Воровка (ЛП) - Хауф Мишель

Психолог никогда не узнает об этой послеобеденной связи. Ксавье просто не мог этого допустить.

— Ты права. — Он убрал подушку и огляделся в поисках одежды. Она осталась в гостиной. Отлично. Значит, он не сможет занять руки рубашкой и штанами, натягивая их. Мужчина стоял перед Джозефиной, обнаженный, уязвимый… но точно не побежденный. — Похоже, все было ошибкой. — Хотя и не был в этом уверен. Хорошо, что он прекрасный актер. — Мне нужно, чтобы ты помогла мне найти алмаз. Сейчас мне следует зациклиться на деле.

Словно найдя место отдыха, кошка заползла на живот Зеф и положила лапки на ее грудь, вызывая у Ксавье внезапную ревность. Джозефина улыбнулась ему, очевидно чувствуя его внутреннюю борьбу.

— Забудем, что между нами произошло? — спросил он.

— Икс, Икс… — она протянула с фальшивыми нотками, — ты точно хочешь все забыть?

Ламберт вздрогнул и развернулся к развевающимся занавескам. Черт, нет, он никогда не забудет случившегося. Если бы он только убедил ее работать с ним, он бы каждую секунду вспоминал ощущения ее кожи под языком или ее жар, ласкающий его твердый, как сталь, член.

— Если ты думаешь, что таким образом, ты сможешь сотрудничать со мной… — Ксавье кивнул. — Тогда все забыто. Пойду одеваться.

Он быстро вышел, понимая, что она выиграла этот раунд.

И она тоже это знала.

Глава 20

— Мне нужна оценка Линкольна Блэквелла, — сказал Ксавье Джозефине.

Луна стояла полная и высоко в небе. Ксавье не ушел из квартиры, а Джозефина не собиралась предлагать приготовить ему обед, хотя они не ели с момента завтрака, и она была голодна. После того, как он озвучил свои пожелания и заявил, что забудет об их сексе, он просто пошел и принял душ, а после спокойно оделся. Серый дизайнерский костюм даже не помялся и выглядел на миллион баксов.

Словно Дрезденский зеленый бриллиант, натуральный зеленый бриллиант весом в сорок один карат, который в настоящее время выставлен рядом с Алмазом Хоупа. Как же блестят его эти чисто изумрудные глаза!

И она поняла, что теперь он сидит примерно так же далеко от нее, как и в ту первую ночь, когда она увидела его из-за дивана в офисе своей матери. Лежа на полу с книгой в руке, она часто пряталась в кабинете, подальше от воплей и постоянных споров, и терялась в мирах, написанных на страницах. Пока ночью в открытое окно не проскользнул вор с ловкостью… лисы.

Джозефина наблюдала, с какой легкостью он взломал сейф, — эта сцена и сделала ее фанаткой.

Но даже фанатки могут мечтать о возмездии.

— Думаешь, я теперь работаю на тебя? — Она сидела на диване со скрещенными ногами и заложенными за голову руками. На ней были черные леггинсы и свежая белая футболка. Ее все еще не покинуло желание одеваться сексуально для него. Она в отличие от него не давала согласие забыть о сексе. Да, и бюстгальтера на ней тоже нет. Ее соски обнажились под тонкой рубашкой, и его взгляд останавливался там. Постоянно.

— Чего ты хочешь? — спросил он.

— Не уверена, что ты можешь предложить мне нечто ценное. Если говорить о деньгах, мне они не нужны. И я уж точно не нуждаюсь в жиголо или любовнике.

— Всем нужен любовник.

— Ты серьезно считаешь, что я приму секс в качестве оплаты за мою экспертизу по Линкольну Блэквеллу?

— Нет. Это просто мое желание, чтобы ты занималась со мной сексом, потому что хочешь меня и жаждешь того удовольствия, которое я могу дать тебе.

— Но ты сказал, чтобы мы все забыли. Поэтому секс, похоже, вне игры.

Да, ей пришлось сказать это, чтобы уколоть его в его же собственной игре. Она точно не стала бы отказываться от секса, будто смахнула со стола крошки хлеба.

— Так и есть, — заявил он.

Джозефина чуть не взорвалась над его ответом, но она знала, как держать невозмутимое лицо.

— Может эта организация, в которой ты работаешь, предложит мне оплату за информацию, которую я могу вам дать? Например, помилование за мои прошлые преступления?

— Нет. Эээ… нет.

Но на мгновение он задумался над ее словами. Хм… Был ли шанс, что подобное может произойти. Наверное, ему нужно получить одобрение начальства. Сейчас он действительно работал на закон. Вряд ли он выполнял столь великодушную миссию для плохих парней.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Работать с ним казалось слишком рискованным. И хотя риск всегда приводил к кайфу — ей нравилось это чувство вечно кричащего «нет!» — на этот раз эта эйфория предлагала немедленное падение. Скорее всего, путь за решетку. Поэтому и не хотела связываться с организацией, что заставляла преступников делать грязную работу, угрожая им смертью.

Тем не менее, что она могла получить от партнерства с Ксавье, — так это возможность работать в тесном контакте с Лисом. А это всегда было ее мечтой. Мечта, противоречащая ее фантазии о мести, но необходимое условие для осуществления этой мести. И тот небольшой вкус, который она ощущала до сих пор, работая вместе с ним, только подогревал ее аппетит к большему.

Она могла быть жадной — недостаток, который Джо так и не удалось преодолеть. Вот почему благотворительные пожертвования были необходимостью… чтобы компенсировать эту жадность. Ксавье никого не обманывал; мужчина отдавал свою добычу, чтобы очистить совесть.

— Я не смогу без тебя. — Он пересек комнату и, глядя на заходящее солнце, остановился перед окном. Белоснежный воротник рубашки сиял в луче света и подчеркивал его мужской профиль. — Впервые сказал эти слова кому-то.

Зря! Признание ее не впечатлило. Было слишком. Ладно, немного. Ему, должно быть, тяжело признать подобную слабость. Либо так, либо… нет, он уже работал с ней. Такое осторожное и кропотливое признание не могло быть ничем иным, как уловкой.

И все же она не вытолкнула его за дверь и не сказала, чтобы он никогда не возвращался.

Черт. Она обожала плохих парней с красивым личиком. Это чувство вечно кричащего «нет!» гудело у основания горла. А это значило — черт бы ее побрал! — она в деле.

Джозефина выдохнула через нос и зажмурила веки.

— Мне нужно обещание полной анонимности. Твоя организация не знает, кто я, или с кем, ты работаешь. Как только получишь Блэквелла или алмаз, я сразу ухожу. На этот раз навсегда. Никаких преследований. Никаких поисков. Ты забываешь мое имя, мой номер телефона и все способы, которым я могу заставить тебя кончить. Ясно?

Он задумчиво постукивал по подбородку. Слишком долго.

— Им уже все известно обо мне, не так ли? — догадалась она. — Черт!

— Ты сама привлекла их внимание. Если бы не вмешалась тогда на балу…

— Поняла, — соглашаясь, Джозефина подняла руку. Она сама влезла в это дерьмо. Нет нужды упрекать ее. Если кто-то и виноват, так это Линкольн, чью самодовольную улыбку она сотрет собственными руками. — Что они знают обо мне? Ты знаешь, какие у них обвинения против меня?

— Да… Они не полные. Пока. Кирс над этим работает.

— Да здравствует Кирс!

— У нас есть твое имя и небольшая информация о краже рубина в Фениксе.

Рубин в пятьдесят карат, ожидающий показа на небольшой выставке драгоценных камней. Безопасность была до смешного слабой, да и небольшой флирт с толстым охранником помог ей.

— Нет никаких доказательств, что именно я совершила это ограбление.

— Конечно нет. — Ксавье, склонив голову на бок, подмигнул ей, признавая, что знает, потому что… черт, она же сама только что практически в этом призналась. — И, хотя мне не стоит раскрывать тебе, какой информацией мы располагаем или нет, я все же замечу, что ее ничтожно мало.

— Почему они тогда разрешили тебе работать со мной? Почему бы не заставить меня выполнять их грязную работу так же, как они заставляли это делать тебя?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ксавье сжал челюсть и снова ненадолго задумался над вопросом.

— Потому что ты не сидишь в тюремной камере, не имея альтернатив.

Джозефина закрыла глаза и облокотилась на диван. Он лгал ей, но не понимала почему. Все лежало на поверхности: ложь давалась ему с легкостью. А это лучшее средство преступника для отвлечения и сбора информации.