Вспомнить Все (СИ) - "Maiyonaka"

«Надеюсь, не яд», — промелькнула издевательская мысль, и я отложила склянку, не решившись пока использовать.

Осталось заварить напиток и подать его тетушке.

Когда сумерки начали соединять небо и землю, я была в нетерпении. Спрятав вырезку из газеты и вновь приготовив дорожный мешочек, тенью выскользнула за дверь. И уже более-менее знакомым путем покинула дом.

Духота снаружи обволакивала, заставляя дышать чаще и глубже. От нехватки воздуха кружилась голова.

Подняла взгляд к небу с бесчисленно мигающими звездами и полной, до безумия яркой луной. Странно, у нас похожая погода предвещает сильные ливни. Неужели будет дождь? И тут же отмела зародившуюся мысль, ведь на небе не было ни облачка.

В этот раз путь не казался столь пугающим, но несколько раз я трусливо пряталась за деревьями, борясь с собственными страхами перед темнотой леса.

Постучав в дверь, с изумлением уставилась на открывшего ее Энджила.

— Слуг опять нет? — я настолько удивилась его появлению, что даже не поздоровалась.

— Привыкла чувствовать себя королевой? — усмехнулся он, и, не дожидаясь моего ответа, поехал прочь.

В гостиной оказалось пусто, Энджил больше не заговаривал, иногда поглядывая в мою сторону, не пытаясь скрыть заинтересованность.

— Где Алекс? — и за что мне это молчаливое общество? Внутри начинала закипать злость. Так и не дождавшись ответа, бросила: — Что не так?

— Все вы думаете одинаково, жалея меня. Это бесит.

— Да, мне жаль тебя, но не из-за физической травмы, а душевной. Ты так сильно ополчился на мир, что не замечаешь и крупицы иных эмоций, ты их просто не желаешь видеть! — и, переведя дыхание, добавила. — Разберись в себе, прежде чем кидаться на других.

Его глаза расширились от удивления и моей наглости, он многозначительно хмыкнул, тут же отвернувшись. Со стороны лестницы послышались быстрые шаги и веселый голос:

— Ругаетесь? И на минуту вас нельзя оставить одних.

Алекс лично принес с кухни чай, разлив его по трем чашкам, и поставил вазочку с печеньем и конфетами. Пока он отсутствовал, в помещении царило напряженное молчание.

— Угощайся, — и придвинул ко мне вазу со сладостями.

Печенья и конфеты уже два дня находились под строжайшим запретом. Не задумываясь, взяла пригоршню фигурного печенья, одно за другим быстро поглощая их. Следом пришел черед разноцветных конфет. Тут же слишком насыщенная сладость наполнила рот. Второпях сделав несколько глотков чая, отодвинула вазочку, представляя, насколько дико мои действия выглядели со стороны.

— Мне не съесть столько, — усмехнулась я своей глупости, пояснив, — чтобы стать толстой и некрасивой и напугать жениха.

Прикрыла пылающее лицо руками, понимая, что оба мужчины пристально смотрят на меня.

— На этот раз расскажешь, зачем пришла?

Глубокий вдох и медленный выдох чтобы придать себе сил. Сразу же зашуршала, доставая принесенную газетную вырезку, показывая изображенный на ней портрет Алексу.

— Откуда она у тебя?

— Не спрашивай, все равно не смогу объяснить, — отмахнулась я. — Тебе знаком этот человек?

По сведенным бровям было видно, что он задумался.

— Раз про него вышла целая статья, значит, человек знаменит в определенных кругах. Я поспрашиваю.

— Сколько это займет времени?

С досады потянулась за новой печенькой.

— Постараюсь разузнать о нем и месте, где его можно найти. Приходи через дня три-четыре. В любом случае, прежде чем с ним удастся встретиться, пройдет не одна неделя.

Сколько? От его слов слишком сильно сжала пальцы и печенье брызгами крошек разлетелось по столу и полу. Смахнув их к центру стола, задумалась. До свадьбы остается чуть больше двух недель. Успею или нет? Что мне делать, если все провалится, если мне так и не удастся поговорить с этим человеком? Бежать, но куда? Как поняла, прав у женщин здесь немного. Они что-то навроде приятного приложения к мужчине. В лучшем случае меня ждет тяжелая работа за кусок хлеба, в худшем… даже думать боюсь. Как применить мое хваленое образование и знания, толком так и не удалось придумать. Не удивлюсь, если здесь оно практически бесполезно: изобрести я ничего не смогу, в круг моих интересов не попали ни химия с физикой, ни хобби по построению рабочих моделей, а увлечение травами… мягко говоря, не приветствуется.

Я настолько погрузилась в грустные мысли, поглотившие меня с головой, что не услышала ни заданный вопрос, ни собственного голоса, произнесшего:

— Я, пожалуй, пойду.

И, встав, покинула комнату, даже не взглянув на хозяев дома. Отчаяние начало завладевать сознанием, безумно захотелось побыть одной и разрыдаться, не сдерживая рвущийся крик души.

Позади осталась половина пути, когда спохватилась о забытой сумке. И оказалась неприятно удивлена тяжелой капле, упавшей с неба на лицо. Раздавшийся раскат грома заставил поспешить, вглядываясь в очертания деревьев среди почти полной темноты.

Контуры дома уже угадывались за черными стволами, освещаемыми яркими вспышками. До долгожданного укрытия оставалось совсем чуть-чуть, когда дождь резко обрушился стеной. Шипя, я скользила по влажной траве и проваливалась в разжиженную землю. Намокшее и отяжелевшее платье замедляло ход. Когда я добралась до лестницы, прежде всего пришлось скинуть туфли, чтобы не оставлять грязных и влажных следов на полу, и выжать ткань платья и нижние юбки.

В комнате из последних сил стянула с себя ставшее мокрой тряпкой платье, бросив его на пол. Трясясь от холода и усталости, забралась под одеяло, свернувшись калачиком, пытаясь хоть немного согреться. Организм нехотя погружался в липкий сон.

Последствия моего ночного приключения не заставили ждать. И разбудил меня отнюдь не первый луч солнца, а приступ внезапного кашля. Слабость и озноб усиливались, а к приходу Мины температура поднялась достаточно высоко, чтобы я скинула с себя одеяло. Запричитав, служанка, схватила не до конца высохшее платье выбежав за дверь.

Спустя несколько минут после визита Мины о моем ужасном состоянии знали все. Люсия отправила за врачом, который явился лишь ближе к обеду. Все это время я в беспамятстве металась по кровати.

— У мисс Агнессы Слуцкай сильный жар, — заключил доктор, визуально осмотрев меня и лишь слегка тронув влажный лоб. — Скажите, она не замерзала? — ответ я не услышала, да и смысл сказанного понимался с трудом. — Раз нет, то причина кроется в слишком большом скоплении жидкости в организме. Принесите побольше одеял и укройте больную, рубашку меняйте несколько раз в день. Лучше, если вы затопите посильней печь, необходимо вывести лишнее из организма. И ни в коем случае не открывайте окна, сквозняки губительны.

Сознание уплывало, иногда все-таки выхватывая обрывки услышанных фраз. А когда на меня навалилась тяжесть одеял, я охнула и, облизав сухие губы, попросила воды.

— Жидкость в любом виде строго ограниченна! Только один стакан воды вечером, второй завтра утром, — заявил врач, записывая свои рекомендации на листе бумаги. — Жаль, что я не смог приехать раньше, с недугом удалось бы справиться куда действенным способом — пропарив в бане. Но это требовалось делать только в первый час болезни, — он назидательно поднял палец, чтобы никто не вздумал учудить подобное сейчас.

Когда меня, словно в кокон, завернули в жаркие одеяла, от их веса стало трудно дышать. Попытки скинуть их были тут же пресечены.

В следующий раз очнулась от ломоты во всем теле, меня заметно потряхивало, каждая клеточка организма отзывалась болью. Полуслепым взглядом оглядела пустую комнату. Плотно задернутые шторы мешали понять, сколько прошло времени. Я моргнула, уставившись в потолок, по обрывкам фраз восстанавливая последние воспоминания. Тяжелые веки при каждом моргании так и тянуло больше не открывать, поддавшись сладкому забытью.

Заметив возле прикроватной тумбочки таз с водой, пересилила себя. Пить хотелось до безумия сильно. Первая попытка вытащить руки из одеяльного плена провалилась. Накатывающая волнами слабость выступила испариной на лице. Едва я освободила руки, встала новая задача — скинуть одеяла.