Истории мееханского пограничья. Том I. Север - Роберт Вегнер

– Огонь, – пробурчал Кавер Монель. – Додумались наконец–то.

Огненная линия промчалась по рядам, натянулись луки. Три яркие волны понеслись к баррикаде.

Летящая зажженная стрела издает звук не похожий ни на что на свете. Когда летит несколько тысяч таких стрел, то они звучат так, словно дракон набирает воздух в полыхающую пламенем пасть. И хотя Вархенн считал драконов существами из легенд,  из темных времен Войн Богов, именно так ему и показалось. Чудовище, готовящееся испепелить мир.

Удары наконечников стрел в дерево сопровождались шипением и треском пламени. За несколько мгновений вся внешняя стена баррикад запылала. Она была собрана из крепких, хорошо высушенных и просмоленных купеческих фургонов, защищавших от дождя и снега. Пламя любит такую древесину больше всего на свете.

Кочевники не удовлетворились одним залпом, они стреляли еще, в баррикаду и над ней, словно хотели сжечь все вокруг. Загорелись древки стрел вбитых в землю, занялись возы последней, незаконченной баррикады, а несколько стрел долетели даже до машин. Щиты стоящей в резерве пехоты расцвели точками горящего пламени. По приказу солдаты начали отступать в сторону прохода, к последнему укреплению. Оставшиеся на второй баррикаде подождали еще немного и бросились бежать. Стены их укрепления уже полыхали как печи, а вся конструкция шипела и трещала под ногами. Больше они не могли ничего сделать.

– Спускаемся. – Черный Капитан улыбнулся от уха до уха. – Ну что, парень, еще сегодня у тебя появится возможность смочить железо кровью.

Он поднялся на ноги:

– Вниз! Все вниз!!!

Почти двести стражников бросились к канатам. Спускались так быстро, как только Горная Стража умеет это делать. Меньше чем за пять минут обе роты оказались за внутренней баррикадой. Кавер Монель нашел стоящего к нему спиной подполковника.

– Будут гореть полчаса – начал без предисловий, – так я думаю…

Командир Семнадцатого развернулся и капитан осекся на полуслове, а Вархенн тихо охнул. Левая глазница Дарвена–лав–Гласдерна пугала пустотой, горящая стрела ударила его чуть ниже края шлема, когда он поворачивал голову вправо. Повредила кость у глазницы, перебила нос и полетела дальше. Кожа на левой стороне лица почернела и покрылась волдырями. Увидев их, подполковник скривился в ужасной полуулыбке:

– Это ограничивает мой выбор невест до слепых от рождения – прохрипел он. – Но, по крайней мере, я не смогу быть слишком переборчивым.

Черный Капитан застыл неподвижно, а молодой гонец удивленно заморгал, вытянулся и отдал честь:

– Капитан Кавер Монель готов взять на себя командование, – сказал он тихо.

Гримаса стала шире, правый глаз сверкнул насмешливо:

– Я должен отдать своих солдат какому–то дикому горцу? Сначала тебе придется меня убить.

На мгновение показалось, что капитан будет спорить. Но он только пожал плечами:

– Мне пришлось бы занять очень длинную очередь. И что теперь? Мы должны присоединиться к веселью…

Полковник вздохнул:

– Как Вы думаете, капитан, почему я до сих пор говорил вам держаться подальше? Потому что нам нужны те, кто удержит дорогу наверх. Если нас тут всех убьют, дикари получат Лысицу. Значит все провинции между Малым и Большим Хребтами будут для них открыты. Потеряем весь Север, с шахтами, литейками и мастерскими. Тут производится половина всей стали Империи, две трети оружия. Это будет конец войны. Поэтому я хочу, чтобы Вы и ваши люди удержали дорогу. Четыреста солдат без труда с этим справятся.

– Не все еще поднялись на гору, осталось несколько тысяч. Два, три часа и…

Полковник перебил его, подняв руку:

– Вы получите свои два часа. Два наверняка, больше не могу обещать, так что давайте, капитан, подгоните оставшихся. Те, кто останутся, сами будут виноваты. Свободны!

 – Ты шутишь – Кеннет широко улыбнулся. – И что, Черный вот так взял и ушел?

Вархенн Велергорф не улыбнулся в ответ:

– Да, господин лейтенант. Он повернулся и пошел прочь. И я за ним. И обе наших роты. Такова была роль Горной Стражи в защите долине Варес – пострелять немного из арбалетов и загнать шестьдесят тысяч людей на Лысицу. А потом развернуться и уйти, потому что хренов пехотур был прав. Если бы нас там всех поубивали, то кочевники получили бы вход на гору. Толпа испуганных купцов, крестьян и горстка дворян его бы не защитила. И, боги, мы же молились о том, чтобы они попытались. Когда уже все закончилось, мы стояли на тропе, на заторах из опрокинутых повозок и стволов деревьев, и умоляли Ригвира, Сетрена, любого другого ублюдка, который считает себя Богом Войны, чтобы отобрал у них мозги и погнал в атаку. Но они…

– Ты торопишься. Рассказывай по–порядку.

– Хорошо, господин лейтенант. То, что они готовятся к смерти, я понял, когда увидел, как артиллеристы рубят свои машины, обливают остатками зажигательной смеси и подкладывают огонь. А потом берут щиты и мечи убитых и присоединяются к строю. Всего, считая остатки роты арбалетчиков, их было меньше трех сотен. И ни один не вышел из боя невредимым. Я видел их вблизи, рваные кольчуги, помятые шлемы, кое–как наложенные, пропитавшиеся красным, повязки, сочащиеся кровью раны. Они не обращали на это внимания. Пехотные щиты были утыканы стрелами, весили в два раза больше чем обычно. И это им не мешало. Когда они строились напротив догорающей баррикады, в их глазах были огонь и гордость. Можете смеяться, но так мне подсказывает моя память. Гордость и огонь. Гора убитых по другую сторону догорающих возов достигала роста взрослого человека, а поле было так завалено телами людей и лошадей, что можно было пройти по трупам двести ярдов, прежде чем коснешься земли. В ямах и канавах вдоль дороги крови было по щиколотку. Земля уже не могла ее впитывать. И это была их работа. Защитили вход в долину, отбили атаки целой армии и дали всем время. Никто на их месте не сделал бы больше.

Он замолчал, словно не знал, что сказать.

– Нам бы это не удалось, – сказал он тихо. – Даже если бы у нас был целый полк, тысяча человек, не продержались бы почти весь день. Не этому нас учили. И если думаете, они показали тогда все, на что способны, то Вы ошибаетесь.

У входа на гору они увидели меньше двух тысяч человек. Остатки беженцев, бывших в долине вчера утром. Лейтенант Аннавер Гирвен, командир третьей роты, сделал все от него зависящее. В последнее время не позволял взять с собой наверх ничего больше небольшого мешка и запаса еды и воды. Бесцеремонно требовал бросать на землю переполненные вьюки, если считал, что их вес будет задерживать подъем. Выжимал из людей все возможное, всеми средствами, кроме тычков мечом самых упертых.