Палачи - Евгений Прошкин

— Ты имеешь в виду…

— Да! Ты ведь уже делал это, помнишь? Во время атаки наемников.

Гарин помнил. Когда они со Столяровым отбивались от отряда из тридцати наемников, Олегу удалось нейтрализовать одного из штурмовиков, обрушив на бойца его же собственные страхи. По сходному принципу действовало лекарство, которое использовал в своей допросной практике Михаил. Официально оно называлось парапроптизол. Неофициально — прививка страха. Гарин не мог знать, каких именно ужасов навоображал себе несчастный наемник, чтение человеческих мыслей было за гранью его возможностей, зато он видел, как боец элитного подразделения скулил, точно младенец, и пытался зарыться в землю.

— Я не хочу надевать «венец», — неуверенно сказал он. — Я еще от собаки не отошел. Накинуть сеть на восемнадцать фантомов — это…

— Я тебя очень прошу, — проникновенно сказал Михаил. — Не делай из меня натурального палача, а?

Олег вздохнул и полез за артефактом.

Жига не боялся ни бога, ни черта. Но чего-то он все-таки боялся. Стоило Гарину познакомить цыганенка с вывернутым наизнанку отражением его же сознания, как темно-карие глаза стали круглыми и совсем черными, а смуглое лицо, наоборот, побелело.

— Я скажу! — залепетал Жига. — Я все скажу! Только пусть она больше не скребется!

«Кто она?» — одними губами спросил Столяров. Олег только пожал плечами и уменьшил давление. Цыганенок шумно выдохнул и сгорбился так, словно из него вынули позвоночник.

— Итак… — повысил голос Михаил, но Гарин, коснувшись его локтя, попросил:

— Давай я начну.

Столяров удивленно двинул бровью, однако возражать не стал:

— Валяй.

— Жига! — позвал Олег. — Ты слышишь меня?

— Да… — голос цыганенка был чуть громче шепота.

— Хорошо. Как тебя зовут?

— Жига.

— Это твое настоящее имя?

— Да.

— Сколько тебе лет?

— Пятнадцать.

— Это правда?

— Правда.

— Ладно. Какое сегодня число?

— Я не знаю.

— Сегодня двадцать третье число. Ты понял?

— Да.

— Так какое сегодня число?

— Ты сам знаешь.

— Это не ответ!

Жига испуганно втянул голову в плечи.

— Двадцать… Я забыл. Что ты говорил?

— Двадцать третье.

— Двадцать третье, — эхом отозвался паренек.

— А завтра какое число?

— Я не знаю.

— Почему? Я же сказал тебе, какое сегодня.

— Я… плохо считаю по-вашему.

— Так считай, как умеешь. Какое завтра число?

— Двадцать… — Цыганенок закашлялся. По его подбородку потекла кровь. — Двадцать четвертое.

Гарин в задумчивости пожевал губу и продолжил:

— А если бы я тебе сказал, что сегодня двадцать второе, но ты бы знал, что это не так, как бы ты мне ответил, если бы я спросил…

— Что?

Михаил снова навис над столом и вполголоса сказал:

— Что-то уже и я не догоняю, куда ты клонишь. Парень и так колется, зачем ты его изводишь всякой ерундой?

Олег, который и сам понял, что запутался, зашептал в ответ:

— Колется-то он колется. Но как мы проверим, на какие вопросы он отвечает честно, а на какие нет?

— Ты хочешь сказать… — Столяров уставился на «венец», который Гарин так и не снял после того, как наслал на Жигу неведомый скребущийся ужас.

— Да. Мне кажется, что я смогу отличить ложь от правды. Может, не всегда, но в большинстве случаев смогу. Мне нужно только… по тренироваться.

— Ага, я понял. Ты знаешь, эта штука у тебя на голове кажется мне все более полезной. Чем я могу помочь?

— Я хочу задать Жиге несколько вопросов, на которые он точно ответит неправду. Но не знаю, как это сделать.

— Так это проще простого! Сколько тебе нужно нечестных ответов?

— Хотя бы три.

— Тогда следи за пальцами.

Михаил подошел к цыганенку и встал, держа руки за спиной так, чтобы Олег мог их видеть.

— Эй, девятипалый! — весело позвал он.

Во взгляде Жиги снова прорезалось что-то звериное.

— Ты сказал, что тебе пятнадцать лет, — напомнил Столяров. — А как у тебя с девчонками? Успел уже кого-нибудь… того самого?

— Я маму твою того самого, — набычившись, ответил цыганенок.

Михаил показал Гарину один палец и как ни в чем не бывало продолжил:

— Да ладно! Как тебе удалось? В ней же полтора центнера! Ну а серьезно? Было с кем, нет?

Жига фыркнул.

— Конечно, было!

Столяров разогнул второй палец, но через мгновение загнул его снова.

— И многих ты успел… осчастливить?

— Не знаю. Я не считал.

— Понятно. — Михаил показал Олегу два пальца. — Ну а хоть примерно сколько?

— Не знаю… — Жига закатил глаза. — Наверно, больше, чем пятьдесят…

— Но меньше ста, — пробормотал себе под нос Столяров и разогнул третий палец. После этого он вернулся к столу. — Ну как, Студент? Удалось откалибровать твой детектор лжи?

— Кажется, удалось, — ответил Гарин. — То есть насчет первого вопроса я не совсем уверен…

— Да, там имел место всплеск негативных эмоций, эксперимент не чистый.

— Но последние два — точно в яблочко. Как тебе удалось?

Михаил усмехнулся.

— Учись, пока я жив. Любой мужчина, отвечая на вопрос о количестве женщин, соврет дважды. В первый раз — когда скажет, что не считал. А во второй — когда ответит, мол, больше пятидесяти, но меньше ста. То же самое с длиной члена. Сперва соврет, что не мерил, а потом по-любому прибавит хоть пару сантиметров.

— А-а-а… — Олег открыл рот, чтобы что-то спросить, но Столяров не стал его слушать.

— Без «а»! Теперь я буду задавать вопросы. А ты следи, чтобы звереныш нам не врал.

Он задумался ненадолго, выбирая, с чего начать допрос, затем взял со стола помятый лист бумаги и показал цыганенку.

— Это ты написал?

— Нет, — ответил Жига.

— Но ты читал то, что здесь написано?

— Нет. Я плохо читаю.

— Тогда откуда у тебя письмо?

— От верблюда!

— Он врет, — подал голос Гарин.

— Спасибо, я догадался. — Михаил погладил подбородок. — Ну что, отрежем сученку безымянный палец, или пусть лучше «она» снова поскребется?

— Нет! — вскрикнул цыганенок. — Не надо! Письмо мне дал один человек.

— Один человек… Хоть какая-то определенность. — Столяров заговорил громче и резче: — Что за человек? Как его зовут?

— Я… не знаю.

— Это правда, — прокомментировал Олег.

— Хорошо. Как ты его называешь?

Жига замялся.

— Отвечай!

— Хриплый, — выдавил из себя паренек.

— Хриплый? Почему?

— У него такой голос. Как будто горло болит. И еще он кашляет сильно.

— Так, может, у него обычная простуда?

— Может. Я не знаю.

— Как он выглядит?

Гарин обратил внимание, как напрягся Столяров в ожидании ответа. И как он удивился, получив его.

— Как ты.

— Как я? В каком смысле?

— У него такой же рост и… Как сказать? Толщина, туловище…

— Телосложение?

— Да. Все, как у тебя. Только еще нос.

— Что с носом?

— Он… такой.

Жига неожиданно скривил лицо, так что его вывернутая верхняя губа почти коснулась кончика носа, и в этот момент Олег снова увидел в нем обаятельного простодушного паренька, которому место на сцене юношеского театра, а никак не в пыточной камере.

— Большой нос? — спросил Михаил.

— Да, большой.

— Еще какие-нибудь приметы? Глаза, волосы?

— Я не знаю. Он всегда был в капюшоне. Наружу только нос.

— Но если бы у него были усы или борода до пояса, ты бы заметил?

— Заметил бы, конечно. Не было ничего такого.

Столяров вопросительно посмотрел на Гарина, и тот принял из его рук эстафетную палочку.

— Этот человек ходил? — спросил Олег и пояснил неуклюже: — Я имею в виду сам. Собственными ногами.

— Нет, он летал! — съязвил цыганенок, и все его чары вмиг рассыпались.

— Отвечай нормально! — прикрикнул на Жигу Михаил.

— А чего он глупости спрашивает!

— Как передвигался Хриплый? На своих двоих? Или на костылях? Может, в инвалидном кресле?

— Как все передвигался. Ногами.

— Понятно… Когда он передал тебе письмо?

— Вчера.

— Где?

— Где всегда. Возле Янова. За полустанком.

— Это было ваше обычное место встречи?

— Да.

— Когда вы с Хриплым познакомились?

— Мы не знакомились.

— Хорошо… Когда ты впервые увидел Хриплого?

— Я не знаю. Может, две недели назад.

— Он первым к тебе подошел?

— Да.

— И дал какое-то поручение?

— Да.

— Что это было за поручение?

— Ждать вас.

— Ждать нас?! — Столяров и Гарин обменялись взглядами. — Он знал, в какой день мы появимся на Янове?

— Он не знал день. Сказал просто ждать.

— Хриплый назвал тебе наши имена? Или дал описание внешности?