Гроза над Миром - Венедикт Ли

 Мы с ней сидели одни в офицерской столовой. Денис и Файд ушли, сославшись на обязанности. Невеселый оказался ужин. До этого прошла церемония похорон. Экипаж построен, два тела в саванах, с грузом в ногах, невыразительный голос Файда…

 – В соответствии с обычаями вольных моряков мы предаем тела наших погибших товарищей покою в море. Да пребудут их души в мире.

 Наклонная доска, по которой тела с легким плеском соскальзывают в воду… Простая церемония глубоко тронула Наоми, я увидел это. Теперь она сидела, тиха и печальна.

 – Наоми, знайте, ваше подавленное настроение – есть нормальная реакция на перенесенный утром стресс. А вовсе не скорбь по погибшим матросам – ребятам вполне заурядным, не заслуживающим, чтобы о них долго помнили и чересчур по ним убивались.

 Я опередил ее возражения.

 – Не спорьте. И слова ваши о том, что мы обязаны им жизнями – всего лишь слова. С большим основанием скажу – нас спасли вы. Как сообразили приказать выключить вентиляцию?

 – Просто. Вы ведь задержите дыхание, чтоб не наглотаться всякой дряни? Так и корабль должен задержать свое дыхание… Но вы, Рон, начали разговор не ради того, чтобы польстить мне?

 – Наоми… Какое у вас замечательное, «вкусное» имя!

 Впервые за вечер она улыбнулась. У нее очень красивые губы и я тут же сказал ей об этом.

 – Хватит, Рон… Спасибо. Ближе к делу.

 – Наоми, Арни плох. Я делаю все, что могу. Но… по-прежнему высокая температура. Он без сознания. Я поддерживаю сердечную деятельность, но… скажу честно. Дальнейшее плавание его убьет.

 – Предлагаете доставить его в Гану?

 – Да. В тамошней клинике у меня хорошие связи. Я у них когда-то работал, пока не ушел на корабли. Доставлю туда Арни. Лечение там дорогое, но наша казна позволяет.

 Она внимательно на меня посмотрела. Потянулась через стол, положила ладонь свою мне на сгиб локтя.

 – Рон… Друг мой. Я отдам вам половину того, что у нас есть – сто тысяч реалов. И… вы останетесь в Гане с Арни?

 – Да. Мой помощник здесь отлично справится.

 – Я помню его. Молодой и очень грубый. Спросил меня: «Что делаете вы, женщина, здесь на борту?» Это было еще до схватки, ну, вы понимаете…

 – Что же вы ответили?

 – «Помогаю вам не забыть, что вы мужчина».

 Я рассмеялся.

 – Вы хорошо поставили его на место. А врач он прекрасный.

 – Рон…

 – Да, Наоми?

 – Вы останетесь в Гане…

 – …

 – Арни при смерти. Легко решить, что все бесполезно, вы сделали все возможное, исполнили свой долг до конца.

 – О чем вы говорите, Наоми?

 – Деньги, что я вам отдаю, сделают вас очень богатым человеком. Изменят вашу судьбу. Откроют перед вами такие дороги, что и не снились… Почет, власть, любовь…

 – Наоми…

 – Только я, Рон, перестану вас уважать.

 Не скажу, что я не обдумывал саму подобную возможность, не взвешивал тщательно и не находил веские доводы «за». Увы. Я постарался вложить побольше холода в свои слова.

 – Вы, Наоми, глубоко меня оскорбили.

 Встал.

 – Пойду готовить больного к транспортировке. У меня хватит собственных средств, чтобы оплатить начало лечения. На остальное пришлю счет в Гана-банк, куда вы переведете деньги на имя Арни. Напоминаю вам, что распоряжаться судовой казной имеет право только он.

 Сдержанно поклонился ей и вышел. Услышал тихие, сказанные мне вслед слова:

 – Не надо сердиться, Рон…

 Я и не сердился. Недалекая, наивная, глупая Наоми… Я тебя никогда не обману.

 Вечер сгустился над нами в сиреневые сумерки. Я дал Наоми попрощаться с Арни. Глаза его были закрыты, черты лица заострились. Носилки поставили на палубе, пока матросы спускали на воду нашу непотопляемую «Змейку».

 – Ты должен жить, – прошептала Наоми, склонившись над Арни, коснувшись губами впалой, небритой щеки.

 Парни подняли носилки. Я повернулся к Наоми.

 – Давайте прощаться.

 – Да… Рон. Вы еще хотите мне сказать?

 – Ценю ваше доверие, – я не кривил душой.

 Наоми отдала мне десять тысяч наличными, расписку Магистрата на пятьдесят и остальное векселями Гана-банка.

 – Вы не все сказали…

 Я решился.

 – Наоми, едем вместе. Есть хороший предлог: вы – женщина Арни и не оставите его больного, беспомощного. На «Громовержце» больше нечего делать ни мне, ни вам. Без железной воли Арни, напора его честолюбия, державших всех воедино – этот корабль обречен. Я так думаю.

 – Потому и оставляете нас. Это – главная причина?

 – Да.

 Она выглядела неуверенной.

 – Позаботьтесь об Арни… Очень прошу.

 – Я дал вам слово. Но вы же будете рядом! Зачем вам мои дополнительные клятвы и обещания? Кстати, надо, для надежности, разделить наши средства. Половину возьмите вы…

 – Рон… Не надо!

 Она решила остаться! Увидела, что я понял это и огорчен.

 – С вами никогда не бывало такого? Один ваш поступок, малозаметный, незначительный, вызывает цепь событий, из которой вы не в силах вырваться. Можете лишь участвовать в них, но не изменить. Ведь вы правы, Рон, и я должна вас послушаться, – она потерянно замолчала.

 Все было так просто и объяснимо.

 – Наоми, хорошая моя… – я взял себя в руки. – Здесь чисто психологический эффект, инстинкт, если хотите. Вы считаете себя обязанной этим людям лишь потому, что разделили с ними опасность. На самом деле вы ничего им не должны. В глубине души сами это понимаете и мучаетесь, оттого, что какие-то нелепые, иррациональные побуждения не дают вам послать все к черту и уйти с «Громовержца». Идемте!

 Она отстранилась, криво улыбнувшись:

 – Впрочем, что за дела? Сходим к Тиру, пальнем пару раз и удерем… На обратном пути я к вам присоединюсь.

 Оказывается, не до конца понял я ее мотивы. Все дело в том, что феерическую, но все же случайную победу над флотом Ваги она приписала себе! Такое непомерное самомнение и не давало ей отступить.

 – Наоми! Вы недооцениваете чистильщиков. Откуда вы знаете, что на корабле нет больше их сторонников, что никто не нанесет удар в спину?

 – Знаю.

 Я не стал больше ее уговаривать. Бесполезно.

 – Желаю удачи… Будьте осторожны, прошу. Я видел жертвы чистильщиков, Наоми. Даже я, человек, привыкший ко всему, не мог смотреть без содрогания. Не вздумайте попасть к ним в руки живой.

 – Я буду помнить ваше предостережение.

 Меня окликнули гребцы. Я сошел по трапу и занял место в лодке. Толчок весла, мы отошли от борта. Наоми в полном одиночестве стояла, опершись о поручень, глядела нам вслед. Подняла руку в прощальном приветствии. Я решил, что никогда больше ее не увижу.