Достояние нации (СИ) - "Ginger_Elle"

Договорить они не успели — пришёл Дэрил. Эйдан был так ошарашен услышанным, что пропустил мимо ушей первую часть его разговора с Кендаллом. Впрочем, они обсуждали какие-то бытовые мелочи вроде того, где брать воду, так что он ничего важного не прослушал.

— Кендаллу не стоит здесь надолго задерживаться, — сказал Дэрил, искоса поглядывая на Эйдана, сидевшего в углу со странным отсутствующим видом. — Будет лучше, если он завтра уйдёт. На ближайшее ранчо идти опасно. Там на день останавливалась группа поисковиков, и неизвестно, что они оставили. На другом ранчо тоже есть наши… друзья. Они могут незаметно вывезти тебя в город.

Кендалл кивнул. Он понимал, что объявлять о собственном спасении, находясь в глухих местах на границе с Эльдорадо было опасно. С ним может произойти ещё один несчастный случай. Тем, кто пытался его убрать, уже нечего терять: если Кендалл расскажет о произошедшем, консерваторам и президенту сложно будет откреститься от действий военных. Чем больше окажется свидетелей у «воскресения» Питера Кендалла, тем лучше… Хотя и в этом случае не было никакой гарантии, что он останется жив и на свободе.

— Почему я не могу пойти с ним? — спросил Эйдан.

— Тебя объявили в розыск по «Красной тревоге». Ты не дойдёшь даже до ранчо, тебя сразу засекут: вчера понатыкали дополнительных сканеров. Мы знали, где стоят старые, и обходили их, но теперь — из-за вас — мы тоже не сможем сунуться в чистые земли, пока не найдём безопасную дорогу.

Эйдан слушал его, вытаращив глаза от изумления:

— Но как? Я не преступник… И я не сбегал… Почему?

«Красная тревога» была усовершенствованной версией «Янтарной тревоги»[5] и использовалась для поимки беглых омег. Коды индивидуального чипа омеги могли считываться не только специализированным, а любым другим сканером, нужно было лишь настроить их так, чтобы они работали сразу на двух частотах. Когда пропадал омега, по системе оповещения передавалось сообщение о необходимости включить частоту тревоги. Омегу мог засечь любой сканер: на входе в метро, на выходе из магазина, на въезде на платную парковку, где угодно. Ни в одно здание в крупном городе нельзя было войти, не наткнувшись на следящее устройство, а стоило попасть в радиус его действия, как сигнал об обнаружении тут же передавался в полицию.

— Ты преступник, Эйдан, — сообщил Дэрил. — Со вчерашнего дня. Ты обвиняешься в убийстве Питера Кендалла. Как и твой отец.

— Мой отец? — воскликнул Эйдан и беспомощно и растерянно посмотрел на Кендалла, который вернул ему не менее недоумённый взгляд.

Дэрил открыл принесённый с собой ноутбук, и показал запись новостного выпуска. Даже нескольких.

— Есть только старые записи, новых нет. Из-за того, что поиски сместились сюда, телефонами пользоваться нельзя: сигнал засекут, — пояснил Дэрил. — Смотрите то, что есть. Они с самого начала так забавно путались в версиях, что сразу было понятно — врут.

В новостях, вышедших наутро после нападения, сообщалось, что Питер Кендалл бесследно пропал в Эльдорадо, скорее всего, машины попали под очередной оползень или же провалились сквозь подмытый грунт. Через пару часов те, кто дирижировал СМИ и скармливал им информацию, поняли, что быстро найти и прихлопнуть Кендалла не удастся, и сообщили уже другое: машины найдены; одна взорвана, взрывное устройство, подложенное во вторую не было активировано; найдены убитые телохранители и организован поиск уцелевших. Эйдан даже не обратил особого внимания на то, что сообщалось именно о подрыве машины, а не о том, что в неё стреляли с воздуха, — среди прочего вранья этой мелочи удивляться не приходилось.

Смысл обмана стал понятен лишь потом, когда в следующем выпуске сообщили, что в подрыве машин подозревается Глен Стивенс, отец супруга Питера Кендалла. Говорилось, что омега рос с ним до девятнадцати лет, и Стивенс, сильно привязанный к сыну, организовал ему побег, в ходе которого исчез Кендалл — был или убит, или захвачен в качестве заложника. Стивенс получил инженерное образование, более десяти лет прослужил в армии и имел опыт, необходимый для того, чтобы заминировать машины. (Представители полиции не сообщали однако, каким образом Стивенс узнал о прилёте Кендалла в Сан-Франциско и сумел подложить взрывчатку в машины, которые были взяты в прокате за несколько часов до прилёта). История была шита белыми нитками, но со стороны выглядела вполне правдоподобной и поучительной: вот что происходит с альфами, которые решаются на контакт с семьёй омеги.

Стивенс и его сын были объявлены в розыск — с подключением «Красной тревоги». Сообщалось, что Стивенс вооружён и очень опасен, и полиция настоятельно рекомендует не приближаться к нему, не пытаться задержать самостоятельно, а дожидаться полиции. Эйдан подумал, что если бы они с Кендаллом вышли к людям и сработал сканер, то, увидев рядом с беглым омегой оборванного, грязного и обгоревшего на солнце альфу, любой бы посчитал его опасным Гленом Стивенсом. Разве что совсем вблизи в нём можно было признать Питера Кендалла. От них или бы начали разбегаться в разные стороны, или бы пристрелили обоих без лишних слов… Скорее, второе.

Эйдан сжал кулаки и выругался.

— А что сейчас с моим отцом? — сказал он потом. — Где он?

13

Дэрил задержался у них надолго. Вернее, у себя — Кендалл с Эйданом жили в его доме. Он ушёл только тогда, когда Эйдана стало клонить в сон, и он начал отчаянно моргать и тереть глаза, чтобы не заснуть прямо посреди разговора.

Было видно, что они с Кендаллом Дэрилу интересны: ему почти не с кем было поговорить здесь «на равных». Для остальных омег он был больше учителем.

Дэрил рос с отцом и, к тому же, не в Соединённых Штатах. Отец был дипломатом и много лет жил в Европе. Если он и возвращался на родину, то всегда оставлял сына-омегу за границей под тем или иным предлогом. Дэрил не стал рассказывать, как он всё-таки попал в распределительный центр, но ему тогда было уже под тридцать. Каким-то чудом он вполне сносно сосуществовал с двумя первыми альфами, которые ему достались.

— Я люблю секс, — сказал он, — а им, в общем-то, больше ничего и не было нужно.

Обоим он родил по ребёнку. С третьим мужем повезло меньше: всё закончилось побоями, переломами ребёр и выкидышем.

— Он бил беременного омегу? — не поверил своим ушам Эйдан. — Это же его ребёнок!

— Не удивлюсь, если Джо, мой тогдашний муж, рассчитывал, что этим всё и кончится, — равнодушно пожал плечами Дэрил. — Ребёнок был омегой, а дети, которых через три года придётся отдать, никому не нужны.

— Ты хочешь сказать, он специально?!

— Нет, не специально, но Джо не сильно бы переживал, если бы не переломы, из-за которых меня у него забрали. Врач, который меня осматривал, позвонил в Бюро, и лечился я уже в распределительном центре. Пока валялся там, познакомился с одним бетой из персонала, он сказал, что такое сплошь и рядом… Я ему рассказывал про жизнь в Европе, а он мне про…

— Что сплошь и рядом? — перебил его Эйдан. — Альфы вот так бьют своих супругов, чтобы…

— Зачем бить? Можно отвезти к доктору. Всё просто: сделали УЗИ, избавились от омеги и есть ещё полгода на то, чтобы заделать маленького альфу или бету.

— Не думаю, что такое происходит часто, — покачал головой Кендалл, весьма заметно напрягшись.

— Очень часто. В распределительных центрах об этом знают. Тот бета сказал, что был знаком с одним врачом из генетической службы, который хотел получить премию Кендалла, — сказал Дэрил, бросив взгляд на альфу, носившего ту же фамилию. — Он проанализировал медицинские данные о тысячах омег за последние пятьдесят лет — надеялся найти какую-нибудь закономерность и понять, что влияет на пол ребёнка. Не знаю, как там у него были дела с премией, но он в статистике увидел, что омег истребляют ещё до рождения. Может, слышали, в дикой природе часто такое бывает: самки начинают рожать больше детёнышей дефицитного пола. Есть какие-то механизмы саморегуляции численности… У людей после эпидемии произошло то же самое — омег зачинается в четыре раза больше, чем альф. А вот рождённых омег всего лишь в полтора раза больше.