Рассказы - Алексей Толкачев

Однако, как ни крути, а никуда не уйдешь от самой серьезной темы. Наиглавнейшим вопросом являлись новостные программы. И уж если добиваться у телеаудитории отвращения к ним, следовательно, нужно, чтоб новости были плохими. А здесь уже требуется работа с «ньюсмейкерами». А кто главный «ньюсмейкер» в стране? Правильно, президент. Вот поэтому Вартанян и вызвал сегодня президента в свой кабинет. С президентом работать было тяжелее всего. Питерский интеллигент бог знает, в каком поколении, этот человек, казалось, органически был не способен давать негативный образ. Он был из тех самых людей, которые вместо «… твою мать!» говорят: «Я вам в отцы гожусь!» А Вартаняну-то нужен был совсем другой имидж президента. Специально для него он выдумал некий симбиоз приблатненно-детсадовского лексикона. Типа: «Харэ не по делу хвататься за пестики! А тех, кто не догнал, кошмарить будем по понятиям. Так что, не фиг ныкаться в тубзики!» После каждого подобного телевыступления бедного президента приходилось отпаивать коньяком.

— Где культ личности, спрашиваю?

— А что, мало?!

— Да мало — не то слово! Совсем нет!

— Да бог с вами, Геннадий Ашотович, какой же еще вам нужен культ?

— А ты объяви, что продлеваешь президентский срок до десяти лет, например.

— Батюшки светы, ужас какой!

— Вот этакий-то ужас мне и нужен! Пусть люди подумают, что ты царем стать хочешь и править до самой смерти.

— Помилуйте, а как же Конституция?

— А что тебе Конституция? Как ты скажешь, так ее и изменят!

— Я знаете, чего опасаюсь, Геннадий Ашотович… — помолчав, сказал президент, — Что зря это все. Впустую все наши усилия. Я уж каких только кошмаров людям не предъявлял, а мой рейтинг все растет и растет! Уж и друзья у меня, по вашей милости, одни только политические фрики. Корея Северная, Америка Южная… Нет бы, наоборот! А то диктаторы сплошные. Спасибо, хоть колумбийских наркобаронов в друзья мне не сватаете.

— Надо будет, и с колумбийцами станешь дружить, Леша.

Да понимаю… Но я, собственно, о чем: рейтинг-то растет! Вот я какую-нибудь пакость сделаю, а он снова подскочит. Продлю я президентский срок, а все закричат: «Правильное решение!»

— Ну, что делать, Леша! Другого народа у меня для тебя нет. У нас один народ. Один народ. Вот этот. А насчет рейтинга ты особо не переживай. Не бывает гор без вершин. Он растет, растет, но, рано или поздно, через пик перевалит и уж тогда так обрушится, что во всем мире грохот будет слышен!

— Скорей бы уж. Сил моих уж нету боле.

— А ты крепись, Алексей! Бери пример хотя бы с дочери своего бывшего шефа питерского — с Клавдии Мурзик. Она-то какую ношу держит на своих хрупких девичьих плечах! И не жалуется, между прочим.

Клавдия Мурзик, помимо основной своей деятельности, тоже вела пару телевизионных проектов. Один — круглосуточное реалити-шоу «Вторая квартира» на канале «ПНМ». Шоу было организовано в рамках национального проекта повышения рождаемости. Между участниками шло соревнование: за каждый половой акт начислялось по два очка, за беременность — участнице пятьдесят очков, участнику двадцать пять. За благополучные роды матери двести очков, отцу сто. Шоу было рассчитано на двенадцать лет. У кого из участников по окончании этого срока окажется на счету больше очков, тот получит трехкомнатную квартиру. Другой проект Клавдии Мурзик шел на канале «А» и был затеян в качестве подготовки к худшему варианту развития событий, на случай, если избежать катастрофы, все же, не получится. Программа учила выживанию в первобытных условиях и называлась «Лузеры на острове».

— Да. Вы правы, Геннадий Ашотович, — сказал президент, — Что-то не ко времени я расклеился.

— Отдохнуть тебе надо… Ну ладно, бывай. На этом прощаюсь, а то мне еще к совещанию у Самой готовиться. В час дня всех собирает.

— Меня не приглашала?

— Да ты-то ей к чему?

Президент направился было к двери, но кое-что вспомнил и снова присел к столу.

— Что еще у тебя? — устало поинтересовался Вартанян.

— Да это… — президент замялся. — Мне тут патриарх говорит, мол, чем черт не шутит, спроси, вдруг Геннадий Ашотович дозволит?

— Мне уже не нравится это начало, — ухмыльнулся Вартанян, — Ну, не тяни, выкладывай, чем там у нашего патриарха «черт не шутит»?

— Да хотим концертик один устроить в храме Христа Спасителя… Можно?

— Смотря, что за концертик.

— King Crimson хотим пригласить, — потупился президент.

Вартанян аж крякнул.

— Леша! Ну е-мое! Ты хоть сам понимаешь, о чем просишь? Ну какой может быть у тебя King Crimson? Ты б еще Пола Маккартни на Красную площадь пригласил! Или, прости господи, Deep Purple каких-нибудь. Пойми: не должен народ знать, что ты хорошую музыку ценишь! Тебе полагается перед лицом народа что-нибудь незамысловатое любить. Какой-нибудь, типа, ансамбль «Буэ» из Мытищ.

— Боже, это еще кто такие?

— А ты даже и не знаешь? Как же, неужели не слыхал?

«Медбрат, братишка, братишка медбрат,

Ты спирта, братан, не жалел для солдат…»

Ну а эту, про корову, уж наверняка слышал:

«Я с коровой в поле хожу.

Руку ей на вымя ложу.

Ах, Буренушка, попасись ишшо.

Отчего в России так хорошо?»

Что, и этого не слышал? Ну как же так, Леша? Надо тебе ближе быть к такому искусству. Глядишь, люди от тебя и отвернутся. Сначала интеллигенция, а за ней, со временем, и весь народ… Ну ладно, ступай.

— До свидания. А Самой от меня прошу нижайший поклон передать.

— Непременно.

Распрощавшись с президентом, Вартанян потребовал большую чашку черного кофе и погрузился в бумаги. От которых его через час с небольшим оторвал телефонный звонок. На проводе был старый приятель, тоже юморист, Васька Веселовский.

— Слушай, Гена, какой я эстрадный номер придумал! Это феерия! Это революция в разговорном жанре! Рассказать?

— Давай только если быстро. А то мне скоро к Самой на совещание выезжать.

— Я быстро! Слушай. Значит, представь: выхожу я к микрофону и начинаю: «Идет урок арифметики в американской школе». Публика, естественно, начинает хохотать. А я им, прикинь, строго так говорю: «Стоп! Пока не смейтесь!» Ну, тут они вообще ржать начинают в полный рост. Круто, а? Ну а я дальше: «Учитель спрашивает: — Джон, сколько будет дважды два?» Представляешь, как тут публика уже животики надрывает! А я подливаю масла в огонь: «Цыц! Пока еще не смейтесь! Еще рано!» У публики уже слезы на глазах. А я продолжаю: «Ученик Джон отвечает: — Дважды два будет пять!» Публика близка к истерике. Я кричу: «Цыц! Цыть!» Зал натурально бьется в истерике. И тут я выдаю соль шутки: «А учитель говорит: — Правильно, Джон. Садись, пять!» И публике: «Вот теперь — смейтесь!» И всех в зале накрывает уже не по-детски, до потери пульса, на несколько минут!

— Слушай, Вась, давно хотел тебя спросить… Ты вот этот свой вечный бред про Америку — от души или как?

— Да окстись, Гена! Какое там от души! Я Америку уважаю. Давно б туда уехал, да визы не дают, гады. И, главное, из-за чего? Из-за этих вот моих шуток! Какие же они, все-таки, тупые!

— Шутки?

— Что? Нет, не шутки. То есть, шутки тупые по долгу службы. А американцы — просто тупые… А от души, Гена, я, знаешь ли, лингвистическим анализом занялся… Вот смотри, что я понял: в слове «Русь» корень «р-р!» Происходит от рычания грозного медведя. А «усь» — это суффикс. Происходит от «у-у, боюсь!» То есть, это получается лингвистическое доказательство того, что Русь издревле наводила ужас на своих врагов! Как думаешь, можно эту телегу в какой-нибудь программе прогнать?

— А что, смешная галиматья, душевная. Можешь с ней у Графова выступить. В этой его, знаешь, новой программе «Графов Монте Кристо». «Снова и снова совершаю я побег из замка Ив, чтобы отомстить тем деятелям культуры, кому я лично хочу отомстить». Вот тебя туда можно. Вы с Графовым друг друга стоите. Я это организую.

— Спасибо, старик!

Пришло время выдвигаться на встречу к Самой. Ехать было, в принципе, не далеко. Сама облюбовала себе в качестве офиса роскошное помещение в павильоне Узбекистан на ВВЦ. Но опоздать было немыслимо, поэтому Вартанян выехал с большим запасом и явился в Узбекистан за полчаса до назначенного времени. Там уже собрались почти все участники предстоящего совещания. На этот раз пред светлы очи приглашены были почти все ключевые фигуры: куратор Интернета, куратор театра и кино, куратор анекдотов, куратор религии (не патриарх Акакий, а тот парень, что «вел» все религии, дозволенные на территории отечества). В углу за маленьким столиком куратор литературы сквозь толстенные стекла очков пялился в экран ноутбука. Вагянян подошел, поздоровался. От ноутбука тянулся кабель к сетевой розетке. По сети с Центрального Процессора на экран транслировались видео-образы результатов моделирования будущего. Место действия — Москва, как сразу определил Вартанян, увидев руины знакомых зданий.