Дочки-матери - Алина Знаменская

— Здравствуйте. — Оля вышла из Сашкиной спальни. — Мам, а что такое притон?

— С каких это пор комиссии состоят из двух человек? — не удержалась Юля.

Тучная развернулась к ней всем телом.

— А вам, девушка, двоих мало? — с каким-то даже удовлетворением поинтересовалась она. Тучная окинула Юлю взглядом, полным пренебрежения и даже брезгливости. — Сейчас участковый подоспеет. Третьим будет.

Тетка в кожаном усмехнулась без улыбки.

— Оленька, беги в школу, детка, — бросила Юля дочери.

— Я уйду, а они Сашу увезут, — нахмурилась девочка. — Лучше я сегодня дома останусь.

Тетки многозначительно переглянулись. Юля взяла дочь за руку:

— Оля, отправляйся.

— Не пойду! — Олин голос начинал дрожать.

В проеме двери показался Сашка. Буркнув слова приветствия, он подошел к девочке и что-то сказал ей на ухо. Затем он взял ее за плечи и вывел в коридор. Юля в окно видела, как Сашка проводил девочку до калитки и как та, часто оглядываясь, побежала к школе.

Юля боялась смотреть на Андрея. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы уловить исходящее от него напряжение, закипавшую внутри него смуту. Скулы его покрылись легким румянцем, и по этому фону гуляли желваки.

— Где же ваш братик? Позовите его, пока не убежал, — не стараясь даже придать своему тону нормальное звучание, поинтересовалась тучная.

— На все ваши вопросы отвечу я сам, — объявил Андрей, непроизвольно собирая руку, лежащую на столе, в кулак.

— Ну что ж. — Тетки переглянулись. — Тогда ответьте нам, когда ваш ребенок пойдет в школу? Вторая четверть началась!

— Как только будут оформлены необходимые документы, — сдержанно ответил Андрей.

— Чем же он занимается у вас вместо школы? Зарабатывает? — не унималась тучная. — По электричкам милостыню просит? Или машины моет? Понятное дело, ему нужно семью кормить. Сколько здесь работающих?

Тетка картинно развернулась, словно пыталась найти кого-то еще в комнате.

Юля чувствовала себя так, словно чужие люди рылись в ее грязном белье. Несколько раз по телу уже пробежала дрожь.

— Мой брат не просит милостыню в электричках, — голосом, начинающим приобретать низкие ноты, тихо возразил Андрей. — У меня есть средства, чтобы содержать брата.

— Как вы смеете, — встряла Юля, чувствуя, как щеки начинают пылать. — Человек с войны пришел, раненый…

— А тебе, красавица, помолчать бы, — наконец заговорила высокая. — На каком основании у тебя проживают… эти двое?

— Это мои квартиранты, — отчеканила Юля.

— Квартиранты… — передразнила высокая, а тучная со свистом усмехнулась. — Совсем распустились! Детей не стесняются! Развели форменный бордель и думают, что им это с рук сойдет!

— Ну вы, полегче, — одернул Андрей. Юле кровь бросилась в голову. — Не смейте оскорблять девушку!

— Девушка! — подхватила тучная. — Девушка с ребенком! Да я смотрю, вы спелись. Обо всем договорились.

— Уходите, — опустив глаза в пол, тихо произнесла Юля. — Уходите из моего дома.

— Мы представители власти, красавица, — с ядовитой ухмылкой напомнила высокая. — И уйдем из вашего… дома… только когда посчитаем нужным.

— А вот и третий бежит, — обрадовалась тучная, Юля увидела в окно, как по дорожке к дому спускается милиционер. Кулак Андрея на столе побелел.

…Едва закончилась планерка, к подъезду местного белого дома подкатила синяя “Газель” с надписью “Телевидение”. Из машины выскочил известный каждому жителю области телеведущий с резкими чертами лица и живыми веселыми глазами, за ним, — небрежно одетый высокий оператор с хвостиком, девушка с микрофоном и еще двое — женщина с пышной шевелюрой и тонконогая девчонка в короткой кожаной юбке.

Нашествие телевидения никого в белом доме не удивило — перед выборами эта братия паслась здесь ежедневно. Перед телевизионщиками беспрепятственно распахнули все двери.

Мэр, аккуратненький, кругленький, стремительно лысеющий дядечка, радушным жестом пригласил гостей в кабинет. Те, не смущаясь, с порога принялись делать свое дело — расставляли штативы со студийным светом, искали ракурс, подключали микрофоны.

— Вы без предупреждения, — мягко пожурил ведущего действующий глава. — Могли не застать меня на месте. Предвыборная кампания, приходится выезжать на места, встречаться с людьми…

Ведущий, мило улыбаясь (что делало его лицо хитроватым), подсел к мэру и предложил:

— Давайте, Петр Ильич, очертим круг вопросов. Передача у нас серьезная. Вот, например, нас интересует: какое внимание администрация города уделяет воинам-чеченцам? То есть нашим ребятам, отслужившим в “горячих точках”?

Мэр взметнул брови вверх, в результате чего гладенький лобик покрылся складками. Он задумался.

— Леночка! — неожиданно высоким голосом позвал он секретаршу. — Принесите мне сведения по воинам из “горячих точек”. И пригласите-ка военкома!

Ведущий терпеливо улыбался. Оператор с хвостиком ждал команды. Команда была дана, и мэр начал бодро рапортовать в камеру, заглядывая в сведения, принесенные Леночкой.

— Скажите, Петр Ильич, — мягко перебил ведущий, — а какое участие мэрия принимает в судьбе демобилизованного Андрея Голубева, оставшегося после ранения нетрудоспособным? Выписанного, кстати, из госпиталя в ваши места на проживание?

В воздухе повисла пауза. На лице мэра отразилось затруднение, которое он испытывал, потея под черным глазом любопытной камеры. Наконец лицо его озарилось: в дверях возник военком.

— Вот наш военком поподробнее расскажет.

Ведущий терпеливо повторил вопрос военкому. Тот нарисовал на своем широком лбу поперечную складку и затем начал с трудом выдавливать из себя обтекаемые фразы.

— Но нас интересует судьба Андрея Голубева. Его история становится нашумевшей. Она происходит в вашем городе накануне выборов. Мало того, что Голубев перенес сложнейшую операцию и нуждается в медицинской реабилитации и физиотерапии, он встретился здесь с младшим братом, который, оставшись без родителей, скитается по детприемникам. Братья остались без жилья, без родственников…

— Прямо сериал какой-то, — попытался пошутить военком, с полуулыбкой взглянув в застывшее маской лицо главы.

Ведущий изобразил крайнее разочарование и сделал выразительный жест оператору. Тот отключил камеру.

— Ну вот… — развел руками тележурналист. — Как же так, Петр Ильич? Вся область об этом инциденте трубит, а вы не в курсе? Ничего не понимаю…

Вспотевший мэр выразительно взглянул на военкома. Тот окаменел под взглядом главы.

— Странно, — с видом крайнего огорчения продолжал ведущий.

Наташа наблюдала за ним как за великим актером. Этот Александр Королев, которого она тысячу раз видела в его программе “Поворот”, ловко заворачивал разговор куда хотел.

Мэр пока принимал все за чистую монету. Ребята вели себя очень естественно. Королев продолжал:

— Ваш соперник на выборах, предприниматель, бывший афганец, как его?..

— Сазонов, — с плохо скрываемой неприязнью, в унисон подсказали глава и военком:

— Сазонов! — с радостью подхватил Королев. — Он-то опередил вас, Петр Ильич! Каким-то образом об этой истории проведал, встретил ветерана из госпиталя, вручил новейшую немецкую коляску…

Военком что-то быстро зашептал на ухо главе администрации. Тот на глазах чернел лицом.

— Короче, сделал из чужого горя себе рекламу, — обронил Королев.

— Вот именно! — подхватил круглый и потный Петр Ильич, задетый за живое. — Мелькнуть, сделать эффектный жест — это он может. А вот кропотливая, длительная, повседневная работа с населением — это не для таких болтунов, как Сазонов. Где теперь этот Голубев? В какой помощи нуждается?

— А он здесь, в вашем городе, у чужих людей обитает вместе с малолетним братом, Петр Ильич, — скорбно подытожил Королев. — И ваши люди в настоящее время находятся у него и пытаются разлучить с братом, тем самым нанеся воину — ветерану чеченской войны глубокую моральную травму плюс к его физической. А мой шеф потребовал, чтобы к сегодняшним “Новостям” был отснят материал по Голубеву, каким бы он ни оказался. В свете программы губернатора по детям-сиротам материальчик грозит получиться скандальным…

Наташа с восхищением слушала Королева. Ну дает! Она бы сейчас балансировала между слезами и криком, а этот как бы даже мэру сочувствует! И тот весь в его власти, как марионетка.

— Какие люди? Кка-кие мои люди?! — как чайник вскипел мэр. Его лоб покрылся испариной.

— Отдел опеки или милиция, — почти весело продолжил Королев. — Кстати, мы сейчас туда. Жаль, что интервью не получилось, сами понимаете, дело такое…

— Безобразие! — Мэр решительным жестом схватил куртку и, не глядя на военкома, кинулся вслед за телевизионщиками. — Мы едем с вами. Я хочу лично разобраться в этом деле.