Король снов - Роберт Силверберг

Пришелец был столь же жалок, тощ и внешне неприятен, как и его покойный брат. Глаза у него были такими же разными и косыми и сверкали тем же жестким блеском, губы были точно так же сжаты в насмешливую гримасу, и кожа у него была такой же дубленой и сморщенной, свидетельствуя о том, что этому человеку приходилось подолгу находиться под грозными лучами солнца южного материка. Он был, кажется, чуть повыше ростом, чем Венгенар, и, пожалуй, чуть менее самоуверен Мандралиска предположил, что ему что-то около пятидесяти — больше, чем было старшему, когда тот принес свой аппарат Дантирии Самбайлу.

И этот, судя по всему, тоже явился не с пустыми руками. Он втащил в комнату большую, пухлую, стянутую кожаными ремнями дорожную сумку, заметно потертую с одного боку, и очень осторожно опустил ее на пол рядом с собой, прежде чем сесть на стул, который пододвинул ему Мандралиска. А хозяин искоса быстрым взглядом смерил сумку. Да, в ней наверняка было что-то дельное — новый набор полезных игрушек, которые Барджазид принес сюда, чтобы выгодно продать.

Но Мандралиска никогда не торопился начинать какие-либо переговоры. Он был уверен, что прежде крайне необходимо определить, на чьей же стороне преимущество. А им будет обладать тот, кто меньше торопится перейти к сути дела.

— Ваша светлость, — сказал Барджазид, сопровождая свои слова небольшим вкрадчивым поклоном. — Как я счастлив, что мне наконец-то удалось встретиться с вами. Мой покойный брат был о вас наивысшего мнения.

— Да, мы хорошо поработали вместе.

— Я всей душой надеюсь, что вы сможете сказать то же самое и обо мне.

— Разделяю ваши надежды. А как вы узнали, где меня найти? И почему решили, что я сочту нужным встретиться с вами?

— По правде говоря, я долго считал, что вы давно погибли — в Стойензаре, в тот же день, когда погиб мой брат. Но затем до меня дошли слухи о том, что вам удалось спастись, что вы живы, процветаете и обосновались где-то в этих краях.

— О том, где я поселился, знают даже на Сувраэле? — Мандралиска вскинул брови. — Мне это кажется удивительным.

— Слухами земля полнится, ваша светлость. Кроме того, я умею вести розыск Я узнал, что вы находитесь здесь, что состоите на службе у пяти сыновей одного из братьев прокуратора и что они, похоже, подумывают о возвращении себе той власти над Зимроэлем, какую некогда имел их знаменитый дядя. И тогда я подумал, что мог бы оказать вам некоторую помощь в этом предприятии. И послал вам письмо, в котором почти прямо сказал об этом.

— И затратили немало своего драгоценного времени на то, чтобы добраться сюда, — в тон ему продолжил Мандралиска. — Судя по тому письму, вы должны были попасть сюда почти год назад. Что случилось?

— В пути были задержки. — Ответ Хаймака Барджазида показался Мандралиске слишком уж быстрым, явно подготовленным. — Вы должны учесть, ваша светлость, что путь от Сувраэля сюда очень неблизкий.

— Не настолько. Я сделал из вашего письма вывод, что вы хотели встретиться со мной как можно скорее. Очевидно, я ошибся

Барджазид посмотрел на него оценивающим взглядом Неторопливо облизал губы; его язык, показавшийся на несколько мгновений, двигался легко и гибко, как у змеи. Затем спокойно сказал:

— Я приехал сюда через Алханроэль, ваша светлость. Корабли ходят к нам нерегулярно, и это был самый удобный вариант. Кроме того, у меня есть племянник, единственный мой родственник Он на службе у короналя и живет в Горном замке. Я решил повидаться с ним еще раз, перед тем как направиться сюда.

— Замковая гора, насколько я помню, находится в нескольких тысячах миль от ближайшего морского порта.

— Конечно, она совсем не по пути. Но с тех пор как я в последний раз имел удовольствие говорить с сыном моего брата, прошло уже много лет. Если мне предстоит присоединиться к вам, то, скорее всего, у меня никогда больше не появится такой возможности.

— Я знаю о вашем племяннике, — сказал Мандралиска. Ему было известно и о посещении Хаймаком Барджазидом Замковой горы, однако тот факт, что этот человек добровольно сообщил о своей поездке, говорил в его пользу. Мандралиска излюбленным жестом сложил кончики пальцев и задумчиво посмотрел поверх них на Барджазида, словно прицеливаясь. — Ваш племянник предал родного отца — разве не так? Именно с неоценимой помощью вашего племянника Престимион смог ослабить дух воинов Дантирии Самбайла и подготовить то нападение, которое стоило прокуратору жизни. Можно даже сказать, что ваш племянник непосредственно виновен в смерти вашего брата в том же сражении. Так какую же любовь вы можете испытывать к такому человеку, будь он родственник или нет? Почему вам захотелось повидать его? Барджазид беспокойно дернулся.

— В то время Динитак был еще мальчиком. Он попал под влияние принца Деккерета, в порыве юношеского энтузиазма был увлечен лордом Престимионом, и это привело к последствиям, которых, я уверен, он не мог предвидеть. Я хотел выяснить, осознал ли он за эти годы ошибочность выбранного им пути, а также не могли бы мы с ним найти взаимопонимание.

— И?…

— Оказалось, что надеяться на это было глупо. Он продолжает оставаться, вернее, еще в большей степени стал человеком Престимиона и Деккерета. Он принадлежит им полностью. Я должен был предвидеть это, а не надеяться найти в нем какие-то остатки родственного чувства. Он отказался даже встретиться со мной.

— Как печально. — Мандралиска даже не пытался скрыть ехидства. — Вы проехали полмира, добрались до самого Замка, и, как оказалось, совершенно впустую!

— Господин, я не добрался до Замка. В городе Большой Морпин по прямому приказу моего племянника меня задержали и не разрешили двигаться дальше.

Очень трогательная история, подумал Мандралиска. Но все же не слишком убедительная.

Было совсем нетрудно найти куда более вероятное объяснение для того огромного крюка, который Хай-маку Барджазиду пришлось сделать, забираясь на Замковую гору. Весьма вероятно, что уже после того, как он решил продать свои услуги Пяти правителям, ему пришла в голову мысль: а вдруг в другом месте дадут больше? Не могло быть никакого сомнения в том, что в своей сумке этот человек нес очень ценные вещи. Также не подлежало сомнению, что он искал возможность продать свои ценности тому, кто даст самую высокую цену, а самые глубокие карманы в мире принадлежали лорду Престимиону.

Если бы Динитак Барджазид пожелал потратить хотя бы пять минут на то, чтобы выслушать уговоры своего дяди, сегодняшняя беседа, скорее всего, уже не могла бы состояться, в этом Мандралиска был доподлинно уверен. «Как нам повезло, — сказал он себе, — что младший Барджазид обладает хорошим вкусом и не желает иметь ничего общего со своим дядей».