Давай никому не скажем - Кристина Лин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чувствую себя эдакой принцессой. Избалованной, капризной и… любимой. Да, это то самое определение, верное, хоть мне никто не признавался в чувствах. Только поступки мужчины выдают в нем искреннюю заинтересованность. Противный циничный голосок внутри пропищал, чтобы я себе не придумывала, и что просто мужчина хорошо воспитан. Но я быстро отогнала от себя эту мысль, уже очень мне нравилось чувствовать себя исключительной.
— Хорошо спала? — спрашивает Артур.
Спала я, как убитая. Провалилась в сон мгновенно и очнулась уже утром, сгорая со стыда. И мне, странным образом, ничего не снилось. Обычно мне снится какая-то муть, от которой я еще пару часов отойти не могу.
Он все время наблюдает за мной, как кот за мышью. Впрочем, как обычно. Я уже начинаю привыкать к этой манере мужчины.
— Да, все хорошо, — отзываюсь тихо.
Он кивает, пьет кофе.
А ведь, все не просто хорошо, а непривычно комфортно. В попытке сбежать от него я даже не подумала о мужчине. Мне было все равно, что он подумает, как будет себя чувствовать. А вот ему совсем не наплевать на меня. Вон как заморочился с завтраком. И вчера успокаивал мою истерику. И ночью даже не приставал. Хоть с первых минут в этой квартире было ясно, зачем он меня сюда притащил.
И что же получается? Не похоже все это на поведение мужчины, который встречается с женщиной только ради секса. Конечно, его поведение можно списать на хорошее воспитание. Но, есть большое такое НО! На что Артур точно хотел плевать — так это на правила морали. Получается, я ему интересна, как женщина? Не как игрушка на ночь?
Если отложить в сторону мое бесконечно пренебрежительное к нему отношение, то мне бы следовало поблагодарить его.
— Спасибо, — говорю, заглянув ему в глаза.
Я с трудом выдавливаю из себя эту благодарность. Слишком давно я приучила себя все делать сама. И сейчас, даже будучи замужем, никогда не прошу Глеба, о чем бы то ни было. Начиная от потопа в офисе и заканчивая покупкой платьев и украшений — все эти вопросы я решаю сама. И мне даже в голову ни разу не пришло попросить его о помощи. Как же так?
В глазах мужчины загорается уже знакомый мне огонек. Только вот привычной наглости нет. Он накрывает мою ладонь своей рукой, чуть ее сжимает, подносит к своему лицу и целует. Но не официально, а внутреннюю часть ладошки. Нежно, почти невесомо, касаясь к ней губами.
Замираю от такого неожиданного проявления нежности. Сердце подпрыгивает к горлу, почти до боли сжимаясь в комок, который мне трудно проглотить. На меня сваливается целый шквал эмоций, от которых трудно дышать. С нашей первой встречи с этим мужчиной я всегда остро реагировала на каждый его выпад в мою сторону. Но теперь градус близости зашкалил все возможные пределы. Его глаза прожигают меня, забираются в душу. А ведь я давно запретила себе впускать туда посторонних.
— Пожалуйста, не надо так, — прошу его, возвращая руку на место.
Взгляд мужчины в миг тяжелеет, наливаясь злостью. Моя реакция — это пощечина в ответ на искренность, и мы оба это понимаем.
— А как надо? — спрашивает он язвительно ледяным тоном.
По позвоночнику пробегает холодок, внутри все сжимается. Вот теперь мне страшно.
Мужчина резко встает со стула, сгребает меня из-за стола, подхватив под ягодицы, несет к кровати. Я пытаюсь оттолкнуть его, но невозможно. Стальные мускулы под моими пальцами не сдвинуть с места. Хочу возразить ему, но мой рот накрывают требовательные губы в жестком поцелуе. Не церемонясь, он раздвигает мои губы языком, целует требовательно, настойчиво и совсем не нежно. Но мое тело, вопреки здравому смыслу, тут же реагирует на его грубость, опаляя жаром грудь и живот.
Мне бы возмутиться, но я только простанываю свое возмущение ему в рот, таким пошлым стоном, от которого не встанет только у полного импотента.
Артур доносит меня до кровати, бросает меня на матрац. Тут же опускается ко мне, хватает края рубашки и резко дергает в стороны. Пуговицы с треском разлетаются по комнате. Черт, что я скажу Глебу?
Но задуматься об этом мне не дают. Жесткие губы сжимают сосок, всасывают и оттягивают, почти до боли, заставляя забыть обо всем на свете. Вскрикиваю внезапно осипшим голосом, меня выгибает в спине. Но я даже не пытаюсь все прекратить. Внутри уже загорелся пожар, который сметает все возможные доводы разума. Обхватываю его голову, сжимаю волосы на затылке и прижимаю к себе, чтобы мужчина и не думал отстраниться.
Артур вырывается из моего захвата. Но только для того, чтобы стянуть с меня джинсы и трусики. Не сбавляя темпа, он раздвигает мне колени и наклоняется губами к самому чувствительному месту. Проводит языком между складок. Меня подкидывает от ярких ощущений. Кажется, каждый нерв напряжен до предела, любое, даже незначительное, прикосновение вызывает внутри цунами, которое быстро закручивается, унося меня в параллельную реальность.
— Еще, — всхлипываю, не помня себя, комкая руками простынь.
Сладкое, тягучее удовольствие растягивается, испепеляя внутренности. Кажется, что еще мгновение, и меня разорвет на части, но ничего не происходит. Мужчина отодвигается, вызывая у меня разочарованный стон. Он быстро снимает домашние штаны, резко входит в меня, заставляя выкрикнуть его имя и замереть в моменте, улавливая все оттенки такого желанного проникновения.
Когда он начинает двигаться, я даже не пытаюсь сдерживать стонов. От каждого толчка тугая спираль внутри все ширится, закручиваясь туже и туже. Внезапно меня разрывает на тысячи осколков, в затуманенном мозгу только звездное небо, которое теперь нереально близко. Меня трясет и выгибает навстречу мужчине. И я не сразу понимаю, почему он водит руками по моему животу. И, только немного придя в себя, осознаю, что он размазывает по моему телу сперму, будто помечая собой. При этом в его глазах плещется дикость, собственническая одержимость. Никогда раньше, ни у кого, я не видела такой решимости заклеймить меня, поставить тавро, чтобы всем вокруг стало понятно, кому принадлежит женщина.
Я обессиленно опускаю голову на кровать. Почти тут же чувствую, как мужчина с громким выдохом упал рядом. Мне хочется задать ему тысячу вопросов, они вертятся на языке. Но я не решаюсь. Все, что произошло между нами, — слишком
