Лучше, чем секс - Хантер Томпсон

Вот почему в канун общих выборов я решил сесть за руль, чтобы добраться из Вуди-Крик, Колорадо, до Литтл-Рок, Арканзас. Там я собирался принять участие в торжествах по поводу победы Билла Клинтона. Какого черта? Всего 1200 миль, под уклон, в большей или меньшей степени. Кроме того, машина была нежного зеленовато-золотистого цвета, который не должен был привлекать внимания на кишащих копами автомагистралях Колорадо, Нью-Мексико, Техаса, Оклахомы и Арканзаса. Мы могли путешествовать в относительном мире и комфорте, без унизительной суеты в аэропортах и самолетах.

Николь не испытывала такого оптимизма по поводу путешествия в 1200 миль по враждебной территории — всего лишь для того, чтобы добраться до Литтл-Рок. «Почему бы нам не долететь до Мемфиса и не арендовать там машину? — сказала она. — Мы можем добраться до места за четыре часа вместо четырех дней».

«Ерунда, — сказал я. — Мы доедем за ночь. Когда мы доберемся до Техаса, перед нами будет прямая трасса до самого Литтл-Рок. И помни, что это очень быстрая и комфортабельная машина».

«Что если она сломается? — проворчала Николь. — Или тебя арестуют посредине Оклахомы?»

«Не беспокойся, — сказал я. — У меня есть адвокаты, специалисты по уголовным делам, в каждом городе, отсюда и до самого Литтл-Рок. Они — лучшие в своём деле».

«Что? — сказала она. — Ты нанял адвокатов?»

«Конечно нет, — сказал я. — Эти люди — мои друзья. Полуночные воины Фонда Четвертой Поправки, и они — везде. Нам обеспечен безопасный проезд».

Николь взмолилась. «На этой машине проклятие…»

«Я знаю, — сказал я. — Но клянусь, что доеду на ней до Литтл-Рок и отдам её Клинтону. Подарок ему от Индейца».

«О, нет! — сказала она. — Какие индейцы? Кто хозяин машины?»

«Эрл, — сказал я. — Но не беспокойся. Машина в прекрасном состоянии».

«Ты сошел с ума? — сказала она. — Эрл объявлен в розыск в четырнадцати штатах!» Она ткнула пальцем в сторону «Кадиллака». «Посмотри на эти номера. На этой машине нельзя даже выезжать за ворота!»

На номерных знаках штата Нью-Мексико значилось УМРИ СВИНЬЯ. Это был один из «персонифицированных» номеров. Сто долларов за семь знаков, и никто не задает вопросов. По крайней мере, в суде.

Вопрос только, что произойдет, если вы проедете на красный свет в Амарилло, или вас остановит техасский рейнджер? Воспримут ли они ваш номер УМРИ СВИНЬЯ как оскорбление? Вполне возможно.

Но всё обойдется, если вы проявите учтивость: «Привет, офицер! Я вижу, вы смотрите на мой номерной знак, но это не то, о чем вы подумали. В душе я иностранец… Я родился в Германии, очень давно… Вы удивитесь, но я до сих пор помню язык и до сих пор питаю к нему уважение. Вы знаете, что означает надпись на моём номере на немецком языке? Она значит: «дальтоник».[68] Да, я не различаю цветов. Но только ночью». Да. Хо, хо.

«Давай возьмем номерные знаки с «Шевроле», — сказал я Николь. — Никакой разницы. Дьявол, обе машины с откидным верхом». Что соответствовало истине, поэтому мы заменили номера и в ночь на понедельник выехали в Литтл-Рок.

К сожалению, тормозной цилиндр огромного «Кадиллака» лопнул по дороге в Денвер,[69] и наши планы кардинально изменились. Мы бросили машину на улице и поймали такси до аэропорта, где я нанял реактивный «Лир» до Литтл-Рок за пять или шесть тысяч долларов, переслав счёт своему адвокату Майклу Степаниану, который в то время был на Бали.

Мы приземлились в Литтл-Рок около 7:00 или 7:15, точно по расписанию, и отправились прямо в отель «Кэ-питол». Наш пилот довез нас до города во взятом на время микроавтобусе с неисправным задним бортиком. Бортик отвалился в тот момент, когда пилот выгружал у отеля наш массивный багаж и тяжелое оборудование. На всю улицу раздался страшный скрежет — из холла выбежали люди, чтобы помочь нам, или, возможно, чтобы убить нас. Кто знает? Я ни разу не видел, чтобы отель «Кэпитол» не кишел агентами Секретной Службы. Агенты торчат там большую часть года: если они не охраняют Билла Клинтона или Хиллари, значит, они охраняют Большого Ала Гора, или Типпера, или Линн Мартин, или генерала Шварцкопфа, который приехал на чемпионат по борьбе сумо.

Хотя в холле «Кэпитол» было полно людей, но большого напряжения не чувствовалось. Не было лихорадочной энергии, которую вы обычно находите в барах, лифтах и холлах во время избирательной кампании… Было трудно поверить, что мы находимся в самом центре победной президентской кампании — в родном городе и штаб-квартире местного парня, который вот-вот станет очередным президентом Соединенных Штатов.

А для человека это большое достижение, Бубба — очень значительное, если ты живешь в Вашингтоне. Но не такое значительное в Литтл-Рок. Мне понадобилось несколько дней, чтобы понять: в Литтл-Рок губернатор Арканзаса — более важная фигура, чем президент Соединенных Штатов. Вашингтон слишком далеко, чтобы принимать его всерьёз, а особняк губернатора — прямо напротив, на другой стороне этой проклятой богом улицы. Именно здесь живет босс — там, где Клинтон жил 10 лет, и если босс собирается уехать в Вашингтон, люди в Литтл-Рок чувствуют, что он, вроде как, переходит на более низкую должность.

Действие оживилось в выходные, когда из Мемфиса и Хот-Спрингс начали прибывать автобусы, полные остолопов и зевак. Иногда встречались ребята из Сент-Луиса. Были также юристы и лоббисты, и всё больше становилось людей, которые выглядели так, как будто приехали из Хэмптонов и Джорджтаунов …[70] Посредники и Буббы, и искатели работы. А их гладкие и политичные жены были, казалось, смутно удивлены тем, что тусуются и пьют коктейли в сельской гостиной вместе с полуобнаженными сотрудницами Клинтона и шведскими журналистами, одетыми в майки ЁБАНАЯ ДЖЕНИФЕР ФЛАУЭРС. Странная людская мешанина, но очень спокойная и сосредоточенная. Там не было сумасшедших — за исключением меня, наверное, и мне было не очень интересно. Но я пытался выжать из ситуации всё, что возможно.

Меня хорошо знают в отеле «Кэпитол», и у меня много друзей среди служебного персонала. Вначале они занервничали, потому что вспомнили сцену, которую я закатил им два месяца назад. Тогда они недостаточно быстро нашли кресло-каталку и морфин для моего друга-инвалида «Доллара» Билла Гридера. Он очень страдал, когда мы, прикатив его в холл на багажной тележке, натолкнулись на кордон телохранителей из Секретной Службы. Они крутились вокруг Мэрилин Квайл, когда она шествовала в своей королевской манере по плиткам затихшего холла от лифта в ресторан Эшли, чтобы поужинать в одиночестве, вдали от безумствующей толпы арканзасских республиканцев и республиканок, которые собрались, чтобы выразить ей свою преданность.

Но это было в прошлый раз. Тогда чета Квайлов всё ещё сохраняла влияние и подростковую мечту о политическом будущем…

Дэн, в конце концов, вице-президент Соединенных Штатов, а его жена дружит с Энгельбертом Хампердинком.[71] Это должно кое-чего значить в наши дни — даже в Литтл-Рок.

Но не значит. Если в последнюю неделю перед Днем Выборов Мэрилин Квайл будет плавать голой на розовом надувном матрасе под обоими мостами в центре Литтл-Рок, она привлечет не больше внимания, чем извращенец в кустах рядом с Прибрежным Парком.

КОГДА МЫ В КОНЦЕ КОНЦОВ ПРИБЫЛИ, в холле было полно сводников, проституток, журналистов и агентов Секретной Службы. Я заплатил Леону 200 долларов наличными, чтобы он затащил наш багаж — полтонны плохо упакованных вещей и высокотехнологичной аппаратуры — в номер. Я послал этого придурка к грузовому лифту и сказал Николь, чтобы она не спускала с него глаз, пока он занимается нашим багажом… «Я думаю, Леон — коп, — сказал я. — Он, вероятно, даже не работает в отеле, но мы должны ублажать его. Вот почему я дал ему эти стодолларовые банкноты».

«Ты дурак, — сказала она. — Мы на час опаздываем на ужин с Карвиллами, и, кроме того, ты уже напился до одури. Я не вынесу этого. Убирайся прочь от меня. Иди в бар. Почитай газету. Только ни с кем не разговаривай. Я зарегистрирую нас, а потом…» — внезапно Николь застыла.

«О, мой Бог, — прошептала она. — Вон стоит Джеймс! Не показывайся ему! Убирайся, быстро!»

Я увидел Карвилла, который сгорбился над телефоном у регистрационной стойки. Он смеялся и что-то растеряно бормотал. «Джеймс! — закричал я. — Что происходит?»

Он усмехнулся и помахал мне рукой. «Черт возьми, — сказал он. — Безумный Джордж только что позвонил на шоу Ларри Кинга и обратился прямо к Бушу. Он назвался Каспаром Уайнбергером и стал грозить покончить с собой, если Буш не прекратит лгать».

«Что? — сказал я. — Стефанопулос сделал такое? Сегодня вечером?»

Он поднял глаза и фыркнул. «Нет, — сказал он. — Он сделал это завтра». Потом горько засмеялся и отмахнулся от меня.

«Док говорит, что ты сошел с ума, — сказал он в телефон. — Док говорит, что тебя надо уволить». Он засмеялся и повернул взгляд ко мне, делая жест, как будто режет горло. «Ты, тупой маленький ублюдок, — прорычал он в телефон. — Ты только что сорвал выборы!» Джеймс повесил трубку и отошел от телефона. «Меня уже тошнит, — проворчал он. — Давно надо было скормить этого грека аллигаторам. Я поднимусь в свою комнату. Встретимся через несколько минут, и пойдем ужинать».