Лучше, чем секс - Хантер Томпсон

Он усмехнулся и помахал мне рукой. «Черт возьми, — сказал он. — Безумный Джордж только что позвонил на шоу Ларри Кинга и обратился прямо к Бушу. Он назвался Каспаром Уайнбергером и стал грозить покончить с собой, если Буш не прекратит лгать».

«Что? — сказал я. — Стефанопулос сделал такое? Сегодня вечером?»

Он поднял глаза и фыркнул. «Нет, — сказал он. — Он сделал это завтра». Потом горько засмеялся и отмахнулся от меня.

«Док говорит, что ты сошел с ума, — сказал он в телефон. — Док говорит, что тебя надо уволить». Он засмеялся и повернул взгляд ко мне, делая жест, как будто режет горло. «Ты, тупой маленький ублюдок, — прорычал он в телефон. — Ты только что сорвал выборы!» Джеймс повесил трубку и отошел от телефона. «Меня уже тошнит, — проворчал он. — Давно надо было скормить этого грека аллигаторам. Я поднимусь в свою комнату. Встретимся через несколько минут, и пойдем ужинать».

Я пожал плечами и зашёл в бар. Там было полно народу, но я нашел место рядом с большой мраморной колонной и постарался спрятаться от лишних взглядов… Николь исчезла вместе с придурком копом. Этот сучара нацелился на меня, подумал я; меня вот-вот арестуют и посадят под замок.

Тут я заметил симпатичную блондинку, которая подавала мне похотливые сигналы из другого конца бара. Потом она улыбнулась и послала мне воздушный поцелуй. Вот это да, подумал я. Что теперь? Она напоминала Дженифер Флауэрс, и она сидела рядом с мужиком, на вид богатым, подлым и пьяным. Я старался не обращать на неё внимания и пробовал читать спортивный раздел. Но не мог сосредоточиться. В помещении было слишком много политиков. Женщина улыбнулась мне снова, подняла свой бокал и уставилась на меня таким взглядом, что я сразу понял: меня ждёт причудливый поворот судьбы. Взгляд был очень выразительным.

Я более или менее инстинктивно вернул ей её похотливое приветствие вместе с профессиональной улыбкой и быстрым кивком, потом повернулся, чтобы поговорить с барменом.

«С возвращением, доктор Томпсон, — сказал он. — Рад, что вы снова с нами». Бокал с «Маргаритой» скользнул по стойке, и бармен ухмыльнулся мне. «Удивительно. На самом деле, удивительно».

Я сразу насторожился и вспомнил предостережения, которые получил от Марка Мейсона. «Удивительно? — сказал я. — Почему? Вы думали, я умер?»

«Что? — засуетился он. — Умерли? Конечно нет, сэр!» Он слегка отодвинулся от меня. «Просто я хотел сказать, что не думал, что мы снова увидим вас здесь, в Литтл-Рок.

Его лицо оставалось серьезным и почтительным, но кто-то слева от меня захихикал, да и сзади, как мне показалось, тоже раздался смех. Точно сказать трудно. Потом я услышал женский смех, и поглядел в тот конец бара, где сидела симпатичная блондинка — но там её уже не было.

Я огляделся вокруг себя, и всё показалось мне неправильным — смех, женщина, бармен, который пытался изобразить, что испытывает чувство вины, и вообще все люди за моей спиной.

Внезапно я почувствовал на плече чью-то руку, а потом чье-то тело втиснулось в узкое пространство между мною и мраморной колонной…

Такое движение неприлично в любом баре, но оно было очень изысканным и быстрым… «Привет, — сказала она. — Ты не возражаешь, если я пожму твою руку? Ты мой герой».

Я узнал блондинку. Её приятель, гнусный и пьяный, пристально смотрел на нас из другого конца бара… Бармен принес мне ещё одну «Маргариту», а женщина сказала: «Совершенно невероятно! Не могу поверить, что это случилось! Я наконец встретила моего героя! Чувствую, как будто впадаю в экстаз в твоих руках…»

Ух ты, подумал я. Смотри в оба! Иногда здесь происходят фантастические вещи, и, кажется, все участвуют в розыгрыше — кроме меня.

«Я — Маурин, — прошептала она. — Я обожаю тебя». Она притянула меня к себе и уткнулась головой в мою грудь. Я повернулся в обратную сторону, к бару, и люди быстро раздвинулись в стороны и дали нам больше пространства, чтобы мы могли обниматься, ворковать и ласкаться как давно разлучившиеся, а в прошлом безумно-страстные любовники. Наверно, именно так казалось со стороны.

«Ты напоминаешь мне Эмерсона,[72] — сказала она. — Я всегда сравнивала тебя с Эмерсоном…» Она нежно посмотрела мне в глаза, и внезапно я почувствовал, как её рука игриво поглаживает мою ширинку.

«Я знаю, зачем ты приехал, — сказала она, — и думаю, тебе понадобится помощь. Тебе нельзя ходить одному по этому городу. Здесь легко нарваться на какую-нибудь подлянку».

Я кивнул с самым серьезным видом и попросил у бармена ещё «Маргариту». «Одну или две, Док?» — спросил бармен, кивнув на Маурин. «Три», — сказал я. Бар наполнялся людьми и становился очень беспокойным. Уровень шума был таким, что мне пришлось наклониться вплотную к Маурин, чтобы слышать, что она говорит. Она обняла меня за талию, и прижалась теснее. Я мог чувствовать биение её сердца, её живот прижимался к моему, и она улыбнулась, когда моя рука дотронулась до её сосков, когда я потянулся, чтобы взять пачку «Дан-хилл» со стойки.

«Люблю толпу, — прошептала она. — Люблю, когда меня сминают».

О, боги, подумал я. Николь может появиться в любую минуту, и если она увидит, как эта элегантная красотка прижимается ко мне в самом темном углу бара, ей это не понравится. Маурин выглядела как женщина, которая однажды уже позировала голой для Киберсекса и с удовольствием сделала бы это снова. Может быть, вечером, или сейчас, прямо здесь. Просто для смеха.

Ещё бы! Говорят, что в Арканзасе девушки для смеха готовы сделать всё что угодно. Спросите Билла Клинтона. Ему нравятся арканзасские девушки. А почему бы нет? Они тоже его люди: они голосуют, и он хочет держать их поближе к себе. Все губернаторы любят симпатичных девушек. Это очень по-американски — если только ты не Президент. Тогда любить девушек становится сложно. Но некоторые люди ничему не учатся.

Хотя не так много людей проявляют интерес к данной теме. Недавно журнал Ньюсуик провёл опрос общественного мнения, который показал, что 59 процентам американцев совершенно наплевать на сомнительные стороны сексуальной жизни президента, и только 44 процента интересуются — жив президент или мертв.

Ладно, хватит цифр. Я отвлекся от истории о сладкой Маурин, киберсексуальной девушке, которая подошла ко мне в баре отеля «Кэпитол» и предложила познакомить с людьми, которые утверждают, что у них есть видеопленки явно сексуального содержания с Биллом Клинтоном. На видеопленке кандидат в президенты «употребляет трех обнаженных молодых женщин в Дворце Губернатора в Литтл-Рок». Маурин назвала его Биллом, и намекнула, что она сама, возможно, была одной из тех женщин.

«Все они были очень пьяными, — сказала она. — Они пришли туда искать работу, но он пригласил их на верхний этаж и заставил исполнять сексуальные действия перед камерой, под взглядами полицейских».

Я был потрясен. «Почему он позволил полицейским смотреть? — спросил я. — Вот ужас».

Она снова хихикнула и прижалась ко мне плотнее. «Было не так уж плохо, — сказала она. — Тебе надо посмотреть видеопленки. Хочешь?»

Тут кто-то хлопнул меня по плечу, и я услышал, как Джеймс сказал: «Осторожно, Док! Ты выглядишь так, как будто тебе надо выпить. Давай возьмем столик».

«Отлично», — сказал я и повернулся, чтобы представить Маурин, но она исчезла. Джеймс был в философском настроении, и я решил пока не упоминать о сексуальных видеопленках с Клинтоном. Николь присоединилась к нам, вместе с Стейси Хейдаш, хорошенькой молодой ассистенткой Карвилла, и они обе выглядели головокружительно. Маурин нигде не было видно, ко она дала мне свою визитку, и я знал, что постараюсь как можно быстрее встретиться с ней и посмотреть видеопленки. У меня просто не было выбора. Возможно, я получу очень важные сведения.

Тем временем, пребывая в блаженном неведении о бомбе, которую я скоро ему подложу, Карвилл рассуждал о теологии.

«Вспомни, — сказал он. — Библия говорит, что каждый съест фунт грязи перед тем, как умрет».

«Что? — сказал я. — Библия? Брось, Джеймс, я знаю Библию… Дерьмо, я же доктор богословия, я, черт возьми, ученый, знаток всех четырех Библий. Ни одно из Священных писаний не говорит, что каждый человек, рожденный во Христе, должен съесть фунт грязи, чтобы попасть на небеса».

Джеймс хихикнул. «Небеса? — сказал он. — Кто упоминал о небесах?»

Упс, подумал я. Будь осторожен с библейским материалом. Сейчас ни Джеймс, ни я не в состоянии с ним справиться. Мы оба находимся в тисках беспредельного стресса… А, кроме того, он ведь дремучий католик.

«Ладно, пустяки, — сказал я. — Немного грязи никому не повредит. Мы, вероятно, получим некоторое её количество у Доу. Дьявол, поедание грязи сделает нас устойчивыми к мерзости, разврату и низости, не так ли? Помнишь Дэвида — «Мальчика в Пузыре»?[73]»

«Ещё бы, — сказал он. — Я помню всё, Док — вот почему я так хорош в своём деле. Я делаю зарубки!» Джеймс рассмеялся и выпил оба мартини. Выглядел Джеймс опасно рассеянным…