Метафизика. Опыт души на разных уровнях существования - Хазрат Хан

Если и есть что-то, что работает против тщеславия "эго", это любовь. Природа любви в том, чтобы подчиняться; в мире нет никого, кто бы не подчинился. Мир многообразия, разделивший жизнь на ограниченные доли, естественно, заставляет всякого младшего подчиниться старшему. И опять же, для каждого старшего есть кто-то еще более старший, по отношению к которому он будет младшим. А для каждого младшего есть еще кто-то, по отношению к которому он будет старшим. И так как каждая душа по своей природе обязана подчиниться совершенству на какой бы ступени она ни была, единственное, что здесь влияет, — это будет ли она подчиняться охотно или неохотно. Первое приходит с любовью, второе приходит через беспомощность, делающую жизнь жалкой. Суфий всегда волнуется, когда он читает в Коране о том, как совершенное Бытие спрашивает несовершенные души, детей Адамовых: "Кто господин ваш?" А они, сознавая свое несовершенство, скромно отвечают: "Ты — господин наш." Подчинение становится проклятием, когда из-за холодности и беспомощности, человек вынужден подчиниться. Но то же самое становится величайшей радостью, когда оно делается по любви и со всей охотой.

Любовь — это практика морали Сулук, пути благодеяний. Удовольствие любящего заключается в удовольствии возлюбленной. Любящий удовлетворен, когда его возлюбленная сыта. Любящий становится тщеславным, когда его возлюбленная богато украшена. "Кто в жизни благословляет того, кто проклинает его? Кто в жизни восхищается тем, кто его ненавидит? — Никто, кроме того, кто любит." А в самом конце "я" любящего теряется из его вида, и только образ возлюбленной, желаемое зрелище остается перед его глазами навечно.

Любовь — это сущность всей религии, мистицизма и философии; и тот, кто научился этой любви, осуществляет цель религии, этики и философии, а любящий возвышается над всеми различиями вер и верований.

Моисей однажды попросил Бога Израиля на горе Синай: "О Господь мой. Ты уже оказал мне великую честь, сделав меня своим посланником. И если может быть какая-либо большая честь, которую я могу вообразить, это если Ты придешь в мою скромную обитель и преломишь хлеб за моим столом." И был ответ: "Моисей, с большим удовольствием придем Мы в твое жилище". Моисей приготовил богатый пир, и с большим нетерпением ожидал, что Бог придет. Мимо его двери случилось проходить нищему и он сказал Моисею: "Моисей, я беден и несчастен, и я уже не ел три дня, и я на пороге смерти. Прошу тебя, дай мне ломоть хлеба, спаси мне жизнь".

Моисей, в своем нетерпении, каждый момент ожидая визита Господа сказал нищему: "Подожди, о человек. Я тебе дам больше, чем ломоть хлеба. Ты получишь много вкусной еды. Я сейчас жду гостя, который должен прийти этим вечером, а когда он уйдет, тогда все, что останется я отдам тебе, и ты сможешь унести это домой". Человек ушел прочь, время шло, а Бог не приходил, и Моисей был разочарован. На следующий день он пошел на Синай и горевал там, приговаривая: "О, Господь мой. Я знаю, что Ты не нарушаешь своих обещаний, но что за грех совершил я, раб Твой, что Ты не пришел, как обещал?" Бог ответил Моисею: "Мы приходили, о, Моисей. Но, увы, ты не узнал Нас. Кем был тот нищий у твоих дверей? Он чем-то отличался от Нас? Это были именно Мы, живущие во всех обличьях, движущиеся в мире, и все-таки остающиеся далеко в Нашем вечном небе".

Какими бы ни были различия между религиями, мотив у всех был один: взращивать и готовить человеческое сердце к божественной любви. Иногда дух наставничества привлекает внимание людей к тому, чтобы увидеть и восхититься красотой Бога под небосводом. Иногда в деревьях и скалах — превращая их в святые деревья, священные горы. Иногда он привлекает внимание людей, чтобы они увидели имманентность Бога среди зверей и птиц — называя их святыми животными, священными птицами. Когда человек осознал, что во всем созданном нет никого выше чем он сам, он оставил поклонение низшим созданиям, признавая, что божественный свет наиболее ярко проявился в человеке. И вот, постепенно мир развивался так, чтобы увидеть Бога в человеке, особенно в святом человеке, Бога сознающем.

Человек, из-за собственной ограниченности, не может видеть Бога, совершенное Бытие, и если он даже смог бы изобразить Его, лучше всего он сможет представить Его в виде человека, ибо как он может представить то, чего никогда не знал?

"Мы создали человека по собственному образу и подобию. Кришна у индуистов, Будда у буддистов был Богом, воплощенным в человеке. Ангелов никогда не изображали ни в каком ином образе, кроме как в человеческом. Даже поклоняющиеся Богу, не имеющему формы, идеализируют его в совершенстве человеческих атрибутов, хотя это единственная лестница, по которой можно достичь любви совершенного Бога, что человек постепенно и делает.

Очень ясно объяснено это в одной истории из прошлого. Как-то Моисей проходил мимо крестьянского дома и увидел там деревенского мальчика, который говорил себе: "О Господь! Ты такой хороший и добрый, и я так думаю, что если бы Ты был здесь рядом со мной, я бы заботился о Тебе гораздо больше, чем обо всех моих овцах и больше, чем обо всех моих птицах. Лил бы дождь, я бы держал Тебя под своим навесом из травы. А если бы было холодно, я бы прикрывал Тебя своим одеялом. А в солнечную жару я бы взял Тебя купаться в ручье. И я бы укладывал тебя спать, и клал бы Твою голову себе на колени, и обмахивал бы Тебя своей шляпой. И я бы всегда смотрел за Тобой и охранял бы Тебя от волков. Я бы кормил Тебя хлебом из манны и поил бы тебя сливками. А чтобы развлечь тебя, я бы и пел, и танцевал и играл бы тебе на флейте. О Господь и Бог мой, если бы Ты только услышал это, да пришел бы да посмотрел бы как бы я от Тебе заботился".

Моисею было забавно слушать это, и он, как носитель божественного послания, сказал: "Как же дерзко с твоей стороны, о юноша, ограничивать Того, кто не ограничен, Бога, Властителя царей, который выше формы и цвета, выше восприятия и понимания человеческого". Мальчик очень огорчился и исполнился страха от того, что сделал только что. Но Моисею тут же пришло откровение: "Неприятно Нам это, о, Моисей, ибо Мы посылали тебя объединить с Нами отделенных от Нас, а не наоборот. Разговаривай с каждым в зависимости от его развития".

Жизнь на земле полна потребностей. Однако из всех разных потребностей, величайшая — это потребность в друге. Нет большего убожества, чем не иметь друзей. Наша земля стала бы раем, если бы у каждого был в жизни желанный друг; а рай, со всем блаженством, что он предлагает, превратился бы в ад в отсутствие друга, которого любишь.

Думающая душа всегда ищет дружбы, которая длится долго. Мудрый предпочтет друга, который проделает с ним большую часть его жизненного пути. Миниатюру этого жизненного пути можно увидеть в том, как мы обычно путешествуем. Если бы мы следовали в Швейцарию и подружились бы с кем-нибудь, кто бы ехал в Париж, то его компания будет продолжаться только до Парижа, а остаток путешествия нам придется проделать в одиночку. Любая дружба на земле будет продолжаться до какого-то момента, а затем прекратится. Наше путешествие проходит через смерть; и если и есть какая-то дружба, которая будет продолжаться, то это единственно дружба с Богом, которая не изменяется, и которой нет конца.

Но если мы не видим и не можем постичь Его Бытие, — не можем же мы подружиться с кем-нибудь, о ком мы ничего не знаем. Но Бог — это единственный друг, и дружба с Ним — это единственная дружба, которая чего-то стоит. Мудрый сначала ищет дружбы на земле с кем-нибудь, кто бы мог привести его к Божественному Возлюбленному — так же как и любящий сначала постарается найти кого-нибудь из обслуги или из знакомых той, чьей дружбы он желает. У суфиев многие достигают этого идеала посредством Расула — идеального человека; а двери Расула достигают через Шейха, духовного наставника, душа которого направлена на дух Расула и тем самым получает впечатления от его качеств. Такой последовательный путь становится ясным для ступающего по дороге приближения к божественному Возлюбленному.

У дружбы с Шейхом нет никакого иного мотива, кроме наставничества в поисках Бога. Сколько будет сохраняться ваша индивидуальность, столько будет длиться и она. Сколько вы ищете Бога, столько будет длиться и она. Сколько вам нужен наставник, столько будет длиться и она. Дружба с Шейхом называется "Фана-фи-Шейх", и она потом растворяется в дружбе с Расулом. Когда мюрид осознает существование духовных качеств, находящихся выше земного бытия муршида, наступает время, когда он становится готовым для Фана-фи-Расул.

Дружба с Шейхом, это дружба с формой, а форма может исчезать. Человек может сказать: "У меня был отец, а теперь его нет." На самом деле, впечатление отца, которого он идеализировал, остается у него в уме. Преданность Расулу подобна этому: его имя и качества сохраняются, хотя его земной формы уже нет на земле. Расул — это олицетворение света наставничества, который мюрид идеализирует сообразно своей эволюции.