Нет, не призраки! - Александр Владимирович Ковальчук

— Довольно, Фрике. Это были советские разведчики. Вы изучили следы?

— Яволь, экселенц. Ищейки взяли след от крыльца до гаража… На одной из просек в прифронтовом лесу обнаружили зажигалку генерала Рюбенкройца, и снова пустили собак. Следы привели в ложбину, где протекает заболоченная речушка. Там, к несчастью, только одна ячейка нашего боевого охранения… Влажный грунт сохранил следы генерала Рюбенкройца и тех… мерзавцев. Нейтральную полосу они пересекли вчера на рассвете. При мощном отсечном огне противника…

— Какой позор! — от ярости Мюллер заметался по кабинету. — За сто тридцать километров от фронта. На глазах всего штаба, личного адъютанта, часового… Увезти генерала, ветерана трех войн… Р-р-рас-стре-лять! Всех ротозеев — р-р-рас-стре-лять!

ВЫСОТА СПИРИДОНОВА

Когда советские войска подошли к разбушевавшемуся Одеру, высота, напоминавшая распластанного кашалота, оскалилась перекрестным пулеметным огнем. Несколько раз наша артиллерия пыталась уничтожить зарытые в землю огневые точки. Попытки пехоты завладеть высотой были безуспешны.

Семь атак отбили фашисты, засевшие на высоте. Стрелковый полк майора Корнеева потерял половину личного состава. И все же расширить крохотный плацдарм на левом берегу Одера не удалось.

Генерал-майор Бакланов вызвал Добриченко на командный пункт. Говорил комдив размеренно, словно загонял патроны в обойму:

— Позорим гвардейское звание. Подкладываем свинью соседям на флангах. Задерживаем наступление фронта. Все надежды я возлагаю на разведку: нужна военная хитрость… Завтра высота должна быть в наших руках!

Генерал сложил циркуль и глянул на Добриченко:

— Ты все понял, Павел… Действуй умеючи, осмотрительно. Желаю успеха.

В доме, где расположилась разведка, было оживленно. Разведчики предлагали разные способы захвата высоты. Но, к сожалению, все они неизбежно сводились к атакам с фронта, с флангов или с тыла. Такие пути Добриченко отклонил.

— А что, если ударить по гитлеровцам их оружием? — встрепенулся сержант Спиридонов. — Помните, как в сорок первом они высаживали десанты, сея панику?

— Как ты сказал? Десанты? Десанты — не то… А вот паника… Паника — это резонно! Старшину Татьянина ко мне! Сбегай-ка, Сорокин! Принесите всю немецкую амуницию, какая только есть у старшины.

Перед командиром роты выросла целая груда всевозможных серо-зеленых мундиров, брюк, шинелей. Из огромного мешка выглядывала грубая солдатская обувь — подкованные медными гвоздями ботинки и желтые сапоги с широкими голенищами. Лейтенант осмотрел трофейное обмундирование, прикинул, кого из разведчиков можно переодеть. Удовлетворенный результатом осмотра, он обратился к солдатам:

— А теперь слушайте боевое задание. Командир дивизии приказал до рассвета овладеть высотой Кашалот. С флангов на высоту пойдут два отделения. Первое отделение поведет сержант Спиридонов. «Главными немцами» при нем будут Сорокин и Бояринов. Вторым отделением командую я. Оба отделения должны незаметно, тихо и притом одновременно добраться до вражеских траншей, снять часовых и очистить ближайшие укрытия. В блиндаже остается один разведчик, остальные подымают стрельбу, панику. «Главные немцы» кричат, что в дзотах и траншеях русские. Шуметь разрешается только тем, кто знает немецкий язык.

Лейтенант приказал всем участникам операции пришить на правый рукав шинели белый квадратик, чтобы ночью не перестрелять своих. При себе иметь только трофейное оружие, финку и по три гранаты.

Добриченко провел ладонью по крутому лбу и обратился к офицеру в огромных валенках:

— Вы, Тряскин, возглавите третье отделение. Подкрадитесь к немецким окопам с фронта. В пяти метрах будете ждать крика «филина». По этому сигналу ваша группа врывается в окопы и помогает товарищам. Если «филин» будет молчать, значит… Тогда примете командование ротой и сделаете все возможное, чтобы выполнить приказ генерала.

Лейтенант дважды повторил, что в такой сложной обстановке каждый разведчик должен проявить находчивость, смелость, и приказал готовиться к ночному бою.

В 22.00 на участке, который занимал батальон капитана Матвеева, тридцать дивизионных разведчиков в белых маскировочных халатах выползли из окопов. Сначала Матвеев различал на снегу движущиеся фигуры, но потом все слилось в сплошное белое полотно.

Добриченко полз в хвосте своей группы. В плане, подсказанном Спиридоновым, было много авантюрного, неосуществимого, и это беспокоило ротного. В том, что гитлеровские часовые будут сняты без единого звука, он не сомневался. Без особых трудов проворные и сообразительные разведчики овладеют двумя блиндажами на противоположных склонах высотки. А вот дальнейший успех операции зависел от многих, возможно, совсем не предвиденных обстоятельств, даже случайностей. «Удастся ли нам, — размышлял Павел, — с помощью внезапной паники толкнуть фашистов на взаимоуничтожение, а потом на бегство? Правда, у фрицев напряжены нервы, их мучает обреченность смертников. Да и ночью все кошки серые…»

Над высотой вспыхнули ракеты. Разведчики замерли. В холодном сиянии они казались продолговатыми холмиками снега. Когда ракеты угасли, снежные кучи зашевелились. Наблюдательный Добриченко заметил, что разведчики волнуются: один прижимает лоб к снегу, другой — пылающие щеки, третий — ладони, порезанные ледяной коркой… Волнение передалось и лейтенанту. Из головы не выходили тревожные мысли: «Гитлеровцы, наверное, хорошо знают один другого в лицо. А вдруг разгадают они, несмотря на суматоху, секрет белых квадратов? Не сорвется ли замысел по чьей-то, возможно, незначительной оплошности, мелкому упущению? Ведь действовать придется в необычной обстановке — среди врагов, в темноте».

Над передним краем вновь повисла немецкая ракета.

Павел, припав к снегу, старался отогнать навязчивые мысли, но чем ближе становились вражеские окопы, тем сильнее одолевали его сомнения. «Что лучше: отсидеться во время перепалки в блиндажах и ждать, пока немцы исколошматят друг друга, или активно действовать среди врагов, разжигая панику? Если гитлеровцы поймут, в чем тут дело, тогда удобнее и надежнее обороняться в блиндажах. По крайней мере, можно дороже отдать жизнь. Если самим ввязаться в свалку, потери неминуемы. Зато можно вернее и быстрее достичь своей цели».

С такими размышлениями Добриченко опередил группу и пополз к немецким окопам боевого охранения. Здесь он склонил голову к брустверу, прислушался. За взлобком не было слышно ни голосов, ни шорохов: окопы оказались безлюдными. Это сразу же насторожило лейтенанта. Неужели немцы так легкомысленно оставили свои посты без единого часового? Где они? Греются в блиндажах? Взмахом руки Добриченко приказал всей группе собраться в двух смежных ячейках. Сохраняя полную тишину, разведчики сбросили белые маскировочные халаты, аккуратно сложили их, быстро осмотрели друг друга, словно хотели запомнить навсегда…

Лейтенант прикоснулся к плечу Гули, поднял указательный палец, затем согнул его и поднес к правому глазу: это был немой приказ снять часового и уточнить, где сейчас группа Спиридонова.

Казалось, что неповоротливый Гуля слишком долго всматривается в темноту, слишком долго молчит, не предпринимая никакого решения, нарочно не спеша прячет бинокль в футляр. Наконец сержант присел на корточки и показал в сторону высоты. Павел одобрительно кивнул головой. Гуля с Чуйковым достали