Сердце ведьмы - Марина Колесова

придачу. Только зачем ей это? Лучше пусть он попробует реализовать то, что так долго критиковал, может, что дельное в итоге и выйдет. Что ещё она должна сделать? Нарочито покаяться перед ним за то, что до сих пор считает абсолютно правильным, и знает что это на пользу Вселенной? В чём Творец хочет её переубедить и изменить? Или всё же не изменить, а проверить твёрдость устоев и с её помощью Альфреда изменить?

Последняя мысль неожиданно принесла ощущение внутреннего покоя и умиротворения, и Миранда едва заметно улыбнулась. Что ж, раз Творец хочет использовать её жизнь по полной для обучения других, она противиться не станет. Всё равно её жизнь явно не удалась, и вряд ли что-то изменить для себя она сможет. Поэтому пусть другие ею воспользуются. Хоть какая-то польза…

Дверь скрипнула, и в камеру Миранды кто-то вошёл. По шагам она догадалась, что сразу несколько человек. Глаза открывать не стала, пусть видят, что ей абсолютно всё равно, что происходит в окружающем мире.

– Марта, – кисти её руки коснулись чьи-то пальцы, по голосу она определила, что это Илиас, – будь добра, открой глаза, мне надо с тобой поговорить.

– Говорите, святой отец, у меня ведь не уши закрыты, – проронила она с явным сарказмом, по-прежнему не открывая глаз.

– Я бы хотел, чтобы ты взглянула на служанку, которая будет тебе помогать, – голос Илиаса был предельно мягок и льстив, и это явно ничего хорошего не сулило.

Распахнув глаза, Миранда увидела в свете факела, который держал палач, миловидную белокурую девушку с большими выразительными глазами, испуганно сжимающую перед собой тонкие ухоженные руки.

– Та-а-ак, – раздражённо выдохнула она, не сдержавшись, – Вы решили приставить ко мне служанку, в жизни не державшую ничего тяжелее ложки. А с какой целью можно полюбопытствовать?

– А ей и не надо что-то тяжелее держать, главное, чтобы накормить тебя могла и развлечь. Тебе же явно и поесть самой сложно, поскольку не ешь, и развлечений не хватает, раз с охранниками так развлекаешься. Надеюсь, она справится, а не справится, палач вразумит, что стараться ей надо лучше, чтобы тебе угодить.

Карты были сброшены. Илиас, скорее всего с подачи Альфреда, решил приставить к ней девочку для битья. Милую, способную взахлёб рыдать и просить её смилостивиться и не подводить под наказания.

Миранда вновь прикрыла глаза, решая, что может сделать в сложившейся ситуации.

– Так что скажешь? – прервал затянувшееся молчание Илиас.

– Какой ответ вы от меня ждёте, святой отец? Я разве могу как-то повлиять на ваше решение? – открыв глаза, она удивлённо уставилась на него.

– Нет, конечно.

– Тогда зачем мне что-то говорить?

– Чтобы мне понять, ты будешь её помощь принимать добровольно или вмешательство палача прямо сейчас необходимо.

– Конечно, приму. Кто может отказать такой красотке? – на лице Миранды появилась обворожительная улыбка.

– Я очень рад, Марта, что она тебе понравилась, – губы Илиаса тоже дрогнули в слащавой улыбке, за которой было не больше искренности, чем у неё. – Тогда Ларгус тебя сейчас развяжет, и она тебя покормит. Только учти, если тебя опять, как обычно после этого, стошнит, она будет очень сильно наказана.

– Как я могу влиять на то, тошнит меня или нет? И при чём тут она? Физиология многих жизненных процессов не подвластна разуму, святой отец. Тем более разуму заблудшей женщины, которую Господь давно оставил своим благоволением. Это не моя прихоть, что еда отторгается моим организмом, а Его наказание. И как за это может нести ответственность совершенно посторонняя девица? Вы вместо того, чтобы пугать меня её наказанием, святой отец, лучше бы помолились, чтобы Господь меня призрел и не наказывал так, лишая возможности вкушать хлеб насущный.

– Я помолюсь, конечно, помолюсь, Марта, но если это не окажет нужного эффекта, она будет наказана очень жёстко. Поняла? Поскольку я уверен, что не наказание это Господне, а лично твоё нежелание принимать еду.

– То есть если Господь не внемлет вашей молитве, вы хотите её сделать ответственной за это?

– Именно. Господь, Он милосерден, и если это Его наказание, обязательно смилостивится, а вот если это твоё решение, ожидать милости Кире придётся лишь от тебя. Поэтому учти это, когда будешь есть.

– То есть ожидать милосердия от вас, святой отец, ни мне, ни Кире не следует?

– А в чём я не милосерден? В том, что хочу прекратить твои попытки любым способом с жизнью распрощаться? Так я не могу в этом потакать тебе. Это прерогатива лишь Господа да Его Святейшества решать, кому какой век на роду отмерен. Поэтому прекращай пререкаться и пообещай нормально поесть, тогда никто Киру наказывать не станет.

– Вы, святой отец, обвиняете меня в том, что я с роду не делала… Я, конечно, всегда знала, что глупой женщине тягаться в философских дискуссиях с богословами не резон, всё равно виноватой останешься, но вот так открыто говорить мне, что подозреваете меня в желании грех самоубийства совершить это как-то некорректно с вашей стороны. Какие у вас есть доказательства тому? Что ваш охранник меня с лестницы уронил, а потом другой на меня с ножом кинулся, это я в этом виновата?

– Марта, давай оставим пустые дискуссии. Я тебя ни в чём не обвиняю. Я исключительно предупреждаю: если сейчас что-то сделаешь, что мне не понравится, пострадает Кира.

– А вам, святой отец, в моём поведении ничего не нравится. Как я говорю, ем и даже дышу. Вы мной постоянно недовольны. И наказывать за это эту молодую особу по меньшей мере нелогично. Проще убить сразу меня, поскольку вести себя по-другому я не умею.

– Всё ты умеешь, не придумывай, а если разучилась, будешь учиться заново адекватно себя вести. И хватит об этом, а то для того, чтобы тебе показать, что шутить я не намерен, Ларгус её с самого начала хорошенько накажет, в упреждение, так сказать, твоих возможных выкрутасов. Хочешь?

– Нет, – холодно проронила Миранда, отводя взгляд и замолкая. Поскольку аргумент Илиаса был на редкость весомым.

– Вот и прекрасно. Если сейчас нормально поешь и не станешь меня злить, её никто не тронет. Обещаешь, что сделаешь это?

– Да.

– Вот и молодец. Ларгус, развяжи её и встань сзади, чтобы помочь сесть и потом поддержать.

Тот тут же вставил факел в держатель на стене, шагнул к ней и начал развязывать ремни. Затем осторожно помог сесть и встал позади неё, придерживая за плечи.

Велев тем временем Кире взять тарелку, Илиас осенил её крестным знамением и нарочито торжественно прочёл молитву о благословении пищи и ниспослании здоровья и благодати вкушающим её