Достояние нации (СИ) - "Ginger_Elle"

— Неужели они их всех… — неуверенно, почти испуганно прошептал Эйдан.

— Да, — Дэрил дёрнул головой, словно отмахиваясь от неприятных воспоминаний. — На омег только траты. Нужно или уходить с работы, или платить бэбиситтеру — и всё для того, чтобы потом Бюро забрало ребёнка себе. Альфы хотят семью и наследника.

— Тогда получается, что если бы государство не забирало омег, то у альф не было бы причин от них избавляться и нехватка восполнялась бы быстрее? — сразу же предположил Кендалл.

— Не знаю, насколько быстро, но при нынешней системе это точно произойдёт нескоро, — зло посмотрел на него Дэрил, словно Кендалл сейчас воплощал для него всех тех альф и бет, которые управляли системой распределения.

— Господи, — только и смог выдохнуть Эйдан.

Больше у него не было слов. То, что это происходило, казалось логичным, но он и представить себе не мог, что масштабы могли быть такими. Природа сама позаботилась о восполнении недостающего пола, но люди создали общество, искусственно сдерживающее этот процесс. Полнейшее безумие: система, призванная увеличить число населения, работала против себя самой. Росло число альф и бет, которые сейчас были не так уж и нужны, а омегам не давали появиться на свет собственные родители.

Эйдан ещё никогда, даже когда его самого привезли в воспитательный центр, не испытывал такой ненависти по отношению к Бюро воспроизводства. В груди давил и не давал дышать какой-то холодный комок, и Эйдану казалось, что сейчас у него слёзы брызнут из глаз.

Кендалл и Дэрил тоже молчали.

— Но ведь Бюро про это знает… — начал снова Эйдан.

— Знает, но предпочитает скрывать. Тот врач, который собрал статистику, потом подозрительно быстро исчез из центра, вроде как призвали в армию. Наверное, испугались, что он сольёт информацию прессе или «Второму шансу».

Активисты «Второго шанса» боролись за то, чтобы те альфы, у которых родился омега — ребёнок не для них, а для государства — получали бы дополнительный год пользования супругом. Они долгие годы судились с Министерством внутренних дел и Бюро воспроизводства, но добились пока только того, что альф возвращали в очередь, правда, в самый конец, так что второй шанс у них был лишь теоретический. Но если бы они узнали об изначальном перевесе в сторону омег и то, что Бюро эту статистику скрывает, то их аргументы в судах могли бы стать более весомыми.

— Я не понимаю, — сказал Эйдан. — Почему правительство разрешает аборты? Они же должны бороться с этим…

— В некоторых штатах они запрещены, но альфы или везут супругов в соседний штат, или делают подпольно. Это даже хуже.

— Но почему? Почему Бюро покрывает это? Они же должны понимать, что тормозят рост населения…

— Прирост населения есть, и очень хороший, — произнёс Кендалл, задумчиво и слепо глядя куда-то перед собой, будто только сейчас поняв что-то. — А вот увеличение числа омег, возможно, не так уж и нужно.

Дэрил согласно кивнул в ответ на эти слова, но Эйдан не понял содержавшегося в них намёка. Пояснил Дэрил:

— Пока омег мало, государство имеет повод контролировать их распределение. Это почти то же самое, что контролировать воду или пищу. Омегу может получить только социально благонадёжный альфа, так что если хочешь супруга — веди себя хорошо и не выступай против правительства. Это власть. Государство не просто омег присвоило, оно каждого альфу буквально за яйца держит. Так что люди наверху заинтересованы в том, чтобы ресурс оставался дефицитным. А то, что омег мало — плевать, зато из каждого выжмут все соки.

Эйдан с трудом уснул в ту ночь из-за того, в голову лезли путаные, назойливые мысли. Он то думал о том, где теперь его отец и жив ли он вообще, то опять возвращался к рассказу Дэрила и жуткой правде, скрываемой правительством.

И что самое ужасное — при всём при этом он хотел Кендалла. Тот лежал рядом, тоже не спал, и Эйдан его невыносимо хотел. Они занимались сексом всего несколько часов назад, но желание опять пульсировало внизу живота, и он знал, что Кендалл сейчас мучается точно так же, просто не решается прикоснуться… Не решается, потому что почти стыдится того, что он альфа, один из тех миллионов альф, что создали и поддерживали эту систему и пользовались её благами…

Эйдан сам повернулся к нему — не потому, что не мог больше сдерживать желание, а просто потому, что хотел утешения, хотел забыть, выбросить всё из головы, отдохнуть от страхов и сомнений.

На этот раз Кендалл остался в нём до конца, и он был прав: всё было иначе. Боль была не такой резкой и разрывающей, как раньше, она казалась слабой, тянущей, и в какой-то момент приспособившееся тело вообще перестало её чувствовать. Изнутри давило плотно и возбуждающе, так что сначала Эйдану даже хотелось двигаться, но Кендалл придержал его.

— Не надо… Останься так.

Узел набухал внутри, посылая вдоль позвоночника импульсы яркого, почти болезненного возбуждения, но одновременно на Эйдана накатывало и ощущение покоя. Его как будто окутывало слоями тишины, нарушаемой лишь стуком двух сердец. Он вряд ли мог сейчас слышать, как бьётся сердце Кендалла, по крайней мере, слышать ушами. Он ощущал пульс и биение всем телом, и он почти идеально совпадал с его пульсом, объединяя их в одно целое, связывая, запечатывая, налагая узы…

Ему было так хорошо, как не было, пожалуй, с детства. И он не хотел, чтобы Кендалл выходил из него. Эйдан хотел его в себе, желал, любил, и эти чувства переполняли сердце…

«Ничего, это только пока течка, — успокаивал он себя. — Ещё один день, и всё кончится. Такого больше не будет. Я стану нормальным и больше не буду его хотеть».

Но в глубине души он знал, что как прежде уже не будет никогда, что он теперь зависим от Кендалла, прикован к нему и привязан, обречён… И Кендалл точно так же зависим от него.

Потом Эйдан провалился в сон.

Проснулся он от тихого стука где-то рядом. Оказалось, это Дэрил вежливо стучал в дверь дома прежде, чем войти. На улице было уже совсем светло — не утро, а день.

Дэрил пришёл предупредить, что Кендаллу можно будет уйти с наступлением темноты.

Сегодня вертолёты порой пролетали совсем близко от лагеря омег: место гибели наёмников показало, что Кендалл шёл на юг, и теперь его разыскивали в этом направлении. Из-за поисков омеги не могли выйти из своих укрытий наружу, и Сид злился на гостей больше прежнего.

После того, как Дэрил ушёл, Кендалл дорассказал Эйдану оставшуюся часть истории — про вакцину и узы. Эйдан слушал внимательно, изредка задавая вопросы, а в конце сказал:

— Бюро, наверное, ждёт не дождётся начала вакцинации: избавятся разом и от вируса, и от пар.

— И не только Бюро. Узы многим мешают. Все акции протеста, общественные инициативы за освобождение омег и тому подобное, — всё это обычно начинают альфы, у которых забрали пару. Лекарство от уз вроде укола успокоительного для общества.

— Но Марстон прав — из-за этого не стали бы убивать доктора Платта… и покушаться на тебя.

— Значит, есть что-то ещё. И теперь единственный способ выжить — узнать, что именно.

— Не понимаю, — растерянно тряхнул головой Эйдан.

— Если я сейчас объявлю о своём воскрешении из мёртвых, меня или попытаются убить, или засунут в камеру под каким-нибудь предлогом. Но если я пойму, что нашёл Платт, и расскажу об этом, то убивать меня будет бессмысленно, разве что из мести… Другой вариант — я могу ничего не сообщать прессе, и шантажировать консерваторов тем, что в случае моей смерти вся информация окажется в открытом доступе. В любом случае: я должен разобраться с файлами Платта. После разговора с Марстоном у меня не было возможности толком подумать об этом. Разве вот сейчас…

— И что ты думаешь?

— Пока ничего, — признался Кендалл, — разговариваю с тобой.

— Я мешаю?

— Нет. Когда начинаешь пересказывать другому, у самого всё лучше в голове укладывается.

Они пару часов провели в разговорах о вирусе Гранта, змеевидном факторе, узах и докторе Платте, примеряясь к ситуации то с одной, то с другой стороны.