Мятежник Хомофара - Александр Соловьёв

— Не так-то и часто, — она наморщила нос. — Иногда целыми неделями сижу дома, ухаживаю за садом. Хотя, конечно, время от времени тянет к приключениям.

— Как тебя зовут? — Он вспомнил, что даже не прочитал имя рыжей пациенки на титульном листе истории.

Девушка на миг задумалась, словно позабыла имя, и вдруг пропела:

— Зови меня Доэ.

Существо всецело принадлежало странному миру, даже имя было незнакомым. Но как же сильно это существо походило на обычную киевскую девушку.

— Прекрасно, Доэ. А я Вадим. Почему ты такая колкая? Если опасаешься меня, то это напрасно. Не собираюсь я делать тебе ничего плохого. Скажешь, чтобы ушел, — уйду. Только для начала объясни мне, как это сделать. Может ты и считаешь глупостью, что я тебе помог избавиться от того… красного контролера, но уверяю тебя: я сделал это в порыве, не думая. И, если бы знал, что тебе от это будет досадно, то даже и пальцем не пошевелил бы. Можешь не сомневаться.

Она смотрела на него во все глаза, некоторое время сдерживая смех, и вдруг захихикала. Смех так неожиданно разнесся над садом, что с деревьев сорвалось несколько голубей, и Вадим стал вспоминать, видел ли он птиц, когда шел по городу. Кажется, нет.

— Ты с луны свалился? — спросила Доэ, вытирая слезы.

— Это почему еще? — Вадим любовался девушкой и в то же время находил причину сердиться.

— Ты не мертвый, хоть и в форме для покойников, не спящий, хоть и бродил среди толпы, и ты не крикун, хоть мозги у тебя и на месте. К тому же летаешь, как птица. И, несмотря на все эти преимущества перед остальными, ты совершаешь поступки, лишенные всякого смысла.

— По-твоему, заступиться за слабого, если его обижает более сильный, совершенно бессмысленно? — обиделся Вадим. — Ну, знаешь ли! Впервые в жизни поддался благородному порыву, и на тебе…

— Слабый… сильный… Откуда ты мог знать, кто из нас сильнее, а кто слабее? Чтобы это выяснить, надо было дождаться окончания поединка.

— Какого поединка? Этот ублюдок превысил полномочия. Чего было ждать?.. — он вдруг потерял слова. — Ты же девушка, жертва… Слабая… Тьфу ты! Да ведь этому в школе, вроде бы, учат… Есть такой предмет — этика… И, черт возьми, ты вся в кровище была!

Она посмотрела на него очень внимательно и сказала:

— Это не так, э-э… забыла имя.

— Вадим, — напомнил он.

— Извини… Впервые слышу такое странное имя. Видно, все-таки, ты с поверхности.

Если уж у кого-нибудь из нас двоих необычное имя, так это никак не у меня, — подумал Вадим.

— Кстати, ты киевлянка? — спросил он.

— Что?

— Ну… ты местная или приезжая?.. Сперва я решил, что ты студентка. Но, видно, не угадал?

Зеленые глаза хищно блеснули, от их взгляда стало холодно.

— Слушай, Вадим. Заруби-ка себе раз и навсегда: никакая я не студентка, и ни в какой школе тоже не была. Я вообще не помню, что там, на поверхности. И не жалею об этом! И не говори мне ничего такого, я и без тебя кое-что знаю. Думаешь, я не говорила с теми, кто пришел оттуда? Сотню раз! И вот что тебе скажу: ерунда все это. А вообще, — она прищурилась, — ты тоже говоришь, как обычный мертвый. Хоть ты и с поверхности. Так что иди ты к черту!

— Зато ты говоришь, как настоящий живой человек, долгое время боровшийся за выживание, много страдавший, но не имеющий понятия о вежливости и человеческих отношениях. Очень жаль. Когда я увидел тебя, то подумал, что есть связь между тем, что я видел тебя раньше и этой нашей встречей. Но оказалось, это просто лишенная смысла случайность.

Он выплеснулся и приготовился услышать её обиженный ответ, но девушка не набросилась, как он ожидал, с криками и предложениями убраться. Она казалась озадаченной.

— Ты и впрямь как с луны, — наконец выговорила она. — Странный такой, — и добавила: — Хочешь, сад покажу?

Глава 16

Там, на земле, такое зрелище даже вообразить себе трудно. Но здесь сад существовал и был великолепен!

Самую замечательную деталь всякого декоративного сада ландшафтные архитекторы зовут доминантой. Это может быть изваяние, красивая беседка, каменистая горка или одинокое дерево, — это место в композиции должно задавать общий тон и быть самой верхушкой иерархии. В саду, который сотворила Доэ, такой доминантой была гора. Она располагалась в западной части сада, видимо для того, чтобы удобно было наблюдать, как поутру заостренная вершина первой встречает лучи рассвета. Вершину покрывал толстый слой льда. Лед искрил на солнце, рассеивая пылевидную, переливающуюся всеми цветами радуги, ауру. Лед таял, тонкие потеки собирались в каменных кармашках, находящихся ниже границы мерзлоты. Оттуда вода падала ровными нитями в три озерца, расположенные на разной высоте в подножии горы.

— Тает только днем, — пояснила Доэ. — Ночью вода возвращается обратно на вершину.

Озерца были глубоки, вода кристально чиста, и по самой поверхности одного из них между гигантских листьев нимфеи плавало несколько золотисто-апельсиновых карпов.

До чего красиво, подумал Вадим.

Южный склон горы покрывала пестрая смесь низкорослых суккулентов, на северном росли пурпурные кустарники.

— Видел бы ты их в цветении! В мае правая половина горы покрывается лазурью, а в июне левая — золотом. Представляешь? — Доэ горделиво улыбнулась.

В саду было два миниатюрных леса. У правых отрогов горы начинались густые заросли каких-то реликтов, под которыми кустились сочно-зеленые папоротники. У левых отрогов поднимался хвойный лесок. Деревья были низкими, самые крупные не превышали высоты двух человеческих ростов, они стояли плотной стеной и служили фоном остальной части сада. Лужайка была неравномерно всхолмлена и вся покрыта цветами. Кое-где из зелени выпирали бурые валуны. Весь этот рельеф на фоне заснеженной вершины навевал мысли о гималайских предгорьях. Заросли вереска, ползучих кустарников, пунцового барбариса и серебристого бересклета образовывали диковатые миксбордеры, зигзагообразно делящие лужайку на три неравных части. Кроме этого в саду имелось несколько скульптур. Изящные фигурки девушек-плясуний стояли на гранитных основаниях вдоль дорожки из песчаника. Сколько Вадим ни пытался их обойти и заглянуть им в лица, ничего у него не вышло.

— Это отворачивающиеся аватары, — сказала Доэ. — Они стерегут вход в другой сад.

Вадим принялся вглядываться в заросли, к которым вела дорожка, но Доэ захихикала.

— Что ты ищешь? Там ничего нет.

Вадим уставился на нее с надутым недоумением.

— Ты сказала, они стерегут какой-то вход.

Она покачала головой.

— Тот сад далеко.