Палач. Костер правосудия - Андреа Жапп

14

Ножан-ле-Ротру

Венель-младший вернулся в Ножан-ле-Ротру перед самой вечерней. Он доверил Фригнана заботам молодого слуги в конторе, где давали внаем лошадей и упряжь, и поспешил в таверну, чтобы сполоснуть руки и лицо в миске, стоящей на туалетном столике напротив его комнаты.

Хозяйка, матушка Крольчиха, уверяла его:

– О, ваша комната самая просторная и самая удобная. К тому же ее окна выходят во двор. Утром вас не потревожат никакие мясники. Они, может быть, и забавны, когда с ними приятельски общаешься, но у них у всех такие луженые глотки!

Впрочем, комната, расположенная на втором этаже, оказалась приятной и светлой, так как промасленная кожа, закрывающая окно, была приподнята. Покончив с умыванием, Ардуин выглянул во двор. Невольная улыбка появилась у него на губах. Матушка Крольчиха, похоже, очень ценила порядок. Аккуратно сложенная поленница примыкала вплотную к пирамиде из пустых бочек. Несколько кур и уток суетились в курятнике с насестом, устроенном под навесом, рядом с которым стояла ручная тележка. На ней была навалена целая куча ведер и каких-то инструментов. Здесь же, у стены, была сделана подставка для бутылок.

Колокола соседней церкви зазвонили, оповещая о начале вечерней службы.

Дом, где жил доктор Антуан Мешо, был гораздо богаче того, где он принимал пациентов. Окруженный садом за высокой стеной, с чердаком и подвальным этажом, он выглядел довольно зажиточным. Ардуин там уже побывал прошедшим вечером. Завидев мужчину, громадный босерон[126] с рыжими подпалинами показался у дома, рыча и давая понять, что не следует идти дальше. Прозвучала команда, отданная молодым женским голосом:

– Юлиус, к ноге!

Собака послушалась, и Ардуин пошел по направлению к неясному силуэту, показавшемуся в дверях.

– Мессир Венель? Проходите, пожалуйста, мой свекр вас ждет.

Бланш Мешо, урожденной Делавуа, на вид едва исполнилось двадцать пять лет. Это была маленькая изящная женщина, приятная в обращении, с густыми темными волосами, заплетенными в косу, уложенную вокруг головы, тонкими чертами лица и шаловливой улыбкой, от которой на щеках у нее появлялись ямочки. Ее сдержанное поведение, не доходящее до такой крайности, как суровость, сразу понравилось Ардуину. На ней было ярко-голубое платье из тонкой шерсти простого фасона с довольно скромным декольте и узкими рукавами, где на предплечьях имелись разрезы, позволяющими разглядеть шелковую сорочку.

– Мадам, счастлив вас поприветствовать, – вежливо произнес Ардуин.

– Я тоже очень рада вас видеть.

Он направился вслед за нею по длинному коридору, освещенному свисающим с потолка подсвечником. Наконец они очутились в просторной гостиной.

Антуан Мешо встал с сундука[127], на котором сидел, и направился к мессиру Высокое Правосудие.

– Давайте присядем, мессир, – предложил он, указывая на длинный стол темного дерева, на котором стояло несколько подсвечников, а вокруг – скамейки. – Бланш, дорогая, не могла бы ты сходить на кухню и распорядиться, чтобы нам принесли по стакану прохладного вина, блюдо пирожков, оладий с бычьим костным мозгом и чего-нибудь еще в ожидании ужина?

Улыбнувшись, женщина тотчас же исчезла.

– Вдова моего сына, уже три года как скончавшегося. Он присоединился к своим четверым братьям и сестрам, которые уже предстали перед Господом, – пояснил доктор мягким печальным голосом.

– Примите мои искренние соболезнования.

– Есть ли у вас жена, дети?

– Нет. Еще нет.

– Время бежит быстро, так быстро, и заканчивается так внезапно… Оглянуться не успеваешь, как уже поздно!.. Ладно, не обращайте внимания на болтовню старого чудака. Я начинаю говорить всякий вздор и раздавать советы тем, кто в них вовсе не нуждается. Что поделать, возраст!

– Что вы, это очень любезно с вашей стороны, – возразил Ардуин, поняв, что доктор больше всего на свете боится, что его и в самом деле сочтут стариком.

– Благодарю. Ваш комплимент мне просто бальзам на сердце.

Вошла Бланш, неся блюдо с аппетитно пахнущими пирожками. За нею, волоча ноги по полу, выложенному керамическими плитками, следовала женщина, которой, судя по виду, было не меньше ста лет. Руки ее были скрючены от старости и болезни[128]. Она поставила на стол бутылку и четыре стакана, которые несла, прижимая к груди, опасаясь выронить.

– Спасибо, моя добрая Берта, – прокричал доктор прямо ей в ухо.

Старая служанка бросила на него суровый взгляд и прокричала:

– Да не глухая я вовсе, хозяин!

– Глуха, как звонарь[129], – пояснил доктор нормальным голосом.

Ардуин едва сдержал улыбку.

– Конечно же, нет, моя хорошая! – крикнул он старухе, которая грохнула свою ношу на стол, не слыша, сколько шума при этом наделала, и отправилась на кухню.

Мешо жестом пригласил Ардуина устроиться на одной из скамеек. Бланш села напротив него, ее свекр занял место во главе стола.

Повисла тишина. Присутствие Бланш немного стесняло Ардуина, так как молодая женщина часто украдкой поглядывала на него, думая, что он этого не замечает. Впрочем, он все равно не решился бы заговорить при ней на такую тему.

Антуан Мешо пришел к нему на помощь.

– Моя невестка знает об этих гнусных убийствах и о причине вашего визита. Я хорошенько поразмышлял о вашей просьбе во время символической похоронной церемонии. Это меня немного отвлекло; признаться, от этой церемонии у меня волосы дыбом встают. Некоторые из этих людей проживут еще достаточно долго, зная, что для всех остальных они уже умерли, даже для своих близких[130]. Но, с другой стороны, мы же не можем допустить, чтобы эти люди оставались среди здоровых. Ведь болезнь может распространяться.

– В этой болезни обычно видят проклятие, Божье наказание.

– Да, такого мнения придерживаются обо всех серьезных болезнях[131]. Таким образом простым людям пытаются объяснить необъяснимое. Почему Бог наказал их ребеночка, который только что родился? И если это Божье наказание, то почему оно так же заразно, как золотуха?[132] Во всяком случае, в своем преклонном возрасте я научился одной вещи: для некоторых лучше надежда, проистекающая из суеверия, чем правда, лишающая всякой надежды.

– То есть?

– Думать, что все болезни случаются исключительно по Божьей воле, для простых людей означает сохранить надежду. Будешь молиться – и болезнь исчезнет… Кстати, чудеса действительно случаются. Правда, очень редко. Я столько раз был свидетелем, как омерзительные бездельники доживали до глубокой старости и мирно отдавали Богу душу в своей постели, в то время как другие люди, добрые и работящие, сгорали от лихорадки в ранней юности.