Тайный шепот - Саманта Гарвер

Поцелуи Бенедикта удерживают меня здесь крепче, чем мне хотелось бы в этом признаться.

Харриет закрыла дневник, боясь написать что-нибудь лишнее. Она не хотела думать о последствиях того, в чем только что призналась – пусть и только самой себе. Сняв носовым платком лишние чернила с пера, она отложила дневник в сторону и встала. Отлично понимая, что все равно не заснет, поскольку в сознании крутились мысли о мужчинах с мешками на голове и еще об одном, в очках, Харриет решила не переодеваться в ночную рубашку. Она вытащила последний роман Шупа и удобно устроилась на подушках, сложенных горкой в изголовье кровати.

Открыв книгу на том месте, где остановилась в прошлый раз, Харриет услышала стук в дверь. Такой легкий, что она подумала, будто ей послышалось. Она вздернула подбородок и молча посмотрела на дверь. На полоску света внизу падала чья-то отчетливая тень.

– Харриет? Ты не спишь?

Лиззи.

Харриет спрыгнула с кровати, в одних чулках прошлепала к двери и распахнула ее. Лиззи стояла на пороге в пальто и шляпке.

Харриет моментально поняла – Беатрис Пруитт решила, что они с дочерью покидают особняк.

– Я тебя разбудила? – Лиззи заглянула в комнату, словно в поисках измятых простыней.

– Нет. Я читала.

Лиззи кивнула. Она подергала за ленты шляпки, покрутила пуговицы на пальто.

– Я надеялась, что ты не спишь.

Харриет озадаченно нахмурилась:

– Ты хотела поиграть в карты?

Лиззи негромко рассмеялась и помотала головой.

– Я тут разговаривала с горничной, Джейн, спрашивала, есть ли в деревне что-нибудь интересное, куда можно сходить с тобой.

– О! – Харриет поняла и улыбнулась. – И что сказала Джейн?

– В деревне в такое позднее время делать нечего ни женщинам, ни мужчинам, но дальше по дороге есть заведение, в котором можно повеселиться. Это таверна «Цыганский барон». – Лиззи прикусила губу и посмотрела на Харриет сквозь ресницы. – Я бы с удовольствием сходила, но без тебя не могу.

Харриет взглянула на французские мраморные часы на каминной полке.

– Что, уже слишком поздно для таких приключений? – встревоженно проследила за ее взглядом Лиззи.

– Нет, всего лишь начало одиннадцатого. Но здешние места мне незнакомы. Таверна и даже дорога к ней могут оказаться опасными.

– Мы будем не одни, Харриет. Я все обдумала заранее и нашла джентльмена, который лучше знает эту местность и готов нас сопровождать. Он один раз ходил в эту таверну.

– Это кого же?

Лиззи отступила в коридор и показала пальцем. Оскар Рэндольф небрежно прислонился к стене, низко натянув на глаза шляпу и скрестив руки на набалдашнике полированной трости. Он посмотрел на Харриет и улыбнулся.

– Ну пойдем, Харриет. Не думаю, что без тебя нам будет так уж весело.

Харриет усмехнулась.

– Подожди, найду жакет.

Рэндольф пошел вниз по лестнице, чтобы приготовить карету, а Харриет быстро отыскала туфли и натянула жакет – вполне чистый благодаря Джейн. Она как раз решала, какую из двух шляпок надеть, когда взгляд ее зацепился за дверь напротив.

Харриет выбрала широкополую шляпку с изящными желтыми розочками по ободку и, завязывая желтую ленту под подбородком, думала, отправлялся ли когда-нибудь Бенедикт среди ночи на поиски развлечений. Она припомнила, что несколько вечеров назад, в саду, ей показалось, что он чувствовал себя не очень уютно, несмотря на очарование звездного неба и аромат цветов. Интересно, он вообще как-нибудь развлекается?

Она посмотрела на Лиззи. Та терпеливо ждала, сидя на краю кровати. Лиззи многозначительно глянула на дверь Бенедикта и кивнула.

Харриет постучала в дверь так же легонько, как стучалась Лиззи, но ей не пришлось ждать ответа так долго, как Лиззи.

– Войдите.

Похоже, Бенедикт тоже мучился бессонницей. Он сидел в кресле у камина, удобно вытянув ноги. В одной руке Брэдбери держал почти пустой бокал, вторую положил на записную книжку у себя на коленях. На записной книжке лежали и его очки. Бенедикт прищурился, глядя на дверь.

– Харриет?

– Добрый вечер, сэр. Надеюсь, я не помешала какому-нибудь важному делу?

Он выпрямился в кресле, совершенно не обращая внимания, что на нем нет галстука, а верхние пуговицы рубашки расстегнуты.

В самом деле, подумала Харриет, Бенедикту не помешало бы проявить немного такта по отношению к особо впечатлительным дамам. Это просто бесстыдство – разгуливать в расстегнутой рубашке, демонстрируя упругие мышцы на груди и сильную шею. Харриет сглотнула.

– Харриет! – В открытую дверь заглянула Лиззи. Щеки ее порозовели от возбуждения. – Сэр Рэндольф уже раздобыл и карету, и кучера. Мы готовы ехать. – И на цыпочках побежала вниз по лестнице.

Бенедикт надел очки.

– Устраиваем побег?

– Ни много, ни мало – под покровом тьмы. – Харриет заложила руки за спину. – Я хочу, чтобы вы поехали с нами, сэр.

Записная книжка упала на пол. Он встал, чтобы поднять ее, а Харриет быстро рассказала о планах Лиззи.

– Для меня там наверняка не будет никакой угрозы, вряд ли там вокруг бродят шантажисты, – завершила она. – Поэтому не могу гарантировать, что вам понравится.

Бенедикт уже застегнул рубашку и только немного задержался, накидывая на плечи сюртук.

– Вы считаете, что я не в состоянии получать удовольствие от мелких житейских радостей?

Харриет задумчиво посмотрела на него:

– Подозреваю, что радости должны быть больше средних, чтобы удовлетворить вас.

Он поразил ее усмешкой, от которой у Харриет онемели кончики пальцев.

– Если бы вы только знали, насколько больше, мадам!

Оказавшись в «Цыганском бароне», Харриет сразу же испытала чувство невероятного облегчения. В какой-то момент она забеспокоилась, что таверна окажется заведением особого сорта, где угождают мужчинам, которые месяцами не моются, и где женщинам на это наплевать, лишь бы у мужчин хватало денег заплатить за их общество. Окажись таверна таким местом, Харриет изобразила бы внезапную болезнь и попросила бы вернуться в особняк.

Бенедикт рассматривал таверну, сверкавшую в лунном свете кроваво-красным цветом. Харриет улыбнулась ему, когда он помог ей выйти из экипажа, и подумала, что и он бы настоял на немедленном уходе из предосудительного заведения. Только Бенедикт говорил бы напрямик, не изображая плохого самочувствия.

У входа в здание остановилась не одна их карета. С дороги свернул первоклассный фаэтон.

В таверне имелось больше дюжины окон, сквозь которые лился свет свечей и слышался ритмичный стук барабанов. В таверну одна за другой входили одинокие женщины, не цеплявшиеся судорожно за свои ридикюли, и Харриет почувствовала себя еще лучше.