Крым. Большой исторический путеводитель - Алексей Дельнов

Бич не хлестнул, однако никакого договора подписано не было. Атилла не отказался от притязаний ни на Гонорию, ни на половину империи и еще собирался вернуться к этому вопросу. Пока же его планы были связаны с Восточной империей.

И вот еще одна захватывающая и страшная тайна истории. Среди забот о новом походе царь сыграл свадьбу с юной и прекрасной германкой Ильдико. Наутро после брачной ночи молодого (ему было порядком за пятьдесят) нашли мертвым.

Вот что мы узнаем о событиях 453 г. от Приска (в пересказе Иордана): «Он взял себе в супруги – после бесчисленных жен, как это в обычае у того народа, – девушку замечательной красоты по имени Ильдико. Ослабевший на свадьбе от великого ею наслаждения и отяжеленный вином и сном, он лежал, плавая в крови, которая обыкновенно шла у него из ноздрей, но теперь была задержана в своем обычном ходе и, изливаясь по смертоносному пути через горло, задушила его…

…Среди степей в шелковом шатре поместили труп его, и это представляло поразительное и торжественное зрелище. Отборнейшие всадники всего гуннского племени объезжали кругом, наподобие церковных ристаний, то место, где был он положен; при этом они в погребальных песнопениях поминали его подвиги. После того как он был оплакан такими стенаниями, они справляют на его кургане страву (так называют это они сами), сопровождая ее громадным пиршеством. Сочетая противоположные чувства, выражают они похоронную скорбь, смешанную с ликованием. Ночью тайно труп предают земле, накрепко заключив его в три гроба – первый из золота, второй из серебра, третий из крепкого железа. […] Для того чтобы предотвратить человеческое любопытство перед столь великими богатствами, они убили всех, кому поручено было это дело».

Смерть царя похожа на инсульт. Но не могли не поползти слухи, что его отравила Ильдико. Подобные слухи или что-то более конкретное отразились в германском эпосе: там жена Атли (Атиллы) бургундка Гильда убивает мужа, мстя ему за смерть трех братьев-королей (схожая сюжетная линия вошла и в «Песнь о Нибелунгах»).

Аэций пережил своего друга-врага всего лишь на год. В 454 г. императору Валентиниану нашептали, что полководец, возгордившись не по заслугам, метит на его место и уже готовит для этого заговор. И тогда император, психика которого была уже явно не в порядке, собственноручно убивает последнего великого римлянина. Он вызвал к себе Аэция якобы для отчета по налогам, а сам вместе с евнухом Ираклием (который и донес до Валентиниана сплетню) напал на полководца с мечом и зарубил его. После этого у римского императора хватило не то бесстыдства, не то подлости спросить у присутствующего здесь же придворного: «Не правда ли, смерть Аэция прекрасно исполнена?» А в ответ услышал: «Прекрасно или нет, я не знаю. Но я знаю, что ты левой рукой отрубил себе правую».

Но Валентиниан III прожил еще целых полгода: его зарезал Петроний Максим – одно из высших должностных лиц империи, державший на Валентиниана обиду за то, что тот изнасиловал его жену, но не торопился с назначением его на более высокую должность (возможно, это именно он стал инициатором интриги, приведшей к смерти Аэция).

Совершив убийство, Максим занял престол покойного и женился на его вдове. Всего лишь два месяца спустя после его воцарения до Рима донесся страшный слух: из Карфагена вышла огромная эскадра под командованием короля вандалов Гензериха и взяла курс на Вечный город. Император Максим пытался бежать в Равенну, но был схвачен обезумевшей от ужаса толпой и забит камнями насмерть.

Через несколько дней в Рим действительно прибыли вандалы и устроили в нем такое, что с тех пор оно так и называется – вандализм. Корабли Гензериха увезли в Африку столько награбленного – как днища выдержали, а Рим был полон мраморных осколков прекрасных статуй и колонн, пожарищ и трупов походя убитых людей.

Окинув мысленным взором весь этот букет исторических событий, согласимся: Западная Римская империя неумолимо катилась к своему концу, и спасти ее могло только чудо. Но чудеса – редкие гости в нашем мире, а одно из них случилось совсем недавно, когда Рим был спасен от Атиллы: апостолами ли Петром и Павлом, папой ли Львом I или все же полководцем Флавием Аэцием.

Западная Римская империя пала в 476 г., хотя эта дата, по сути, была уже только для протокола, а само происшествие мало кто и заметил. К тому времени там давно уже фактически правили германские военачальники, а теперь один из них просто объявил себя еще и королем – только и делов.

После смерти Атиллы во всем Гуннском царстве не нашлось личности, способной единолично занять его место. Поэтому царство принялись делить его сыновья. Но подвластные германские короли возымели теперь свои виды на Паннонию, Дакию и прочие земли. Они давно уже считали себя, после стольких войн и походов, не вождями покоренных народов, а верными соратниками великого Атиллы. Тем больнее оскорбило их то, что наследники собрались делить царство, а значит, и их в том числе, по жребию. Наследников же этих, сыновей Атиллы, по утверждению Иордана, «из-за распущенности царя» было столько, что они «составляли целый народ». Вроде бы поделили, но сразу принялись выяснять отношения между собой.

Из германцев против царевичей первыми выступили паннонские остготы, заявившие, что не собираются терпеть то, что с ними обошлись как с рабами. В битве они победили гуннов, захватили изрядную территорию на Дунае и стали развиваться в сильный самостоятельный народ (спустя несколько лет после падения Западной империи они завладели Италией, а их король Теодорих стал одним из славнейших правителей в ее истории).

В 455 г. остальные паннонские германцы в битве при реке Недао, притоке Савы, во главе с королем гепидов Ардарихом разгромили гуннов, которых возглавлял старший сын Атиллы Эллак. Битва была беспощадной, гуннов, по утверждению Иордана, погибло 30 тысяч, погиб и Эллак. Какие еще пали царевичи, неизвестно, уцелевшие с остатками войска бежали в Причерноморские степи. Туда, откуда 80 лет назад победой над остготами начался их поход на Европу.

Но и там, за Дунаем, гунны кипели лютой ненавистью к остготам – как к первыми восставшим против них. Совершили на остготов внезапное нападение, но, хотя те не успели собрать все силы, гунны опять потерпели жестокое поражение. Из их вождей в битве уцелел только любимец «бича божия», младший его сын Эрнак. Ему и остаткам гуннского воинства византийский император Маркиан позволил поселиться в Добрудже, в Малой Скифии.

Часть гуннов на время закрепилась в Дакии, откуда совершала набеги на дунайские города Восточной империи. Когда же остготы напали на одно из их племен – садагов, двинулись на обидчиков, присоединилась и часть германцев (германцы, совместно выступившие при Недао, недолюбливали остготов, потому что они не присоединились тогда к ним). И опять полное поражение, опять уцелевшие откатываются на исходный стратегический плацдарм – в Причерноморье, а то и дальше – в Приазовье и Прикаспий.

Вождями гуннов в этом походе были Эрнак и другой сын Атиллы – Денгизих. В 468 г. они опять дали о себе знать. В Константинополь от них прибыло посольство к императору Льву I – с просьбой разрешить гуннам торговать в пограничных районах Византии. Но послы получили отказ: басилевс «не пожелал, чтобы гунны, причинившие так много вреда его земле, пользовались имперскими торговыми уставами». Узнав об этом, Денгизих пришел в ярость и объявил, что намерен начать войну с Византией. Но его брат Эрнак отказался выступать вместе с ним – с него, мол, войн уже хватает, и остался в стороне. Пожалуй, он оказался прав – его народ впоследствии принял участие в этногенезе булгар как племенная группа, известная у историков как утигуры.

Денгизих же перешел Дунай. На предложение имперского полководца Анагаста вернуться восвояси вождь ответил надменным отказом и начал традиционную гуннскую военную кампанию. Закончилась она тем, что из нападавших мало кто уцелел, а голову Денгизиха Анагаст отправил в Константинополь, где ее выставили на всеобщее обозрение к радости горожан.

Последний относительно крупный набег на Византию гуннской орды произошел около 480 г. при императоре Зеноне. Его без труда удалось отразить. Отметим, что это «без труда», как и вообще ставшие в последние десятилетия почти что правилом успехи имперских и германских войск в битвах с гуннами, дорогого стоят. Чтобы научиться одерживать победы над этим одержимо воинственным, умелым конным народом, надо было далеко продвинуть у себя военное дело, в том числе многое у гуннов перенять. Великолепная западноевропейская рыцарская конница Средних веков в своих истоках во многом обязана и гуннам, и аланам, и другим кочевым народам.

Глава 17

Ранневизантийские времена

Гунны-утигуры, мигрировав в конце V в. с Дуная в Крым, заняли первенствующее положение в степной его части. А используя свой европейский опыт, сразу решили поставить под контроль греческие города. Как сложились у них отношения с крымскими готами (готами-трапезитами), селения которых находились на Керченском полуострове близ городов Боспора, а элита давно уже встроилась в верхние слои Боспорского царства, – не совсем ясно. Как, впрочем, не совсем ясно, в каком виде существовало царство после прокатившегося через него сто лет назад волны гуннского нашествия: большинство городов вроде бы выстояло и воспряло, но насколько тесны были теперь их взаимоотношения – вопрос. Остававшиеся в Крыму гунны, мягко говоря, вряд ли содействовали нормальной городской жизни. Но в сохранившихся надписях присутствуют названия государственных должностей, судя по остаткам храмов, продолжалась христианизация населения. Однако уцелевшие произведения искусства свидетельствуют о явном упадке.