Игры, в которые играют люди. Психология человеческих взаимоотношений - Эрик Берн

Глава четырнадцатая. ИГРОКИ

Чаще всего в игры играют люди, потерявшие душевное равновесие; в целом можно сказать, что чем больше встревожен человек, тем упорнее он играет. Любопытно, однако, что некоторые шизофреники отказываются от игр и требуют откровенности с самого начала. В повседневной жизни в игры с наибольшим увлечением играют два типа людей. Их можно назвать Брюзгой и Ничтожеством или Обывателем.

Брюзга — это человек, который сердит на свою мать. Исследование может установить, что он сердит на нее с самого детства. У него часто есть подлинные «детские» причины для гнева: она могла «бросить» его в самый важный период детства, заболев или попав в больницу, или она могла родить слишком много братьев и сестер. Иногда это предательство намеренное: мать могла отказаться от него, чтобы вторично выйти замуж. В любом случае, с тех пор он на нее дуется. Он не любит женщин, даже если ведет себя как Дон Жуан. Поскольку дуется он вполне намеренно, решение сердиться может быть пересмотрено в любом возрасте, как бывает в детстве, когда приходит время садиться за стол. Отказ от решения сердиться достигается и взрослым и ребенком на одних и тех же условиях. Брюзга должен «сохранить лицо», и ему должно быть предложено что-то стоящее взамен возможности дуться. Иногда игра «Психиатрия», которая тянулась годами, вдруг обрывается, поскольку пациент вновь начинает дуться. Поэтому нужно тщательно подготовить пациента и точно рассчитать время и тактику. Бестактность или грубость со стороны терапевта будут иметь тот же эффект, как и в случае надувшегося малыша; в конечном счете пациент отомстит терапевту за неумелое обращение, как ребенок со временем мстит родителям.

С женщинами ситуация аналогичная, если Брюзга женского пола сердита на отца. Мужчина-терапевт должен обращаться с ее «Деревянной ногой» («Чего можно ждать от женщины, у которой был такой отец?») еще осторожнее и тактичнее. Иначе он рискует попасть в мусорную корзину для «мужчин, похожих на моего отца».

В каждом человеке сидит Ничтожество, но цель аналитика игр — свести его к минимуму. Ничтожество — это тот, кто слишком подвержен влиянию Родителя. Поэтому в критические моменты способность объективно оценивать факты его Взрослого и непосредственность его Ребенка смешиваются, накладываются одно на другое, что приводит к неловкому и неадекватному поведению. В тяжелых случаях Ничтожество граничит с Подхалимом, Позером и Прилипалой. Ничтожество не следует смешивать со смущенным шизофреником, у которого нет функционирующего Родителя и очень слабо функционирует Взрослый, так что ему приходится справляться с окружающим миром только с помощью смятенного Ребенка. Интересно, что в повседневной речи термин «ничтожество» применяется преимущественно к мужчинам и иногда — к мужеподобным женщинам. В Ханже больше от Обывателя, чем от Ничтожества; слово «ханжа» обычно адресуют женщинам, но иногда говорят и о мужчинах с женскими наклонностями.

Глава пятнадцатая. ПРИМЕР

Рассмотрим следующую беседу между пациенткой (П) и терапевтом (Т).

П. Я начинаю новую жизнь — теперь я всегда буду приходить вовремя.

Т. Я попытаюсь помочь.

П. Мне все равно, что вы будете делать; я все сделаю сама… Угадайте, какая у меня была отметка на экзамене по истории.

Т. Четыре с плюсом.

П. Как вы угадали?

Т. Вы боялись получать пятерки.

П. Да, у меня была пятерка, но я пересмотрела свой ответ и зачеркнула три правильных ответа, добавив три неверных.

Т. Мне нравится наш разговор. Он свободен от Ничтожества.

П. Знаете, вчера вечером я думала, насколько далеко продвинулась. Мне кажется, что у меня Ничтожества осталось только на 17 процентов.

Т. Ну, сегодня утром его совсем нет, так что в следующий раз можете позволить себе 34 процента Ничтожества.

П. Все началось полгода назад. Я посмотрела на свою кофейную чашку и впервые по-настоящему увидела ее. И знаете, как мне сейчас хорошо, я слышу пение птиц, я смотрю на людей, и это реальные люди. А лучше всего то, что я сама стала настоящей. И не только вообще, но в каждую минуту я настоящая. Вчера я стояла в картинной галерее и смотрела на картину; ко мне подошел мужчина и сказал: «Гоген очень хорош, не так ли?» Я ответила: «Вы мне тоже нравитесь». Мы посидели и выпили, и он оказался очень милым парнем.

Мы выслушали свободную от Ничтожества, свободную от игр беседу двух Взрослых. Теперь сопроводим ее комментариями.

«Я начинаю новую жизнь — теперь я всегда буду приходить вовремя». Это заявление было сделано после того, как пациентка пришла вовремя. Раньше она обычно опаздывала. Но на этот раз она не опоздала. Если бы пунктуальность была проявлением «силы воли», вмешательства Родителя и давлением его на Ребенка, которое обязательно будет отменено, о решении было бы объявлено заранее: «Сегодня я опоздала в последний раз». Тогда это была бы попытка начать игру. Но ее объявление таким не было. Это было решение Взрослого. Пациентка и в дальнейшем продолжала быть пунктуальной.

«Я попытаюсь помочь». Это не «поддерживающее» положение, не первый ход в игре «Я только пытаюсь вам помочь». Прием пациентке назначался сразу после перерыва на кофе. Поскольку она обычно опаздывала, терапевт тоже привык задерживаться за кофе. Но когда она объявила о своем решении, он понял, что она говорит серьезно, и принял свое решение. Эта транзакция была Взрослым контрактом, который оба выполнили, а не детским «поддразниванием» Родителя, который, будучи в позиции «доброго папочки», сказал, что постарается помочь.

«Мне все равно, что вы будете делать». Это подчеркивает, что ее пунктуальность есть результат решения, а не попытка использовать в игре в псевдожалобы.

«Угадайте, какая у меня была отметка». Это уже времяпрепровождение, причем оба это знают и чувствуют себя вправе им заняться. Терапевту нет необходимости доказывать, насколько он внимателен, и сообщать пациентке, что это времяпрепровождение, потому что она это уже знает, а у нее нет необходимости воздерживаться только потому, что это называется времяпрепровождением.

«Четыре с плюсом». Терапевт знает, что в ее случае это единственная возможная отметка, и у него нет причин не говорить этого. Ложная скромность или боязнь ошибиться могли привести его к тому, что он сделал бы вид, что не знает.

«Как вы угадали?» Это вопрос Взрослого, а не игра «Здорово, вы удивительны» и заслуживает уместного ответа.

«Да, у меня была пятерка». Это настоящая проверка. Пациентка не стала дуться, не попыталась придумать объяснения или оправдания, а честно заглянула в глаза своему Ребенку.

«Мне нравится наш разговор». Это и последующие полушутливые замечания являются проявлением Взрослого взаимного уважения, возможно, с небольшим долей времяпрепровождения Родитель — Ребенок, что опять-таки необязательно для них обоих и о чем оба они знают.

«Я впервые по-настоящему увидела ее». Теперь пациентка может воспринимать мир самостоятельно и не обязана смотреть на кофейные чашки так, как ее научили родители.

«В каждую минуту я настоящая». Пациентка больше не живет в будущем или прошлом, но может свободно говорить о них для пользы дела.

«Я сказала: „Вы тоже мне нравитесь“». Она не считает нужным играть в «Картинную галерею» с незнакомцем, хотя могла бы, если бы захотела.

Терапевт, со своей стороны, не чувствует себя обязанным играть в «Психиатрию». У него было несколько возможностей заговорить о защите, переносе и символической интерпретации, но он опустил их, не испытывая при этом никакого беспокойства. Однако для будущего анализа было бы полезно выяснить, какие именно ответы женщина вычеркнула на письменном экзамене. К сожалению, в ходе последующей беседы оставшиеся в пациентке 17 процентов Ничтожества и 18 процентов его у терапевта время от времени вмешивались. В целом можно заключить, что приведенный диалог представляет собой деятельность с небольшой долей времяпрепровождения.

Глава шестнадцатая. САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ

Самостоятельность выражается в высвобождении или восстановлении трех способностей: способности к сознаванию, спонтанности и близости.

Сознавание. Сознавание представляет собой способность видеть кофейную чашку и слышать пение птиц по-своему, а не так, как научили. С большой долей вероятности можно предположить, что у взрослых и детей зрение и слух устроены по-разному и что в первые годы жизни в них больше эстетического и меньше интеллектуального. Маленький мальчик с радостью смотрит на птиц и слушает их. Потом появляется «добрый отец» и считает, что он должен «поделиться» опытом и помочь сыну «развиться». Он говорит: «Это сойка, а это воробей». С того момента, как мальчик задумается, где здесь сойка, а где воробей, он перестает видеть птиц и слышать их. Он видит и слышит их так, как приучает его отец. На стороне отца здравый смысл: мало кто может прожить жизнь, только слушая пение птиц, и чем раньше мальчик начнет свое «образование», тем лучше. Может, мальчик, когда вырастет, станет орнитологом. Однако мало кто из людей сохраняет способность видеть и слышать по-своему. Большинство утрачивают способность быть художниками, поэтами и музыкантами, потому что рано теряют способность видеть и слышать непосредственно; им приходится все впечатления получать из вторых рук. Восстановление такой способности и называется «сознаванием». Физиологически сознавание есть эйдетическое восприятие, родственное эйдетическому воображению. Возможно, эйдетическое восприятие, по крайней мере у некоторых, существует также в области вкуса, обоняния и осязания; в результате появляются художники в этих областях: повара, парфюмеры и танцовщики. Их вечная проблема — найти аудиторию, способную оценить результаты их деятельности.