Во власти чувств - Налини Сингх

— Он очень самоуверен, — произнесла она, возвращая зачарованного Лукаса в реальность. Он снова почувствовал ярость.

— Из семерых женщин, — продолжил он, — одну убили дома, вторую на работе, третью в семейном склепе. — Его затопил гнев за каждую загубленную жизнь. — Остальных по тому же принципу.

Саша обхватила колени руками, повторяя движение Лукаса. Его зверь заметил это.

— А почему другие Стаи ничего не предприняли?

— По разным причинам. В основном, потому что ниточки были запрятаны так глубоко, что никто до нас даже не заподозрил связь между убийствами.

— А еще?

— Большую роль сыграли выбор жертв и бездействие полиции. Первая женщина ушла из своей Стаи. Ее родители обращались к властям, но ничего не добились.

И Лукас знал почему.

— Еще две были из очень слабых Стай, не обладавших никакой маломальской властью, так что перед их носами просто захлопывались все двери. В убийстве четвертой обвинили какого-то изгнанника, которого собственная Стая и так приговорила к смерти, поэтому в полиции посчитали, что под их юрисдикцию дело не попадает. Пятая и седьмая оказались из одиночек, и никто не стал требовать за них возмездия. А шестую убили в то время, когда в регионе буйствовал маньяк из людей, и даже ее сородичи сомневались, не стала ли она его жертвой. Но если поставить ее убийство рядом с другими, нет никаких сомнений, что это дело рук одного и того же хищника.

— А затем была Кайли?

— Она стала его первой ошибкой.

Лукас чувствовал, как от когтей зудят кончики пальцев.

— Нам удалось найти аналогичные убийства, найти между ними связь, и мы вышли на охоту. А заодно предупредили все Стаи.

Саша молчала. Не совсем уверенный, почему он это делает, Лукас повернулся к ней, поставив ногу, согнутую в колене, за ее спиной. Вторую он опустил на пол. Поймав косу, он принялся играться с ее кончиком.

Физический контакт был жизненно ему необходим. Однако, вопреки тому, что считала Саша, далеко не любой контакт. Как правило, только сородичи могли дать ему покой, которого он жаждал. Как правило.

— Мы не слабые, — сказал он, снимая заколку, удерживающую волосы.

Саша моргнула и напряглась, но сказала лишь:

— Верно, не слабые.

Уж не пытается ли она утешить его? Заглянув в ее бездонные глаза. Лукас пожалел, что не умеет читать мысли.

— И мы не прекратим поиски лишь потому, что этого хотят Пси. Мы спасем Бренну и казним убийцу. Если леопарды потерпят поражение, в дело вступят волки. Если проиграют и они… придут другие.

Мир меняется, и рано или поздно Пси ждет их самый жуткий кошмар: раса, избавившаяся от эмоций, станет не более чем сноской в истории человечества.

— Почему вы так уверены, что убивает именно Пси? — спросила Саша. — Я не предам свой народ на основании одних подозрений.

По пальцам рассыпались густые шелковистые пряди — коса расплелась сама собой. Пантера пришла в восторг при виде такой красоты. Впрочем, даже это не заставило Лукаса выбросить из головы боль и смерть.

— Мы с Дорианом были вместе, когда он почуял неладное. Мы, должно быть, дышали убийце в затылок, когда приехали к Кайли домой.

Увиденного там хватило, чтобы Лукас поверил: зло может быть живое существо. Если Саше нужны доказательства, они у него есть — целых семьдесят девять, сочащихся кровью и ужасом.

В неотрывно глядящих на него таинственных глазах светилось выражение, которое Лукас хотел бы посчитать за сочувствие.

— Поэтому Дориану так плохо. Он думает, что если бы поторопился…

Уже не удивляясь такому пониманию эмоций, которые движут людьми и верами, Лукас кивнул:

— Когда мы приехали, тело Кайли еще не остыло, но она была мертва… а убийца исчез. Однако там остался его запах, который мы ни с чем не могли перепутать.

А еще едва заметные психические вибрации, которые уловил один Лукас — все благодаря тому же чутью, которое предупреждало его, когда Пси прибегали к своим способностям. Этими подробностями делиться с Сашей он не стал, хотя и был почти уверен, что она больше походит на веров, чем на тех, кого называет своим народом… Но как альфа он должен удостовериться в этом на сто процентов.

— Это все доказательства, что у вас есть?

Лукас перестал играть с ее волосами.

— Он всю ее искромсал. Ровно. Аккуратно. Без колебаний. Без ошибок. Ни один порез не был глубже или длиннее остальных. Ровно семьдесят девять штук.

— Семьдесят девять.

— Как и в последних четырех убийствах.

Эту информацию Пси утаить не смогли. Они не учли, что старшая сестра патологоанатома из Аризоны замужем за вером. Сестры были очень близки — искалеченным разумам Пси не понять уз крови. Доктора Сесилию Монфорд очень разозлила небрежность, которую полиция проявила к ее отчету, так что она вопреки врачебной этике охотно сообщила все детали убийств леопардам Дарк-Ривер.

— Скажите, Саша, — начал Лукас, не позволяя ей отвести взгляд, — можете ли вы представить хоть одно иное существо, порожденное этой планетой, которое способно делать нечто столь омерзительное и при этом строго придерживаться установленного шаблона?

Его голос стал глуше, в нем прорезалось рычание жаждущего мести зверя.

— Ни на одном из пяти тел, о которых нам удалось собрать информацию, у него ни разу не дрогнула рука. Убийца резал женщин на части так, будто они были всего лишь лабораторными крысами. И всякий раз смертельным оказывался лишь самый последний удар.

Ярость затопила Лукаса, побуждая выместить кипящие эмоции на Саше. Он в жизни не обидел ни одну женщину, но то, с каким спокойствием она выслушивала рассказ о жуткой насильственной смерти восьми девушек — девушек, у которых была своя жизнь, которые были любимы — это выводило Лукаса из себя.

— Ах да, еще вскрытие показало, что их мозги превратились в месиво, хотя ни одного повреждения черепа так и не обнаружили. Кто, кроме Пси, мог это сделать, Саша? Кто?

Она хотела встать, но Лукас поймал ее за талию и не позволил подняться с дивана.

— Куда это вы собрались?

— Вы позволяете эмоциям управлять собой. Возможно, нам стоит продолжить беседу, когда вы успокоитесь.

Ее слова прозвучали ровно — именно так могла говорить любая другая Пси, — но Лукас расслышал в голосе Саши дрожь. Едва уловимую, ее не заметил бы никто, кроме вера, рожденного альфой. Волна раскаяния смыла гнев зверя.

— Простите, милая. Я этого не хотел — выплескивать на вас свою злость.

Ладонь поднялась по ее спине до затылка, снова зарываясь в кудри.

— Это понятная реакция. — Саша оттолкнула удерживающую ее руку, но не достаточно сильно, чтобы посчитать этот жест за пылкий протест. — Я представитель расы, которую вы считаете виновной в смерти вашего сородича и в том, что происходит теперь с Дорианом.