Маленькая притворщица - Барбара Картленд

Герцогиня и ее служанка молчали.

— Вы куда-то уезжаете?

— Да, уезжаю, — ответила герцогиня. Ее глаза наполнились слезами, и она приложила ко лбу ладонь. — Как же я устала…

Служанка оторвалась от сундука и посмотрела на хозяйку:

— Принести вашей светлости вина или чашку чая? Вы ведь даже не притронулись к завтраку!

— Пожалуй, принеси мне чаю… — чуть помедлив, ответила герцогиня. — Да… и захвати чашку для мисс Ионы…

— Хорошо, ваша светлость.

Служанка быстро вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. Герцогиня посмотрела на Иону и развела руками:

— Как видишь, я действительно уезжаю…

Она поджала тонкие губы; все ее лицо сморщилось, и Иона подумала, что она вдруг стала ужасно похожа на старую больную обезьянку.

— Это так неожиданно…

— Неожиданно? Да, это довольно неожиданно даже для меня самой.

Герцогиня встала и стала расхаживать по комнате, переступая через раскиданные повсюду груды вещей.

— Хотя… Я знала, что рано или поздно этот момент наступит. Я всегда ненавидела этот замок, я возненавидела его с того самого дня, когда впервые переступила его порог… А сейчас… сейчас он победил меня… Замок одержал победу!

Ее руки затряслись, а лицо перекосилось от переполнявших ее эмоций. Неожиданно Иона почувствовала к ней жалость — какой бы сварливой и высокомерной она ни казалась, сейчас это была всего лишь немолодая и очень несчастная женщина…

— Вы устали, мэм, — мягко сказала Иона. — Сядьте здесь, возле огня… Когда вы выпьете чая, то почувствуете себя намного лучше…

— Сомневаюсь, — отрезала герцогиня, но послушно уселась в кресло возле камина и протянула к огню тонкие, костлявые руки.

— Куда же вы едете? — немного помолчав, спросила девушка.

— Обратно в Англию, в мой старый дом… Думаешь, они обрадуются, когда меня увидят?

— Я совершенно в этом уверена, — бодро ответила Иона, не сразу сообразив, кого подразумевала герцогиня под словом «они».

— Ошибаешься, — горько усмехнулась герцогиня. — Мой отец снова женился, а его вторая жена не очень-то меня жалует. Да и почему она должна меня любить? Ведь она — моя мачеха!

Она визгливо захихикала, но эти странные звуки больше походили на истерические рыдания, чем на смех.

— Подумать только: я сама прихожусь мачехой Эвану и Нейлу, а теперь буду вынуждена жить со своей собственной! О, эта женщина возненавидит меня, она станет плести против меня интриги и строить мне козни, она сделает все возможное, чтобы избавиться от меня! Ведь именно так я всегда и поступала, разве нет?

Ее голос угас, и по щекам снова покатились слезы.

— Но… зачем же вам ехать в Англию… если это принесет вам только несчастье?

— Куда же мне ехать? Тебе прекрасно известно, что я больше не могу оставаться здесь. Хотя нет, ты ничего не знаешь, но… не обращай внимания, это не так уж и важно… Скоро ты сама все поймешь…

— Это касается лорда Нейла?

Герцогиня вцепилась в подлокотники кресла с такой силой, что ее пальцы побелели.

— Да, это все из-за Нейла, — прошипела она. — Он влюбился в эту англичанку, в эту грязную лондонскую шлюху! Он думает, что она поможет ему… Глупец! Она уничтожит его… Боже, боже, как же я его любила…

Закрыв лицо руками, она громко зарыдала, раскачиваясь в кресле из стороны в сторону. Иона молча смотрела на герцогиню, понимая, что утешать ее сейчас совершенно бессмысленно.

Через некоторое время рыдания прекратились, и герцогиня стала беспомощно озираться, шаря вокруг себя руками в поисках платка. Иона подняла упавший платок и протянула его герцогине.

— Я так глупа, — неожиданно сказала она. — К чему теперь эти рыдания? Слезами горю не поможешь…

Она перевела взгляд на Иону и несколько мгновений разглядывала ее так, словно впервые увидела.

— Ты молода и привлекательна… Не растрачивай впустую свою молодость, она так мимолетна… Не успеешь и оглянуться, как от нее останутся лишь одни воспоминания. Когда-то и я была хорошенькой… Я понимаю, сейчас в это нелегко поверить, но я действительно была очень хороша собой, и у меня было много поклонников… А потом я влюбилась… Бог создал любовь, чтобы заставлять людей страдать… Ты об этом не знала? Многие говорят, что любовь — это великое счастье, которому можно завидовать, нечто бесценное… Не верь этим глупцам! Любовь убьет, уничтожит их, словно смертельный яд, попавший им в кровь, словно пуля, пронзившая их мозги!

Герцогиня замолчала и на секунду закрыла глаза, словно погрузившись в воспоминания.

— Сколько вам было лет, когда… когда вы влюбились? — тихо спросила Иона.

На самом деле ей были вовсе не так уж и интересны эти подробности, но она понимала, что должна помочь несчастной женщине выговориться.

— Когда мать впервые вывезла меня в свет, мне было шестнадцать. Отец гордился мной, я была его единственной дочерью и любимицей. Он был суров и порою даже жесток с моими братьями, но я никогда не видела от него ничего, кроме ласки и понимания. Я имела большой успех при дворе и вернулась в Кент, приобретя нескольких верных поклонников и уверенность в том, что их количество будет лишь увеличиваться день ото дня. Отец поставил условие, что я обручусь только с человеком, равным мне по достатку и происхождению, и я была вынуждена распрощаться со многими из своих ухажеров. Впрочем, я не слишком расстраивалась — я знала, что рано или поздно их место займут другие претенденты на мою руку… А когда мне исполнилось двадцать лет, я влюбилась…

Герцогиня прижала ладони к глазам.

— Любовь, любовь… — бормотала она. — Что такое любовь? Всего лишь муки и страдания для тех, кто ей поддался…

Она снова начала раскачиваться в кресле, и Иона быстро спросила:

— Он был красивый… ну, ваш поклонник, которого вы полюбили?

— А разве я сказала, что он был моим поклонником?

Герцогиня уставилась на девушку едва ли не с негодованием.

— Нет, он был не из их числа… Он не посмел бы и посмотреть в мою сторону, если бы я сама не призналась ему в любви! Он был красив… темные волосы, темные глаза… мне всегда нравились темноволосые мужчины… они кажутся такими сильными и мужественными…

— А он… тоже любил вас?

— Да, он любил меня. Он, нищий сын деревенского пастора, который приходил к нам в дом, чтобы заниматься с моим младшим братом, любил меня так же сильно, как я любила его.

Герцогиня замолкла, теребя в руках носовой платок.

— Не знаю, почему я об этом сейчас вспомнила, — проговорила она, тщетно пытаясь придать своему голосу оттенок беспечности, — наверное, когда перебираешь старые вещи, воспоминания сами собой начинают всплывать в твоей памяти. Эти письма, которые я бережно хранила столько лет…