Золотые крыланы и розовые голуби - Джеральд Даррелл

— Пожалуй, ты прав, я как-то об этом не подумал.

— По чести говоря, если мы хотим помочь змеям выжить в диком состоянии, — заключил Джон, — следовало бы отловить четыре-пять сотен сцинков Телфэра и перевезти на Ганнерс-Куойн или Флат.

— Ну, это уж чересчур, — возразил я, заталкивая кожуру от своего апельсина в рыхлый туф. — Ты же знаешь, поборники охраны природы не хуже старых дев способны впасть в истерику, когда заходит речь о разведении животных в неволе и о транслокации видов.

— Ну, а я считаю, что это помогло бы спасти удавчика, — упрямо сказал Джон.

— Возможно, возможно. Когда примемся всерьез за проблему острова Круглого, попробуем предложить. А пока давай-ка еще раз схватимся с латаниями.

Полчаса спустя мы столкнулись с фактом, говорящим в пользу гипотезы Джона. Он подозвал меня, чтобы я помог ему проверить несколько латаний, которые росли впритык друг к другу, так что он не мог справиться с ними один. Пока я придерживал свежие черешки, Джон рылся среди сухих листьев в основании пальм. Он выдернул сухой лист из намытого дождями туфа, и неожиданно на землю упала, корчась, какая-то тварь кирпично-красного и желтого цвета, длиной около тридцати сантиметров, толщиной с карандаш. В первую минуту я принял ее за многоножку, но тут же понял, что перед нами змееныш. Меня сбила с толку интенсивная окраска: я никак не ожидал, что юные особи настолько ярче скромно окрашенных взрослых. С торжеством подобрав детеныша, мы осторожно положили его в матерчатый мешочек и заковыляли обратно к лагерю.

— Что я говорил, — пыхтел Джон, спотыкаясь и скользя на выпуклостях острова Круглого. — Куда там этакому малышу против крупного сцинка. А тому лучшей пищи и не надо.

В ту ночь в дополнение к ливню подул такой сильный ветер, что он грозил оставить нас без палатки. Что и говорить, неприятная была ночь, и мы с облегчением встретили рассвет. Утром прошлись, как обычно, по латаниям и к одиннадцати часам возвратились в лагерь. Море основательно разбушевалось; небо заволокли густые тучи. То и дело налетали яростные порывы ветра, и все говорило за то, что еще до конца дня снова польет дождь. Высунувшись во время второго завтрака из палатки, я с удивлением увидел славное суденышко «Сфирну», которое доблестно сражалось с волнами, невзирая на сильную качку. Пока мы недоумевали, что могло выгнать «Сфирну» из гавани в этакое ненастье, стало очевидно, что она идет к Круглому. Какие такие важные припасы надумал отправить Вахаб? Нам было невдомек, что сама погода явилась причиной срочного визита. Отдав якорь вблизи пристани, капитан окликнул нас.

— Циклон! — сообщил он. — Метеослужба Маврикия предупреждает о жестоком шторме! Я пришел за вами, пошевеливайтесь!

Мысль о том, чтобы застрять на острове на неопределенный срок в любой по силе шторм нам настолько не понравилась, что капитан мог бы и не понукать нас. Лагерь был свернут с неслыханной быстротой. Погрузить имущество в шлюпку и с шлюпки на судно оказалось весьма непросто, но в конце концов мы, наши вещи и обе драгоценные змеи очутились на «Сфирне» и пошли по взбрыкивающим волнам к Маврикию.

Предупреждение о шторме действовало целую неделю, и всю эту неделю царила духота, лил дождь, море бушевало. В довершение всего, я еще на Круглом приболел, и недомогание обернулось амебиозом, который, как известно, и раздражает, и истощает. Все указывало на то, что нам больше не попасть па Круглый, чтобы отловить необходимые для разведения змей экземпляры; а недостающего вида ящериц мы и вовсе не добыли. И придется нам оставить удавчиков Вахабу, чтобы он при первой возможности вернул их на родной остров. Точно определить пол змееныша теми средствами, какими мы располагали на Маврикии, мы не могли, а идти на риск с такими редкими рептилиями было бы непозволительно, даже преступно: привезешь их на Джерси, а там выяснится, что обе змеи одного пола. Я изложил все это Вахабу. В ответ он сказал, что, по долгосрочному прогнозу, циклон обойдет Маврикий стороной и наступит длительное затишье.

— Может быть, задержитесь еще немного?

По совету местных врачей, я с превеликой дрсадой только что вынужден был отменить готовившееся семь лет путешествие в Ассам, куда думал отправиться сразу после возвращения на Джерси. В итоге у меня появились свободные дни, но все равно я чувствовал себя слишком паршиво, чтобы еще раз плыть на Круглый и таскаться там с тяжелым снаряжением.

— А не могут власти предоставить нам вертолет? — спросил я с надеждой. — Это неизмеримо облегчило бы нам путь туда и обратно, и к тому же я давно мечтаю полетать на вертолете.

Вахаб изобразил губами куриную гузку и сказал, что это будет трудновато, но он попробует.

Через несколько дней он позвонил мне и горделиво сообщил, что премьер-министр разрешил воспользоваться вертолетом. Можем вылетать, как только позволит погода.

Потянулись дни ожидания, пока два циклона, один из них с легкомысленным именем «Фифи», крутились над Индийским океаном, раздумывая, как поступить с Маврикием. К нашему великому облегчению, они решили оставить его в покое, синоптики пообещали хорошую погоду, и мы получили «добро» на вылет в очередной понедельник. Как раз на это время пришлись местные праздники, и Вахаб решил присоединиться к нам, захватив на подмогу мужественного добровольца из числа сотрудников лесничества.

Нам предстояло сесть на вертолет в Порт-Луи, затем лететь на футбольное поле в северной части острова, куда должен был прибыть грузовик с нашим снаряжением. Оттуда до Круглого было четверть часа лета. В назначенный час мы явились к полицейским казармам; здесь из ангара с великой помпой выкатили вертолет. Откинули фонарь маленькой кабины, и мы втиснулись внутрь: Вахаб и Джон — сзади, я — впереди, вместе с добродушным пилотом-индийцем и вторым летчиком. Чувствуя себя, словно золотая рыбка в круглом аквариуме, я с тревогой ждал взлета, поскольку высота — не моя стихия.

— Господи, ну и жарища сегодня, — сказал пилот, застегивая ремни. — Чертовски жарко.

— На Круглом будет еще жарче, — заметил я.

— Видит бог, — подтвердил пилот. — Там вы изжаритесь. Ну и жара.

Винт завертелся быстрее, быстрее, внезапно мы взмыли прямо вверх, как на лифте, на .миг остановились, потом понеслись вперед в двадцати метрах над крышами Порт-Луи. Это было удивительное чувство; еще ярче, чем на малом одномоторном самолете, я представлял себя в роли ястреба или стрекозы с их способностью подниматься и спускаться по вертикали, парить и маневрировать в воздухе. Поднявшись на высоту тридцати метров, мы помчались над прямоугольниками сахарного тростника, посреди которых громоздились груды вывороченных плугом огромных коричневых камней, — казалось, под нами простирается огромная зеленая шахматная доска с горами слоновьего навоза. Декоративные деревья на обочинах напоминали кучки раскаленных углей, а сами дороги пестрели, словно полотно импрессиониста, цветными пятнышками — то женщины в цветастых сари направлялись на базар.