Воздушный казак Вердена - Юрий Гальперин

Кажется, впервые за недолгую жизнь этот двадцатишестилетний человек чувствовал себя так хорошо и уверенно: отныне он признанный летчик, ни от кого не зависит, все, что будет дальше, ясно — служение авиации. Где и как, время покажет, в «Авиату» ему возвращаться нечего. Следовало решить, что делать с самолетом: отправить в Россию или продать, а себе приобрести новый. Расходы окупятся — демонстрационные полеты, катание пассажиров тоже доходная статья — желающие платили сто рублей. «Ну, можно брать и поменьше, — подумал Славороссов. — Хватало бы на жизнь». Неожиданно все его планы переменило письмо из Милана. Глава фирмы «Капрони», на которого Славороссов произвел в Вене самое прекрасное впечатление, о чем тот и писал, предлагал русскому летчику испытывать самолеты фирмы, выступать на соревнованиях, в которых Славороссов пожелает принять участие.

Предложение было лестным, а самое главное — открывало перед летчиком заманчивые перспективы.

Согласие было дано немедленно. Продав свой аэроплан, Харитон Никанорович выехал в Италию.

Италия очаровала Славороссова. Ему нравилась яркая, непривычная природа, теплый, солнечный климат, обилие фруктов. В письмах домой он описывал пальмы на улицах городов, апельсиновые и лимонные деревья вдоль дорог, «подходи и рви», смешные и очень вкусные макароны — спагетти, которые он научился есть, наматывая длиннющие макаронины на вилку. Ему самому все это было в диковину, а уж тем более такие подробности должны потрясти домашних.

Вооружившись очками, Никанор Данилович в который уж раз читает жене письма Харитона, не уставая удивляться все в одних и тех же местах:

— Скажи, пожалуйста, апельсины на улицах!

— И сорвать можно? — изумляется Акулина Логиновна.

В их доме никогда не бывало апельсинов, только видели их в магазинах колониальных товаров. Даже не верилось, что такой «барский» фрукт открыто растет при дороге.

Гордятся родители сыном, радуются за него, приятно, что не забывает, помогает хорошо, вот только домой не едет долго.

— Почет ему там, — поясняет отец, — должность хорошая, живет что твой барин… Вон дом какой. — И они склоняются над фотографией: Харитон стоит в садике перед хорошенькой виллой в селении Вицола-Тичат, что в сорока километрах от Милана. Там располагался завод «Капрони».

И люди в Италии нравились Славороссову своей открытостью, живостью характера, песнями, музыкой. Дома у него мандолина, и по вечерам он увлеченно разучивает понравившиеся мелодии. Все хорошо, только один человек не может смириться с его появлением, пилот фирмы Бурготти, так неудачно выступавший в Вене. Да и на родине он больших успехов не добился, а Славороссов быстро почувствовал возможности самолета «капрони» и после серьезных тренировок побил все авиационные рекорды Италии. Все!..

Новые соревнования: кто быстрее покроет расстояние в 200 и 300 километров с пассажиром. Наивысшую скорость на обеих дистанциях показывает Славороссов. Это уже мировой рекорд! Десятки летчиков соревнуются на дальней трассе по маршруту Милан — Турин. И тут первое место за русским пилотом «капрони». Ему понадобилось всего пять часов, чтобы долететь до Турина. В итальянских газетах портреты Славороссова, его называют «смелым поэтом скорости». Отчеты о его полетах в газетах Франции, Германии. Ничего не пишут о своем летчике только в России. А ведь он стал первым русским авиатором, установившим официальные мировые рекорды. И сложный перелет Милан — Генуя — Рим тоже приносит победу Славороссову. Благодаря его выдающимся успехам пошли в гору дела фирмы, самолеты Капрони становятся популярными. Весной 1913 года, вскоре после триумфального перелета, Славороссов вместе с руководителями фирмы обсуждает детали участия в международном военном конкурсе, который проводит итальянское правительство в Турине. Италия спешит занять свое место среди передовых авиационных держав Европы. Ее надежда — самолеты «капрони», а Славороссов — надежда фирмы и страны.

— Что вы думаете, синьор, о конкурентах?

Перед Славороссовым список предполагаемых участников конкурса и марок самолетов, на которых они должны летать.

Продолжая изучать французский язык — все-таки Франция запевала авиации, — Харитон Никанорович понемногу осваивает и итальянский. Смешно путая два языка, он все же достаточно понятно отвечает:

— Конкуренты большие. «Капрони» — хороший аппарат.

Не может же Славороссов сказать, что в кабине «капрони» будет он — сегодня один из лучших пилотов мира.

…Апрель. Над Турином и аэродромом Мирафиори чистое, необычной голубизны небо. Соревнования еще не начались, идут последние приготовления. Тарахтят моторы, снуют механики, фоторепортеры снимают картинно позирующих пилотов. На трибунах много генералов, офицеров — представителей военного ведомства.

От ангара «капрони» взлетает аэроплан. Необычно круто и не по прямой, а с одновременным разворотом летчик набирает высоту…

Такой взлет на «капрони» мог сделать только Славороссов, и на трибунах уже повторяют его имя.

— Смотрите! Смотрите! Невероятно!..

Перевернувшись в воздухе, Славороссов продолжает полет, накреняет свой «капрони» на крыло и описывает два замкнутых круга — два виража… Плавная спираль, и самолет бежит по полю. Это задуманная Харитоном Никаноровичем психологическая «заявка» на победу. Это ведь только облет, проба аппарата.

Славороссов выступает на новой модели и из первых девяти испытаний выигрывает семь!.. Испытания продолжаются… Но о победах Славороссова русская пресса ничего не сообщает, и вдруг телеграмма в утреннем выпуске петербургской газеты «Биржевые ведомости» от 7 апреля: «Сообщение из Турина. 6 апреля в 6 часов вечера на военном аэродроме Мирафиори во время полета русского авиатора Славороссова с пассажиром Галло внезапно произошел взрыв мотора. Пассажир сгорел, умирающий авиатор в госпитале».

Вот какой трагический повод, обернувшийся газетной сенсацией, позволил России вспомнить о своем героическом сыне.

На следующий день газета «Новое время» под заголовком «Надежды на выздоровление Славороссова» публикует новую телеграмму агентства Стефани: «Славороссов провел ночь спокойно. Утром в состоянии его здоровья было констатировано некоторое улучшение. Пульс довольно правильный, нелихорадочный. Полагают, что авиатор поправится через шесть недель».

Более подробные известия были не так оптимистичны: «Какой-то злой рок преследует всех лучших русских летчиков… При спуске известного русского авиатора X. Славороссова произошел взрыв бака с бензином. Роберт Галло, летевший в качестве пассажира, получил при падении настолько тяжелые повреждения, что не мог выбраться из горящих обломков аэроплана, и, когда подоспела помощь, представлял собой обуглившийся труп… Славороссов был отброшен к хвосту аппарата. В бессознательном состоянии, почти умирающий, он был перенесен в военный госпиталь. Из последних известий выяснилось, что Славороссов при падении получил перелом левой ноги и пяти ребер, правая нога вся обгорела, кожа с лица сорвана и констатироровано общее тяжелое сотрясение мозга и всего организма. 36 часов летчик находился в бессознательном состоянии. Пользующие Славороссова врачи все же не теряют надежды вернуть его к жизни». Теперь уже не на шутку беспокоится о Славороссове общественность, посыпались письма в газеты с требованием сообщить о состоянии летчика, предложения о помощи. Какие-то незнакомые люди приходят к родителям авиатора, выражают сочувствие, оказывают знаки внимания, успокаивают. А у родителей еще горе — утонул в пьяном виде сын Дмитрий… Хоть и непутевый был человек, а ведь родной…