Трое из Скотланд-Ярда - Илья Алексеевич Беляев

шла по вашему следу, слишком долго откладывала ваш арест. Даже если вы никого и не убивали, а я в это не верю, других ваших преступлений хватит, чтобы казнить вас.

— О боже! Я сознаюсь! Сознаюсь! — заскулил Уинстон. — Я поджигал пабы, давал взятки, продавал оружие и наркотики, избивал моих должников, насиловал дочурку соседа, спалил дом собственного брата вместе с ним самим. Но это вышло случайно. Совершенно случайно. Я хотел только напугать его. Мне сказали, что в ту ночь его не будет дома. Но это моё единственное убийство, поверьте.

Артур ухмыльнулся.

— Пусть так. Но теперь повторите всё сказанное на бумаге.

21.

Дроглэра увели.

— Не знал, что его отец мертв, — заговорил с Артуром Джеймс, стоявший до этого вместе с остальными полицейскими. — Поэтому вы решились на арест?

— Он жив здоров.

— Зачем же вы его обманули?

— Это праведная ложь. Во благо народа. По-другому он бы никогда не сознался. Сам видишь, что творит враньё.

— А вы не подумали, что его отец узнает о суде?

— А кто же ему скажет? — ухмыльнулся Артур.

— Это ведь незаконно. Вы просто проведёте тайный суд. Подставной суд.

— Мне никто не запрещал. Я забочусь только о благе большинства, если требуется обмануть или специально подставить кого-то, я это сделаю. Запомни, нет ничего важнее человеческой жизни, и за неё нужно бороться любыми средствами.

— Праведная ложь значит?

— Именно.

Артур развернулся и уже почти вышел из кабинета.

— Снова, — еле слышно произнёс Джеймс.

— Что ты сказал?

— Ничего… сэр.

— Напомни-ка мне, кто напал на Дроглэра? Если тебе его так жаль, зачем же было бить?

— Вы бы сами это сделали, когда пришло время. А я хотел одолеть его силой закона, чтобы справедливый суд справедливо признал его виновным и справедливо приговорил к расстрелу.

— Пойми меня, старый друг, справедливости нет. Наша основная задача хоть и заключается в сохранении этой самой выдуманной “справедливости”, на самом же деле мы оберегаем людей. Любыми средствами. Справедливый суд над Дроглэром априори невозможен из-за его отца.

Инспектор вышел, довольный проведённым им допросом. Тайный суд над Дроглэром означал безоговорочную победу полиции. У преступника не будет шанса обратиться за помощью, подкупить судью и прочее. Он ответит за злодейства, как мальчишка отвечает за разбитое окно. В коридоре нервно стучал пальцами по столику Уильям.

— Как прошло дело? — подбежал он к Артуру

— Его будут судить, — довольно произнёс инспектор.

— Он сознался?

— Нет, но сознался в других преступлениях. Для казни этого хватит.

— Его собираются казнить?

— Конечно.

— Я думал его просто навсегда посадят в тюрьму.

Артур не ответил.

— А когда суд?

— Послезавтра. Пройдёт Рождество и начнётся процесс. Только я не советую тебе идти на него.

— Почему?

— Я никогда не хожу на суды. Мне не нравится это. Все врут, и пытаются обвинить друг друга, бессмыслица. Суд задумывался как место, где льётся справедливость, так обожаемая Джеймсом, но на деле льётся только лицемерие, — Артур невольно хихикнул.

— Будь вы на их месте — тоже бы врали.

— Возможно.

Артур собрался уходить.

— Сэр, вы, случайно, не знаете, в какой больнице лежит сестра Джеймса?

— В Уайтчепеле только одна больница. А зачем тебе?

— Джеймс так часто ездит к ней. Возможно, стоит поддержать её. Может и Джеймс будет ко мне лучше относиться.

— Он говорил, что она не любит гостей.

— Тем не менее, я зайду.

— Как хочешь, — махнул рукой Артур. — На сегодня твой рабочий день окончен, мы и так много сделали.

22.

Уильям не стал медлить. В местной пекарне он купил булочек для Оливии, сестры Джеймса. Парень стоял с корзиной прямо перед единственной в Уайтчепеле больницей. Складывалось впечатление, что они противостоят друг другу: наполненный радостью Уильям с ароматными булочками и серая, давящая своим размером, полуобсыпавшаяся больница. Её частично закрывал шедший снег, но это не делало её менее жуткой и гнетущей. Всё же она поглотила его. Внутри было так же противно. Казалось, серые тона распространялись и на скудный персонал больницы. Сидевшая за столом медсестра резко посмотрела на Уильяма, но не из-за звуков шагов или скрипа двери, а запах еды приманил её.

— Чего вам надо? — подобающим серому окружению голосом спросила она.

— Мне бы навестить Оливию Томпсон.

— Очень смешно, — медсестра продолжила заполнение бумаг, дёрнув крючковатым носом.

— Что вы имеете ввиду?

— Раз уж вы пришли навестить её, то должны были быть знакомым с ней, — женщина взглянула на него поверх потрескавшихся очков.

— Логично, но мы с ней не знакомы.

— Зачем же вы пришли?

— Она сестра моего коллеги. Просто хотел сделать ей приятно.

— Ах, вы про Джеймса. Вот же подлец, приходил к ней всего пару раз.

— Вообще-то он очень часто навещает её, — исправил полицейский.

Медсестра улыбнулась, а потом загрустила.

— Умерла ваша Оливия. Почти год назад. Я сама помогала с её лечением, но случай был слишком тяжёлый. Она не хотела мучиться, поэтому умирала улыбаясь.

Челюсть Уильяма отвисла сильнее, чем того требовал этикет, но тут было не до него. Парень не мог найти слов. Наконец, придя в себя, он еле слышно заговорил:

— Но куда же тогда уходил Джеймс?

Много идей возникло в его голове, от банального алкоголизма его коллеги, до причастности в убийствах. Хотя Уильям и надеялся на лучшее, всё же он не мог отрицать, что Джеймс что-то скрывал. Однако узнать истину можно только от самого бывшего секретаря.

23.

Кабинет Джеймса находился на верхнем этаже Скотланд-Ярда. Он был меньше, чем у Артура, но больше, чем у других полицейских. Стол находился у стены в правой части комнаты и смотрел на дверь. Слева от стола стоял большой открывающийся глобус, в котором Томпсон хранил одному лишь ему известные вещи.

— Проходи, — произнёс сидевший за столом Джеймс, оторвавшись от бумаг. — Вообще-то у нас не принято приходить со своим, но если ты настаиваешь…

Уильям совсем забыл избавиться от корзины с булочками.

— Это… не для себя.

— Для меня? — удивился Томпсон.

Уильям немного помолчал. Затем глубоко вдохнул и изменившимся голосом заговорил:

— Для твоей сестры.

— Не советую тебе заходить к ней, — совершенно спокойно ответил Джеймс. — Во-первых, тебя просто не пустят. Во-вторых, она не любит гостей. Давай лучше булки будут предназначены для меня, а я передам их ей.

— Да как ты смеешь! Я всё знаю, знаю, что она мертва. Зачем эта игра Джеймс? Зачем ты врёшь нам?

Полицейский ухмыльнулся. Медленно встал. Уильям невольно отошёл к стене. Это была его ошибка.

Джеймс молниеносно достал револьвер из кобуры и приставил ко лбу Уильяма. Булочки безжалостно выпали на пол.

— Вариантов у тебя немного, —