Снежная Леди (СИ) - Соколова Надежда Игоревна

— Не побоишься подыграть мне?

— Я — твой муж, — снова яркая, ослепительная улыбка. — Чего мне теперь бояться?

И правда. Что ж, пообщаемся с родней.

— Лина, иди к себе. И не трясись. Убивать они собираются не тебя.

Эльфийка побледнела, и я поняла, что шутка вышла неудачной.

Переодеваться смысла не было. А вот накраситься и сделать укладку мне не помешало бы.

Выпроводив Лину, я нашла в шкафу нужную косметику, уселась на кровать и начала приводить себя в порядок. Родственники, значит, да еще и злые. Прекрасно. Просто превосходно. Я ненавидела, когда на меня давили, в любой ситуации. И дед с незнакомым богом узнают это уже через несколько минут.

Закончив, я повернулась к Парису:

— Ну как?

— По голосу я тебя, конечно, узнал, задумчиво откликнулся он. — Но… Вита, ты уверена, что стоит показываться перед твоими родными в подобном виде?

— А что не так? Яркий макияж, привлекающий внимание. Черные глаза, алые губы, румяные щеки. Красавица. Нет?

Парис только кашлянул в ответ.

Я порывисто поднялась, подала руку:

— Пошли, будем общаться с моими родственниками. Докажем бабушке, что я не настолько замкнута, как она думает.

— По-моему, ногос еще не выветрился из твоего организма, — вздохнул Парис, но руку мою взял и даже дверь галантно открыл.

Я, конечно, могла его понять. Кому же хочется ссориться с богами- основателями. Но мне ужасно надоело служить пешкой в руках амбициозного деда. Я решила доказать и ему, и бабушке, и незнакомому богу, что сама разберусь в своей жизни. Как уже разбиралась не раз.

Несколько минут, и вот уже мы у необходимого люкса (спасибо гостинице, подсказала, где поселились мои родственники).

Я постучала для приличия, открыла дверь, вошла под руку с Парисом, улыбнулась увиденной в голливудском фильме улыбкой голодной пираньи:

— Добрый вечер, дорогие гости. Рада вас видеть в своей гостинице.

«Дорогие гости», до этого о чем-то неспешно беседовавшие, сидя в креслах, замолчали и замерли.

— Вита? — осторожно уточнила бабушка, как всегда элегантно одетая, красовавшаяся в светло-голубом брючном костюме.

— И это моя дочь, — презрительно выпятил губу моложавый мужчина не старше сорока лет, чересчур смазливый, на мой вкус, настоящий заносчивый аристократ, как про себя определила я.

— Простите, — недоуменно нахмурилась я, — а вы кто? — И уже деду. — Здравствуй, дедушка. Надеюсь, хотя бы ты поздравишь меня с замужеством?

Дед молчал, как и бабушка с отцом. Я повернулась к Парису и под их внимательными взглядами впилась в его губы требовательным поцелуем. Он ответил, не очень охотно, но все же.

За окном раздался звук грома, затем краем глаза я заметила всполохи молнии. Ах, батюшка бесноваться изволят. Ну что ж…

Глава 48

Наследница-дочь на охоте была,

Пеленок с собой она в лес не взяла,

А ночью ребенка в лесу родила

И в свой завернула передник.

Передник был соткан из чистого льна,

Из белого, тонкого сшит полотна.

Так вот малыша завернула она

В свой тонкий голландский передник.

В ту ночь пировал в своем замке старик.

Из бочки струилось вино, как родник.

И вдруг среди ночи послышался крик

Того, кто завернут в передник.

Роберт Бернс «Наследница-дочь на охоте была»

Я отстранилась от Париса, прикрыла глаза и дала волю чувствам, заранее мысленно попросив гостиницу защитить Париса от моей разрушительной магии. Через пару секунд в комнате бушевал огненный вихрь, сносивший все на своем пути. Родственники, очевидно, подобной мощи не ожидали, потому что отец отреагировал не сразу. Только спустя какое-то время я почувствовала, что вихрь исчез.

— Сильна, — послышался насмешливый голос отца. — Только не обучена.

— Так некому было обучать, — я открыла глаза и с вызовом посмотрела на отца, отметив и прямой нос, и тонкие чувственные губы, и синие глаза, и высокий лоб, и густую шевелюру каштанового цвета. — Отец дома не появлялся, видимо, по бабам шлялся, мать выпила из Источника Забвения, так я и росла, одна-одинешенька, без призора и обучения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В комнате повисла тишина. Дед и бабушка поджали губы, но не вмешивались. Отец смотрел на меня изучающе несколько секунд, затем сузил глаза, щелкнул пальцами и исчез из комнаты.

— Ну вот, — ничуть не расстроилась я. — Снова сбежал.

— Вита, — тихо охнула бабушка.

— Что, ба? — пожала я плечами. — Я хоть в чем-то соврала?

— Вся в тебя, — кисло улыбнулся недовольный сложившейся ситуацией дед. — Тоже показывает характер, когда не нужно.

— А когда не нужно было? — неожиданно взвилась бабушка, будто ей наступили на больную мозоль. — Когда я застала тебя с той фифой возле нашей кровати?! Обоих практически голых?! Тогда тоже нужно было молчать?!

Я показала Парису глазами на дверь. Похоже, тут назревал скандал. И становиться его участницей или свидетельницей мне не хотелось.

Когда мы выходили, скандал набирал обороты.

— Жаркая семейка, — пробормотал Парис, едва мы очутились в моем кабинете.

— Ты еще не раз пожалеешь, что женился на мне, — из вредности предупредила я его.

— Не дождешься, — сверкнул глазами Парис. — Кстати. Наш с тобой ужин прервали. Ты не забыла?

— Мужчины, — фыркнула я. — Ты можешь есть после случившегося?

— Поверь мне, могу, и с большим удовольствием, — и снова взгляд довольного кота.

Есть мне не хотелось.

— Как ты думаешь, он вернется? Я не успела высказать ему все, что о нем думаю.

— Ты об отце? О, уверен, он еще не раз здесь появится. Вита, не тяни время. Ты моя жена, не забыла?

Я театрально вздернула брови. Парис прыснул от смеха.

— Тяну время? Даже не думаю. Я устала, я хочу спать. Парис!

Этот заразный оборотень меня обнял!

— Спать, Парис! Одна!

— Мы женаты.

— И что? Это не дает тебе право тащить меня в постель! Парис!

Нет, кому-то точно нужно было прочистить уши! Он целовал меня, не слушая моих возражений, и скоро я поняла, что, по большому счету, мне все равно, одна я попаду сегодня в постель или с Парисом. Второй вариант казался даже предпочтительней.

 Парис настойчиво и умело соблазнял меня, и вскоре мы плавно переместились из кабинета в спальню. Вернее, переместилась я. На руках Париса. И уж точно не сопротивлялась, наоборот, ждала продолжения его ласк.

С первым мужем меня не охватывало подобное возбуждение. Да, было приятно, но и только. Здесь же… Я ощущала негу и томление. Расслабленная, я многое в ту ночь позволяла Парису и когда уснула, то была практически без сил.

Утром, к моему удивлению, я проснулась не одна.

— Доброе утро, — нет, это не кот, это его дальний родственник тигр, сытый и довольный. Разве что зубы не скалит.

— Какая у тебя вторая ипостась? — вместо приветствия вдруг спросила я.

— Рысь, — ухмыльнулся Парис. — А что, не похож?

— На кота? Очень даже. Ай! Парис! Не щекоти!

— Я не кот, я рысь, женщина.

Я смеялась, пыталась увернуться от щекотавших меня рук и пока что не думала о разводе. А вот о родственниках…

— Малиса, бабушка и дед — слишком много божественных сущностей для одной гостинцы, — я откинулась на подушку. — Как думаешь, может, закрыть гостиницу на ремонт? Пока хотя бы кто-нибудь не уедет?

— Не поможет, — усмехнулся Парис. — Тогда твоя кузина как минимум захочет помочь с интерьером.

Я представила себе, во что в этом случае превратится гостиница, вздрогнула от ужаса и резко передумала.

— Но хотя бы бабушку с дедом надо куда-нибудь отправить, — мой вздох вышел поистине мученическим.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Подальше от любимой внучки? — насмешливо вздернул брови Парис. — Они уже дали тебе свободу, ты, по их мнению, воспользовалась ей не так, как надо.

— И дальше собираюсь пользоваться, — раздраженно дернула я плечом, — как считаю нужным. Мне скоро двадцать восемь. Пусть привыкают к мысли, что я давно не маленький ребенок.