по-настоящему большой талант. Только не возгордись раньше времени, но, думаю, мы сможем скоро сделать что-нибудь осмысленное.

— Спасибо, учитель, — последнее слово выскочило как-то совершенно непроизвольно и вызвало легкую улыбку на лице Странда. Руффус попытался было вспомнить прочитанную ему лекцию, но понял, что пока что она вызывает у него не более чем смутные ощущения и отрывочные фразы. Надо будет вернуться к этому позже и попробовать во всем разобраться.

— Дай мне твой меч, — обратился Странд. Принц не раздумывая выполнил просьбу. — Нет, это не то, — сказал маг, взвешивая клинок в руке. — Просто кусок железа, хотя я чувствую у тебя настоящее оружие.

— Может быть, это? — сказал Руффус, протягивая подаренный отцом кинжал. Странд с уважением принял его, и вдруг под первым же легким прикосновением из клинка начал изливаться свет, видимый даже днем.

— Да, это уже серьезная работа, эльфийская.

— Я полагал, что это сказки, — смущенно признался Руффус. — Ну, в смысле, эльфы, гномы и…

— Да-да, и драконы, — уверенно продолжил маг, — с одним из которых ты уже познакомился. Эльфы — они скорее гости в этом мире, к тому же нечастые в последнее время. Когда-то они всерьез хотели покорить людей, но по счастью у них возникли большие проблемы в своем мире, и им пришлось отказаться от завоевания.

— Какие проблемы?

— У них две основные беды: бессмертие и тот факт, что все они короли да принцы, — с усмешкой поделился Странд. — Последнее и не дало им здесь закрепиться. Получили новый виток какие-то интриги с историей, растянувшейся на многие тысячелетия — и завоевателей призвали домой, хотя несколько тайных крепостей еще остались на севере. Безумно красивые и совершенно холодные, как и все, что создавали их руки. Этот клинок — ты чувствуешь, насколько холоден его свет? Но это ничуть не помешает ему стать страшным оружием в умелых руках.

Руффус зачарованно слушал учителя, поражаясь некоторым комментариям, существенно менявшим впечатления от классических преданий. Неизменным осталось разве что представление о бессмертии эльфов, хотя и оно окрасилось не приходившими ранее в голову проблемами, связанными с ним.

Незаметно для Руффуса день подошел к концу, да и не мудрено — обманчивое тепло здешних мест, в происхождении которого сомнений более не оставалось, не делало зиму — летом.

— Ладно, — сказал Странд, возвращая кинжал хозяину, — проверять твое фехтовальное дарование придется в другой раз. Пошли домой.

Только услышав это, Руффус почувствовал, насколько устал. До того все было как-то недосуг обращать на это внимание. Напряженные занятия, увлекательный рассказ… Но если бы пришлось брать в руки меч — он не продержался бы и минуты, а достаточно скоро и вовсе с ног бы упал. От одной мысли о подобном проведении времени он почувствовал то, что правильнее всего было бы назвать приливом слабости.

Когда они уже спустились на луг, Странд неожиданно сказал:

— Да, кстати, в жилах Аврайи тоже есть эльфийская кровь.

— Что-о, — только и смог ответить принц, наповал сраженный таким сообщением. — Она же дракон…

— Ну да, дракон, — охотно согласился маг. — А много ли ты знаешь о драконах?

Спорить с этим было трудно, так что пришлось признаться, что он ничего о них не знает.

— Тогда поговори, при случае, об этом с ней, — дал добрый совет Странд, невинно размахивая палкой. — Если она будет в хорошем настроении и не съест тебя сразу, то есть шанс узнать немало нового.

При всем своем уже сложившемся хорошем отношении к Аврайе и очевидности того, что это был рецидив весьма своеобразного, как понял Руффус, чувства юмора, его какое-то время трясло от этого предположения, а ответа и вовсе не нашлось.

Глава 7

Дальнейшее обучение можно было сравнить разве что с обрушившейся лавиной. По мере того, как у него начинали получаться пусть и самые простые вещи, но получаться, причем осмысленно и со все возрастающей повторяемостью, Руффус все больше увлекался и сам готов был просить о продолжении занятий, когда Странд уже предлагал ему отдохнуть. Когда он, наконец, выяснил сочетание нитей, позволявшее, при определенном их сплетении, передвигать предметы, и сумел самостоятельно сдвинуть небольшой камень, то вечером, уже в своей комнате, никак не мог остановиться, перемещая все, что попадалось на глаза. Все закончилось лишь тогда, когда он уронил на пол, разбив, кувшин, стоявший у изголовья. Узелок расплелся как-то сам, помимо воли принца, и он понял, что всему есть свой предел, в том числе и его пробуждающимся силам.