Лето в Альбаросе - Айрис Денбери

— А что нам до них? Вот, у меня тут есть кое-что… — Он пошарил в кармане и вытащил небольшой плоский сверток. — Это на Новый год, подарок. Надеюсь, тебе понравится. Я еще вчера вечером хотел подарить, но пришли эти двое, и ты упорхнула птичкой.

— Спасибо, Брук.

Каран смотрела на сверток у себя в руках, не зная, открывать ли его прямо сейчас. Ее беспокоила мысль, что Джулии он подарил ожерелье еще на Рождество, а теперь, видимо, запоздало вспомнил и про нее.

Он положил руки ей на плечи и привлек к себе. Когда он поцеловал ее, Каран подумала с неожиданной яростью: конечно, она не оставит без ответа такого любезного господина, который расщедрился на подарок в Новый год. Она поцеловала его очень небрежно, но его объятия стали только крепче, и он требовательно приник к ней губами, так что против воли ей пришлось немного расслабиться. Он держал ее в объятиях, прижавшись к ее щеке.

— Скоро я уеду отсюда, — прошептал он. — Меня ждет другая работа.

Она вздрогнула от этого удара, но постаралась взять себя в руки. Значит, то была прощальная ночь, подарок на прощанье и последний поцелуй.

— Твоя новая работа далеко? — с усилием спросила она, стараясь скрыть подступающие слезы.

— Не знаю. Я еду, куда посылает меня испанская фирма. Но ты навсегда останешься в моем сердце, Каран.

— Интересно, скольким девушкам ты говорил то же самое? — сказала она с горькой усмешкой.

Брук сразу же выпустил ее из объятий. Он слегка отвернулся от нее, бросив свой взгляд вниз, на темный город, где порой мелькали одинокие огоньки — все, что осталось от огненного круга.

— Не многим. Одну или двух я оставил искренне сожалея, но с моей работой разумнее не позволять себе слишком сильно увлекаться.

Вот именно, подумала Каран. Трудно было выразиться так просто и верно, нежели сделал он.

Брук вынул тонкую сигару, прикурил. Огонь спички на минуту осветил его лицо — оно было каменным, словно скала. И что же ей теперь делать? Кинуться ему в объятия, рыдать у него на груди, умолять остаться?

Нет, она не сделает этого. Пусть знает, что она независимая, что она не растаяла от его мимолетной ласки. Она приехала сюда работать, а вовсе не для того, чтобы найти себе мужа.

— Если меня направят в другую область Испании, ты мне будешь писать, Каран? — Эти тихо сказанные слова прервали ход ее мыслей.

— Да, наверное, иногда я смогу выкроить время и напечатать тебе письмо. Расскажу про свои беды с туристами летом, про то, как у Поля идут дела с его проектом, и прочее.

— Мне еще хотелось бы быть в курсе, как идут дела дона Рамиро, — сказал он. — И я говорю не об отелях и бассейнах. Он действительно пришелся тебе по душе, Каран?

— По душе? — переспросила она.

— Ему есть что тебе предложить. Но некоторые браки похожи на слияние фирм, когда один из партнеров полностью подчинен другому.

— А кто здесь говорил о браке? — строго спросила Каран. — Почему ты вообще так стараешься поскорее выдать меня замуж, да еще за испанца?

Постепенно до нее начал доходить смысл этого невероятного разговора. Брук, который за время их знакомства проявлял к ней внимание и симпатию, доказательством чего служил и маленький сверток у нее в руке, теперь хотел убедиться, что с его отъездом Каран не будет обойдена мужским вниманием, хотя одновременно он предостерегал ее не принимать опрометчивые решения.

— Я совсем не пытаюсь пристроить тебя замуж, — вздохнул он, облокачивась на каменный парапет. — Наверняка, когда начнется летний сезон, вокруг тебя будет виться целый рой молодых людей, которые готовы будут убить друг друга только за один нежный взгляд твоих светло-карих глаз.

— Ах, курортные романы! — презрительно воскликнула она. — Я буду слишком занята, чтобы гулять ночью при луне.

— Или в темноте. — Он снова, к удивлению Каран, вздохнул. — Пошли. Нам уже пора возвращаться домой.

— А Джулия с Полем, наверное, думают, что мы заблудились.

— Они не будут за нас беспокоиться. Я знаю город лучше, так что мне не составило труда от них оторваться.

Когда они спустились вниз, все кафе еще были открыты, и Брук предложил напоследок выпить кофе. Она воспользовалась моментом, чтобы открыть сверток, и наконец увидела, что подарил ей Брук.

Радостное восклицание вырвалось у нее совершенно неожиданно — перед ней лежали прекрасный кожаный бумажник и сумочка из светлой замши. Обе вещицы имели рисунки: на одной застыла пара танцоров фламенко, а на другой была милая картинка со звездами и цветами.

— Я очень благодарна тебе, Брук. Они такие изысканные. Я с огромным удовольствием буду их носить.

Каран моментально забыла, что совсем недавно решила быть с ним холодной и отстраненной. Посмотрев в лицо Бруку, она увидела у него в глазах сияющие искорки, которые заставили Каран томиться, манили и обезоруживали ее. Но тут официант принес им кофе, и волшебство рассеялось.

Пробираясь по городу к побережью, Брук галантно предложил свою руку в качестве опоры. Каран держалась за него и думала, что, если бы не серьезная решимость Брука не завязывать долгих отношений, они могли бы стать с ним отличными друзьями. Каран рада была предложить ему свою безграничную поддержку во всем, но только уверенности в том, что он не примет ее добрые намерения за безнадежную влюбленность, у нее не было.

Виллы стояли без огней. Джулия с Полем либо уже вернулись и легли спать, либо все еще развлекались в городе.

У дверей дома Каран Брук слегка пожал ей руку, сухими губами коснулся ее щеки и пробормотал: «Adios». Он добавил еще что-то едва слышно, и разыгравшееся воображение Каран сквозь шелест листьев магнолий и олеандров подсказало ей слово «amada».[5]

Оставшись одна, она с грустью размышляла: какая, собственно, разница, что он сказал? Просто поблагодарил за приятно проведенный вечер. Она ни в коем случае не позволит себе серьезно смотреть на их отношения, ведь она нисколько в него не влюблена. Однако предстоящий год будет для нее чуть скучнее, если Брук уедет из поместья.

Глава 8

Каран никому не сказала про скорый отъезд Брука, но как-то утром пришел Поль и сообщил ей новость — Брук освобождает виллу к концу месяца.

— Я так рад, нет слов, — с энтузиазмом заявил он. — Он давно уже действовал мне на нервы.

— Только я не знаю, успел ли он покрасить стены внутри, — сухо заметила Каран.

— О, как только он уедет, мы сразу пошлем туда рабочих. — Поль торопливо записывал, какие еще работы предстоит сделать.

Реакция Джулии на отъезд Брука была странной. Сначала она притворилась, что знала обо всем заранее. Через несколько дней она уже хихикала над отношением Брука к женщинам.