Истории Дальнего Леса - Павел Шмелев

— Зря ты, Василий, мою родню коришь, — спокойно возразила Анфиса. — У меня и так с ними отношения натянутые. Если никакой магической нагрузки не будет — какая разница, кого выберем.

— Когда Пафнутий-то появится? — спросил Василий, отпив еще немного малинового чая.

— Да не появится он, — сказала Анфиса. — У него после обретения тобой дара нервы шалят. Велел решение ему по магическим каналам послать. Вот соберем совет завтра. Но ты в голову не бери, у тебя инсталляции новые прямо-таки серией идут. Да и салон наш подправить надо. Задумала я потолок покрасить и стену зеркальную справить. А красота, она все одно в душе живет.

— Такое хлопотное дело все-таки собирать совет всех зверей, — промолвил Василий. — Опять как в прошлом году, когда комплекс норок строили. Только шум да гам стоит. Все одно, потом без лишних ушей да глаз различной степени магической силы и природного коварства всё решили.

— Дурак ты, братец, хоть и талант, — спокойно сказала Анфиса. — Жизнь у нас — сказочная. Это во всем проявляется. Поэтому и демократии никакой нет. Потому что есть в природе такой закон эмпирический: как демократия приходит, так сказка уходит. Не живут они вместе никогда. Поэтому и совет будет магический, как во всех приличных сказках. Но ты приходи, так как все-таки народный талант.

— Какой закон-то? — спросил Василий. — Что за слово ругательное «эмпирический» ты к нему прицепила?

— Никакое не ругательное, — возразила норка Анфиса. — Намедни мне Василиса сказала. Знаешь, это вот когда что-то такое от природы идет, жизненное такое, исконное.

— Опять ты ругаешься, — с обидой сказал Василий. — «Исконное» — это что такое?

— Ну, это просто совсем, — ответила норка. — Ты, Василий, хотя бы книжки бы иногда читал: исконный — это то, что от земли, от простых немудреных истин исходит. Я тебе на березовой коре напишу, и ты выучи, а то у тебя презентация скоро. А слово нужное. И на совет магический завтра обязательно приходи, послушай.

На следующий день проходил магический совет. Он напоминал обычное дружеское чаепитие у норки Анфисы и совы Василисы с привлечением народного таланта Василия.

— Надо нам приумножать красоту, — начала Анфиса и отхлебнула чая. — Непросто это при нынешней-то сумятице.

— Да где же она, сумятица? — удивился Василий. — Я в лесу гуляю. Каждый кустик знаю. А вот сумятицу нигде не встречал.

— Сумятица — она везде. Объясню, чтобы ты понял: это такая природная несуразность. Про твою голову я и не говорю, потому как ты художник. Божье существо с положенным ему по статусу сдвигом природного баланса. Тебе сумятица по твоему статусу как раз положена. А вот Константин, например, никаким талантом не отягощен, а тоже в сумятице живет. Как собрался свое счастье трудных дорог искать, так едва и вернули мы его хитростью, сообща с филином. Да и в климате — вон какая несуразность, потепление глобальное, — вздохнула Анфиса. — Как говорила я, жизнь-то у нас прямо-таки сказочная. Так что приумножать красоту надо для сохранения сказочности жизни.

— Я бы взялась за это, — промолвила сова Василиса, — да вот дела сердечные не позволяют.

— Тут нужен некто особый. Не особо красивый внешне, а то и никакого стремления к совершенству не будет, — промолвила Анфиса.

— А я как вспомню тебя толстым зайцем, — мечтательно сказал Василий, — так и думаю, что ты это и есть. Прямо страшная сила красоты. Просто страшная. А как норкой обернешься — вроде и красива сказочно, и опять же магический персонаж.

— Ну вот как, приходится мне самой красотой заняться, — устало проговорила норка Анфиса. — Никому доверить ничего нельзя.

На том и порешили. А может, и правильно все вышло: красота, как говорят многие, сила страшная, нельзя ее кому попало давать. А уж приумножать ее — так и вообще без таланта магического и связей небесных никак не обойтись…

ИСТОРИЯ ВОСЬМАЯ

Праздник, который всегда с тобой

Зима, горделивая повелительница блестящих лапландских льдов и изысканных вьюг, похозяйничав вволю пару месяцев и обновив белоснежные одежды всех окрестных кустов и деревьев чередой пушистых снегопадов, приказала жить долго и счастливо, попрощавшись с обитателями Дальнего Леса до следующего года. А они пожелали ей всего хорошего и просили только одного: в следующем году особенно не торопиться в эти сказочные края. Долгая, непростая дорога— не стоит гнать. Когда торопишься, мол, ничего путного не получается, лишь одна природная несуразность с ранними заморозками и неожиданными оттепелями, водой и слякотью, сменяемыми скользким льдом. На том и расстались, по-дружески так, без взаимных обид, вредности и какой-то недосказанности. Тепло. А уж как на самом деле стало тепло, — тут и весна на порог заглянула. А недолгое межсезонье вдруг на этом и закончилось, как будто и не было его вовсе в природе сказочной.

Наступила она, весна эта, и расцвели цветы диковинные повсеместно. Появились листья зеленые на деревьях, снявших белые дизайнерские одежды зимы. Жарко им стало в белых снежных шубейках. Да и недолгое межсезонье бесстыдной наготы веток вроде бы закончилось. Настала радостная пора. То у одного зверя, то у другого праздник наступает: дни рождения, юбилеи, рождение детенышей. Так получается, что самые радостные события у жителей Дальнего Леса происходят именно весной: кто находит себе спутника жизни, а кто-то этого спутника благополучно теряет, детенышами обзаводятся, причем некоторые — двумя или тремя сразу.

И лишь только хорек Василий бродил по тропинкам леса в неизменном своем малиновом берете под руку с бобрихой да грустил. Ведь он не знал даты своего рождения, да и именины не отмечал: просто не знал он святого по имени Василий. А с тех пор как обнаружил он в себе художественный талант, стал он особо чуток к признанию. Вот ведь напасть какая подкралась незаметно и коварно…

Прознала про это норка Анфиса, главный магический персонаж и, по совместительству, богиня красоты Дальнего Леса, и пригласила его поскорее к себе на чай с ее фирменным и знаменитым малиновым вареньем. Пришел Василий и поделился своей бедой.

— Вот ведь какая коварная непонятность вырисовывается в моей судьбе, — горестно начал Василий, отпив чая малинового. — Нет у меня на душе праздника. У всех дни рождения, а у меня с последней презентации ни одного праздника и не было. А душа просит.

Известно, что Василия нашли после сильного шторма в море Воображения, когда страшный ветер принес его в Дальней Лес. Но никто не знал, откуда его принесло и когда он на самом деле родился.

— А знаешь, — немного помолчав, задумчиво произнесла норка, — ты же художник. Зачем тебе заниматься горестным подсчетом лет. Радуйся приходящим временам года и придумай себе тот возраст, который чувствует твоя душа. Мы-то придумать уже ничего не можем. Знаем всё. А тебе просто повезло.

— Так-то оно так, — вздохнул хорек Василий, — а как же праздник? Только мой, без инсталляций и картин, где он?

— Пусть будет праздник, — еще более задумчиво сказала норка, — Ты помнишь, как к тебе дар пришел?

— Да, он просто проснулся. Был он всегда, спал только, — поправил ее Василий.

— Конечно, проснулся, — поспешно согласилась норка Анфиса. — Так и праздник твой. Он всегда с тобой. Вот только не разбудил ты его еще. А праздник спит и не знает, нужен он тебе или нет. Если ты его будешь чувствовать и позовешь, как надо, друзей пригласишь, — он и придет к тебе, проснется и останется.

— Навсегда? — воскликнул Василий.

— Может, и навсегда, но жить с вечным праздником сложно.

— Да мне хоть день один этого праздника!

— Ну хорошо, садись ближе ко мне и закрывай глаза, — добродушно сказала Анфиса. — Буду я твой праздник будить, тот, что внутри тебя спит. Не мешай только. Думай о чем-нибудь вечном, например, о своих загогулинах, и не мешай нам общаться. И не вздумай подслушивать, хотя ты разговор магический все равно не услышишь.

Наступила тревожная тишина. Норка Анфиса, не будь дурой, решила полакомиться пирожным с малиновым чаем, пока ей никто не мешает. Магия магией, а подкрепиться — первое дело для всех. Магические персонажи Дальнего Леса, как и обычные звери, тоже хотят есть. А норка Анфиса была истинным гурманом. Любила она устраивать себе праздник всякий раз, когда собиралась перекусить. Да и простое чаепитие по вечерам у Анфисы было целой церемонией, со своими законами и традициями. Многие жители Дальнего Леса стремились получить приглашение в новый салон Василия, когда там проходили чайные церемонии Анфисы.

Василий весь как-то насупонился, решил, что будет новую весеннюю серию придумывать. Никто, кроме Василия, не понимал до конца особую разницу между его сериями, но все соглашались, что это высокое искусство.

Сидели они молча долго-долго. Пока норка Анфиса не выпила весь свой чай. Наконец она вздохнула — похоже, к ней пришла какая-то мысль. Анфиса обрадовалась и громко сказала: