Опасный беглец. Пламя гнева - Эмма Выгодская

— Его остановят в пути, — договорил Чандра-Синг.

— Да!.. Да!.. — подхватили все. — Нельзя пропустить большие пушки к стенам Дели.

— Наши должны узнать. И узнать вовремя.

— Я пойду! — сказал крестьянин, принесший письмо.

— Нет. — Чандра-Синг поглядел на его босые ноги, избитые о дорожные камни. — Ты издалека пришел, Ордар-Синг, тебе надо отдохнуть. Ты, Хайдар?.. Ты мне нужен для другого дела, в твоей мастерской… — Чандра-Синг перевел взгляд, и глаза его остановились на Леле.

Лела смело встретила взгляд быстрых серых глаз Чандры.

Чандра-Синг помедлил.

— Пойдет девушка! — сказал он. — Девушка сделает всё, что нужно.

— Пускай она будет осторожна! — сурово сказал крестьянин, принесший письмо. — Ходсон-саиб…

— А-а!.. Тощий саиб? — раздались голоса. Даже здесь, в Калькутте, многие слыхали о нем.

— Ходсон-саиб сколотил недавно в наших местах секретный корпус и называет его: «Туземные разведчики». Не знаю, чем он платит своим разведчикам, — золотом или ложью, — только хитер тощий саиб; видно, мать его дружила с дьяволом. Люди Ходсона узнают, где что делается, и доносят ему.

— Изменники!..

— Сыны бесчестных отцов!..

— Намак-Харам!.. Ломающие соль! — с презрением сказал Чандра-Синг.

«Намак-Харам» — ломающий братскую соль, нарушающий общую трапезу, изменник, — этим словом клеймили тех, кто продался англичанам.

— Они всюду! — сказал Ордар-Синг. — На базаре, на улице, в курильне, в бане, на мосту, на почтовой станции… Они узнают, кто куда идет и зачем. Они расспрашивают детей, женщин. Пускай девушка будет осторожна!

— От Бенареса ее повезут в лодке, — сказал Чандра-Синг.

Лодка ждала Лелу под прикрытием древесных ветвей, в стороне от храмов и людных мест. Лелу усадили под травяной навес, и, оттолкнувшись от берега, лодка пошла вверх по течению.

Лодочники держались вдалеке от левого берега, и Лела издали глядела на храмы Бенареса. Удивительные здания столпились на берегу. Одни походили на выложенный из камня огромный улей со срезанной верхушкой, другие изогнули во все стороны углы многоскатной кровли, облепленной фигурами, третьи, тысячелетней давности, расползлись по земле каменным полукружьем, заросли травой и могучими деревьями. Здесь был индусский храм Духа, и знаменитая мечеть Аурангзеба. и полуразрушенный Непальский храм. Река круто поворачивала к северу; уже не одну милю проплыла лодка вверх по течению, а храмы всё виднелись на берегу, новые и новые. Здесь были храмы всех индийских религий. Сюда приходили молиться и брамины, и джайны, и верующие в Будду, и магометане. Большие парусные лодки и малые челноки проплывали по реке навстречу Леле. К храмам священного города плыли и шли паломники из всех городов Индостана. Часто вниз по реке спускалась небольшая лодка, на ней был устроен шатер из широких листьев банана, переплетенных цветами; внутри шатра сидел покойник, спеленутый как кукла и завернутый в желтую ткань: это везли в Бенарес хоронить брамина.

Много дней Лела слушала удары весел по воде, плеск реки и негромкий говор лодочников. Она сидела тихо под плотным травяным навесом, прижимая к груди бамбуковую палочку, полую внутри, с двух концов запечатанную воском. В палочке было письмо, которое ей поручили передать. Она повторяла про себя наставление Чандра-Синга:

— Пойдешь вверх по реке, правым берегом, — сказал ей Чандра, — с того места, куда привезет тебя лодка. Увидишь песчаный откос и одинокое дерево, тамаринд, над самым откосом. Здесь сверни в лес, иди прямо на север лесом, не бойся ничего. Увидишь плешины в лесу, выжженные места, иди дальше через плешины. Костры увидишь, опаленный лес; не бойся костров, не бойся горелого леса, иди всё дальше, дальше. На лужайке в лесу увидишь пустой оставленный храм, храм обойди и тропинкой с правой стороны выйдешь к деревне. Посреди деревни — круглый копаный пруд. Смело иди к большому дому у пруда, спрашивай начальника, джемадара. Выйдет начальник, скажи ему: «Тигр идет на водопой». А он тебе ответит: «Охотник ждет в кустах». Тогда отдай джемадару запечатанную палочку с письмом, он будет знать, что с нею делать.

«Тигр идет на водопой, — повторяла про себя Лела. — Что это значит?»

Никто не мог объяснить ей значения этих слов. Лодочники гребли день и ночь, хмуро переговариваясь между собой, они даже не глядели на Лелу.

У стен Аллахабада лодка из мутных вод Ганга вошла в светлые воды Джамны. Здесь начиналась земля Доаб — страна Двух Рек, огромным треугольником легшая между Гангом и его притоком Джамной. Течение здесь было быстрое, лодка боролась со встречной струей. Бамбуковые заросли на берегу сменились безлесной равниной, потом пошли холмы, колючий кустарник, и снова леса.

Через много дней лодка остановилась у песчаного мыска, где в воды Джамны вливался какой-то узкий безыменный приток с поросшими лесом берегами. Лела простилась с лодочниками и вышла на берег. Чандра-Синг дал ей три серебряные рупии на дорогу. Две из них Лела отдала лодочникам: они всю дорогу делились с нею хлебом. На третью рупию она хотела купить еды в прибрежном селении.

Но первая встретившаяся ей на краю селения крестьянка — худая, истощенная — покачала головой.

— Спрячь свои деньги, девушка! — сказала крестьянка. — Ты не найдешь во всей деревне и горсти риса. Здесь прошел недавно отряд саибов. Только труху и мусор оставило их войско по крестьянским кладовым… На, возьми хоть это!..

Она положила ей в ладонь горсть белой сушеной мякоти саговой пальмы.

— Спасибо, сестра! — сказала Лела.

Женщина вгляделась в цветной узор на ее белом платке, в прозрачные синие браслеты на сожженных солнцем смуглых руках и спросила:

— Куда ты идешь, раджпутанка?..

— К родным, в дальнее селение, — ответила Лела.

— Не ходи правым берегом! Перейди речку вброд, иди левым. Солдаты саибов бродят по правому берегу.

— Спасибо, сестра! — сказала Лела.

Она пошла вверх по реке, лесистым правым берегом, как сказал ей Чандра-Синг.

Глава двадцатая

ПУШКА «ПОЛКОВНИК ВИЛЬСОН»

Инсур взял себе в помощь только двоих человек: Лалл-Синга и молодого оружейника Застру, из бывших рабочих Арсенала.

Брошенные штурмовые лестницы валялись вокруг взорванного здания Арсенала, камни, рваные стальные полосы фризовых заграждений. Наружные ворота чудом сохранились, сохранились и железные брусья, защищавшие их изнутри.

За воротами была мертвая тишина.