Широки врата - Эптон Синклер

Мама и Рахиль собрали пожитки и покинули Бьенвеню, отправив письма, полные благодарности миссис Дингл, Ланни и Ирме за их доброту. Ирма ничего не сказала мужу, но он знал, какое облегчение это принесло ей. Как может кто-нибудь наслаждаться радостями жизни в атмосфере горя и страха, который эти бедные евреи неизбежно распространяли вокруг себя? Ирма была рада и за свою маленькую девочку, потому что она не хотела слишком большой любви между этими двумя детьми. Ей не хотелось оказаться когда-нибудь в положении Робби Бэдда и его жены с еврейским зятем и внуком наполовину евреем. Хорошо иметь друзей-евреев, но смешивать кровь — это совсем другое.

Сразу после праздников Бэдды, или Барнсы, как их часто называли друзья, планировали вернуться на Ривьеру на зиму. Ланни тем временем удалось найти покупателей для двух картин Геринга, и он думал, как осуществить эти сделки. Ирма считала, что надо просто отправить деньги, и пусть жирный генерал отгрузит картины непосредственно покупателям. Но Ланни сказал: «Как я могу знать, что они получат?»

«Ты думаешь, что он вышлет им поддельные картины?» — В голосе Ирмы звучали ноты негодования, как будто были оскорблены правящие классы всего мира.

Ланни терпеливо объяснил, что в мире искусства существует мошенничество: он не сказал в нацистском мире. — «Картины подделывают так ловко, что определить мошенничество может только специалист. Кто-то мог бы сделать это, даже без ведома Геринга. Мои обязанности по сделке не закончатся, пока я лично не увижу, что картина отправлена. В противном случае, при жалобе клиента, у меня не будет никакой защиты, и я должен буду вернуть его деньги и взять на себя все потери».

— Это грозит неприятностью, ты будешь все время находиться в Берлине, Ланни.

«Пусть клиенты подождут, пока погода не станет теплее», — ответил он с улыбкой. Он хотел бы рассказать Труди о сеансе, но еще больше он хотел быть справедливым к жене и не обманывать ее больше, чем нужно.

Тем не менее, за день до их отъезда из Англии пришло письмо, имеющие все признаки, которые он узнал — немецкий штамп, почерк и дешевый конверт. Он положил его в карман с другой почтой, и оставшись один, прочитал:

Уважаемый мистер Бэдд:

Если вы увидите вашего друга Шмидта, арт-дилера, пожалуйста, передайте ему, что у меня есть несколько эскизов, которые я хотел бы показать ему. Они совсем не похожи на последние, и, надеюсь, гораздо лучше, они относятся к интересным личностям. Это важно для меня. Благодарю Вас за последнюю поддержку,

Мюллер

Это все. Но это было достаточно, чтобы заставить Ланни пересмотреть свои планы. — «Ирма, я подумал об этом, и я считаю, что должен поехать в Берлин и получить эти картины, прежде чем мы устроимся на зиму».

«Какая досада!» — воскликнула она. — «Зачем тебе это рабство?»

— Это займёт только пару дней, и тебе ехать не надо. Подожди меня в Париже, если хочешь.

Париж всегда был приятным местом для ожидания. Там можно делать покупки, если были деньги, там были пьесы, которые можно смотреть, и светские друзья, чтобы с ними общаться. У молодой пары были две машины, которые они взяли на Ривьеру. Было принято решение, что шофер отвезёт Фрэнсис, ее гувернантку и горничную прямо в Бьенвеню. Ирма не любила путешествовать с детьми и всегда избегала этого, если могла. Ланни повезёт жену в Париж, а затем проследует в одиночку в Берлин.

Был только один сомнительный аспект этого решения. — «Ланни, я могу действительно доверять тебе в Германии?»

«Дорогая», — улыбнулся он, — «где я могу найти лучшее покровительство, чем у главы прусского государства?»

— Ты знаешь, что я имею в виду! Ты опять свяжешься с друзьями Фредди и Ганси.

Он тщательно обдумал, что ответить, и заучил несколько формул. — «Моя дорогая, у меня есть важное дело, и я не собираюсь позволить ничему вмешаться в него. Если я сделаю эту работу, старый пират может дать мне другую. Не забывай, что Германия является сокровищницей большого искусства, и Америка может получить много оттуда».

— Ланни, я говорю тебе, что я могу не выдержать что-нибудь подобное, что ты сделал мне раньше. Я хочу, чтобы тебе это было ясно. Я не могу и не буду!

Он знал, что должен предоставить ей право сказать все это снова. Это было частью обязанностей мужей слушать о своих прошлых грехах. Это было частью мудрости никогда не спорить или подвергать сомнению какое-либо утверждение, каким бы неточным оно могло показаться. Просто произнести слова утешения, чем меньше, тем лучше. Мать-Природа, видимо, создала женщин, чтобы говорить, а мужчин, чтобы слушать. «Да, дорогая», — повторил он. — «Я возьму лучшее для ухода за собой, а не останусь ни на минуту больше, чем необходимо».

Ирма хотела, чтобы он ехал по железной дороге. Но он любил водить машину даже в январе. Он не обращал внимания на погоду, и если это не была слепая метель, то он продолжал путь. Ему потребуется только один день в Берлине. Он хотел увезти картины с собой, упаковать и отправить их из Франции, никому не доверяя в Нацилэнде. Если что-нибудь его задержит, то он непременно позвонит. Между тем Ирма будет сплетничать с герцогиней де Такой и графиней де Сякой, и на пути к Бьенвеню она будет развлекать его всеми последними скандалами в haut monde de Paris.

Он доехал без инцидентов и увидел еще раз заводские трубы Германии, дымившие день и ночь, а также терпеливых людей, выполнявших все задачи, какими трудными они бы не были. Эти люди вызывали симпатию любого американца, которому редко приходилось делать что-нибудь, что не было продиктовано его фантазией. Он прибыл поздно, провел ночь в Адлоне, а утром позвонил обер-лейтенанту, своего рода хваленому секретарю в военной форме, который назначил ему встречу во дворце. Двадцать месяцев назад это мраморное строение принадлежало еврейскому Schieber, и в нём Ланни и его жена мило проводили время. Теперь это был дом фаворитки толстого генерала, любимицы немецкой сцены и экрана. Ланни был в восторге от этого здания, и он надеялся, что статная белокурая красотка оценит то, что он сделал для нее.

Два картины, Голова Святого Иоанна, фрагмент большей картины Тьеполо, и Здание парламента по Темзе Моне — необычный контраст старого и нового — были сняты со стен и отложены для него. Он осмотрел их и убедился, что они были подлинными. Затем он вручил банковский чек обер-лейтенанту и взял купчие, которые были подписаны личным казначеем Министр-Президента. Ланни уложил драгоценные произведения в две упаковки из промасленной ткани, которые привёз с собой для этих целей, и два сильных лакея отнесли их к его машине. «Вы можете показать эти документы на границе», — сказал штабной офицер, — «и если у них возникнут какие-либо вопросы об этом, скажите им позвонить мне». Ланни поблагодарил его, спросил о его семье и ответил на его вопросы о своей собственной. Они улыбались, кланялись, пожимали руки друг другу и расстались лучшими друзьями.

Ланни возвращался в Париж, но выбрал окольный путь, не предусмотренный ни одним путеводителем. Он сделал ряд неожиданных поворотов, и в конечном итоге очутился в Моабитском районе ровно в полдень. Когда он миновал определенный угол, то увидел молодую женщину в поношенном коричневом пальто с пачкой эскизов на сгибе левой руки. Он проехал мимо нее и остановился, как прежде. Она без слов влезла в автомобиль, и они отправились дальше, но не в Париж.

Ланни наблюдал в свое маленькое зеркало, а Труди утонула в своем кресле, чтобы стать незаметной, и повернулась лицом к нему, так чтобы её лицо нельзя было разглядеть снаружи. «Ланни», — воскликнула она, — «спасибо за ваши хлопоты!»

«Мне компенсируют расходы», — дружелюбно ответил он. — «У меня на заднем сиденье находятся две картины, за которые я только что заплатил вашему командующему ВВС сорок тысяч марок. Это означает, что у меня для вас есть четыре тысячи, если вы можете их использовать».

— Я истратила почти все, что вы мне дали, и получила результат.

— O.K. Вы поэтому написали мне?

— Нет. По еще более важному поводу. Вы уверены, что за нами не следят?

«Я сделаю еще один поворот», — ответил он. Автомобиль сделал несколько кругов по этому старому рабочему району столицы. «Все чисто!» — сказал он. — «Говорите!»

— У меня есть несколько документов наиболее конфиденциального характера, которые я думаю, вы могли бы использовать. Это фотокопии отчетов для офиса Геринга, показывающие производство военных самолетов в нарушение Версальского договора. Вы, возможно, не знаете, что мы производим некоторые виды транспортных самолетов в Германии. В то время как в Швеции делаются для нашего правительства те же самые типы, но имеющие вооружение. Они имеют те же самые обозначения, но на обозначениях бронированных стоит начальное K, то значит Krieg[53]. С этими документами вы можете доказать, что у Геринга больше боевых самолетов, чем у Франции и Великобритании вместе взятых.