Обыкновенная семейная сцена - Максим Юрьевич Шелехов

и надолго ему ни с кем не удается сладить. Явным исключением из правил является его многолетняя и беспрерывная дружба с Андреем Константиновичем, но и в этом случае, пожалуй, стоит сослаться на феномен самого Игнатова. Андрюша, он необычайно толерантен. А Пряников… Обыкновенно наш Дима, влюбив в себя слепо и безгранично с первого же взгляда, так же быстро и глубоко, впоследствии, умудряется нового знакомого в себе разочаровать. Вот, кажется, и с вами так, милочка, приключилось. Но человек он вовсе не зловредный, ни в коем случае! – спешила заметить, тут же, Анжелика Владимировна, слегка касаясь обнаженных колен своей слушательницы (Марина Александровна отдает предпочтение современным нарядам) и сопровождая этот теплый дружеский жест следующими словами о Пряникове. – Он плохого в жизнь никому не пожелает, нет. Напротив, всеми силами он стремится всем всегда и везде помочь, только… – продолжала она со вздохом, – только все у него всегда как-то задом наперед получается. Вот кажется и с вами также произошло, – с самой невинной, обезоруживающей улыбкой добавила миловидная Бондаренко. – Надеюсь, вы за такое предположение на меня не обидитесь?.. И еще один явный и большущий недостаток Дмитрия Сергеевича, всеми нами подмеченный и что явно ему вредит – это то, что бахвал и выскочка он ужасный и, что язык его всегда вперед мысли торопится. Сами можете быть свидетельницей, во что его сегодняшняя нетерпимость вылилась», – заключила Анжелика Владимировна, опустив голову и зажмурив глаза, как бы сокрушаясь от одного только воспоминания о случившемся. Муж Анжелики Владимировны, Илья Семенович, не уставал кивать головой во все время этой проникновенной речи, по-видимому, выражая полнейшее согласие со словами достойнейшей своей супруги.

Беседа и дальше продолжалась в том же духе. Марине Александровне желали набраться терпения, руководствоваться одним только сердцем, обращались к ней: «милочка», «ангел», «душечка»… Очень скоро расстройство Марины Александровны сменилось раздражением. Она почувствовала острую необходимость отправиться домой. Но об этом не могло быть и речи! Отпустить ее одну, в другой город, «после таких переживаний сердечных!», – ни один из супругов Бондаренко не мог себе позволить даже и помыслить об этом! Тогда… тогда Марине Александровне потребовалось отыскать мужа, «а то он, еще тот, способен и пропасть где-то»; хотя бы для успокоения души, убедиться ей было необходимо, что с ним «все в норме» (Марина Александровна устала представляться уже и стала говорить, по-современному, привычным для себя языком). —«Господи, ангел во плоти! – чрез все обиды, проявить такое беспокойство!.. – Анжелика Владимировна много должна извиняться перед Мариной Александровной. – Вот, не думай дурно наперед о человеке, пока не узнаешь его короче!» – из этого восклицания читатель также смело может заключить, что, сколько лояльно расположена всегда к другим госпожа Бондаренко, столько же неуступчиво строга она с собою. —«Но нельзя ли просто позвонить Дмитрию Сергеевичу?» – проявил озабоченность тоже и Илья Семенович. Оказалось, что нельзя, Марина Александровна, когда они вместе, держит телефон мужа у себя в сумочке. Потому она к тому принуждена, что телефоны ее мужа наклонны теряться то и время; «этот, что сейчас у нее, уже четвертый за восемь месяцев». —«Но где, где Дима может сейчас быть и откуда начинать поиски?» – Анжелика Владимировна на этот счет, по правде говоря, и ума не могла приложить, ведь, насколько она осведомлена была, несчастный ее друг, вне «кружка», за прошедший год растерял последние знакомства в этом городе. У старушки-матери искать остается? Лучше всего начать ей поиски «с местных забегаловок», – обнаружила свои намерения Марина Александровна. —«Что ты, Боже упаси!» – сочла нужным первым долгом ужаснуться Анжелика Владимировна, никак не хотевшая верить, чтобы Димочка в такую минуту, оставив жену, был способен… «Разве с горя», – предположила она, уже набрасывая поверх плеч мантильку. Как, и они с нею! – Марина Александровна, не смотря на то, что про себя отреклась немногим ранее от всякого представления, но предвидя компанию, тут же нашлась заметить, что никак она не может себе позволить «злоупотреблять добротой и вниманием, и без того, уже столько озабоченных ею людей». Но, «о чем речь!» – Анжелика Владимировна наперед ограждает даже от мысли «милочку», чтобы она их могла стеснять чем-то. Расторопный Илья Семенович, мотивированный одним только взглядом, уже надевал пиджак и тоже готовился к выходу, попутно соглашаясь с каждым словом своей бесценной супруги.

Совещались недолго, поиски решили начать сразу с «Искры».

Какие люди!

Удивительное дело, но все разносортное пьяное общество, до сих пор меж собою согласное только в одном своем дебоширстве, отреагировало неожиданно одинаково: все, что было у распивочной стойки и на самой стойке в «Баре», оторопело от изумления при обнаружении новых посетителей. Дмитрия Сергеевича мы, конечно, к обществу пьяных здесь не в праве отнести (он если и был под хмельком какое-то время, то от таких впечатлений давно успел протрезветь), но, как сказано в сказке: «и он там был, мед, пиво пил…» – в общем, будем смотреть на обстоятельства глазами новых посетителей: лицо Пряникова из всех присутствовавших лиц выражало удивление наиглубочайшее. Данил тоже смотрел, сверху вниз, наморщив лоб и прищурив глаза, как бы узнавая и заодно соображая, как ему на появление вошедших реагировать. Всем остальным «незнакомцам», большею частью завсегдатаям, было просто впервой и непривычно наблюдать таких людей, да еще и в такой час «здесь у себя».

Подчеркнем вновь, на сей раз, говоря исключительно о супругах Бондаренко (как о членах «кружка» закоренелых, однако), что смотрят они всегда людьми в высшей степени порядочными и не умеют войти в любую компанию, так запросто, чтобы не обратить на себя любопытствующих взоров. Нельзя сказать, чтобы они как-то одевались вычурно, нет, костюмы их самые обыкновенные. От них не веет ни напыщенностью, ни надменностью, да и к чему? Они не чтут себя выше других и знают себе место. Они ведут себя скромно и сдержанно среди незнакомых или мало им знакомых людей. Обращаются вежливо. Они знают, что о них говорят в городе (об их «кружке») много всякого вздору, и поэтому бывают вполне собой только во дворе Игнатовых, за его же пределами стараются свою оригинальность не выказать. Но мало преуспевают в этом. Необыкновенность их зачастую тут же распознается, стоит им только шаг ступить лишний раскованно, или заговорить, не кривя душой, с кем-то. По большому счету, они привыкли слыть за чудаков и особенно не брезгуют этим мнением, но и проявляют достаточно благоразумия, чтобы удержаться щеголять своей непосредственностью, как это бывает с теми, кто непосредствен принужденно и с намерением. Словом, зная себе цену, не выставляются они напоказ и редко