Андреевский крест - Андрей Дай

— Фуух, — устало выдохнул я, и уселся прямо на краю здоровенного лога, ноги в пустоте. — Давай, Вась посидим, передохнем малёх. Брата моего любимого подождем. А ты, пока время есть, расскажи — как ты тут? Как на военном корабле оказался? И что вообще тут происходит?

Честно говоря, мне действительно следовало перевести дух. Успокоиться. Чтоб не орать благим матом, когда придет время общаться с командирами этого пионерского лагеря. Но алтаец и правда, мало по малу, начал говорить. И так меня этот рассказ захватил, что я едва возвращение блудного мастера-взрывастера клювом не прощелкал.

В день перехода, алтаец начал бухать с самого утра.

Оказывается, деревенское стадо ему уже пару лет как не доверяли. Мог уйти в недельный загул, бросив животных без присмотра. Особенно летом, когда берега вдоль горной реки расцвечивались многочисленными туристическими палатками. Васька и пристроился — вроде как местным антуражем подрабатывал. Экзотикой. Это тут, в мире пережившем катаклизм, он заговорил чуть ли не на чистейшем русском. А там, по собственному его признанию, специально коверкал язык, надувал щеки, изображая сурового, и не слишком довольного вторжением чужеземцев, туземца. Ему наливали. Причем — охотно. Кружку мира, бляха от ремня. С ним фотографировались, просили рассказать какую-нибудь местную легенду.

С головой у хитрого алтайского аборигена было все в порядке, не пил бы — цены бы ему не было. Догадался же однажды зимой посетить библиотеку и краеведческий музей в райцентре. Из корыстных побуждений, конечно. Но все же! Заучил пару сказаний. Еще несколько сам выдумал. Археологи курганы приехали рыть возле скалы Шопот, Васька тут как тут. Вроде бы нанялся землекопом, но на самом деле, как бы в разведку пошел. Лето, самый сенокос, а он, отвратительно трезвый и с лопатой в руках. За то такого от ученых набрался о древних скифах, заслушаешься. Особенно, если это так, для развлечения. Всерьез принимать его выкладки не стоило.

Еще, зимой бывший пастух промышлял охотой. Браконьерил конечно. Откуда у него деньги на лицензии? А так — на лошадке своей в горы смотается, козу какую-нибудь подстрелит, мясо хозяйкам продаст, и все в порядке. Неделю можно куражить.

В тот день Ваську начали поить с самого утра. Целый автобус туристов выгрузился возле Железного моста. Палаток — не счесть. Все им интересно. Как та гора называется, как эта? Что за суслики по дороге толпами носятся? Каким богам алтайцы поклоняются и где ближайшее место силы? Глупые туристы и смешные. Но Васька там хорошо время провел. Виски он не любил, считал что самогон гораздо лучше, но и не отказывался никогда.

К нашему лагерю он не сам подъехал — лошадь привезла. На том месте лагерь редко кто разбивал — хоть и виды оттуда открываются шикарные, но до воды слишком далеко. А вот отставной пастух этот пригорок любил. Там тепло и ветра почти никогда не бывает. Его туда часто кобыла приносила, и аккуратно сгружала в тенечке. Пока хозяин отсыпался, умное животное спокойно пощипывало травку.

А тут, совсем не вовремя, какая-то часть сознания в нем таки проснулась. Нет. Сам-то он момент перехода вовсе не помнил. Только смазанные светлые пятна чьих-то лиц и сияющая арка Подковы. Потом уже, на морском песочке, Васька голову напрягал изо всех сил, решая загадку — как он тут очутился и что делать дальше.

Говорил наш невольный "летчик-испытатель", и на меня все поглядывал. Ждал, что я смогу-таки открыть эту страшную тайну. А мне что? Жалко? Щелкнул только сначала гарнитурой, чтоб и Леха мою версию послушал, да и поведал заинтересованному потребителю о том, как он нас всех расталкивал и в портал кидался. И как лошадь сама за ним туда побежала, и как проход вдруг сам собой закрылся. Как мы потом несколько недель отгадывали метод, чтоб снова дверь открыть и Ваську спасти, и как открыли, но путешественника на островке уже не застали. И как пошли его искать. Пока не нашли на борту страшного, черного корабля. Короче, я усиленно подводил "Гагарина" к самому для нас интересному.

Ну и, вполне ожидаемо, получил ответ.

Васька переплыл пролив на лошади. Они, я коняжек имею в виду, вообще отлично плавают. Так что никаких затруднений у алтайца это предприятие не вызвало. Удивительно, но и людей, местных, туземцев, он нашел в тот же день. Просто ехал себе потихоньку прямиком на север, пока не уперся в другой берег моря, и не нашел дорогу. А там уже дело техники.

— Все одно, — вяло усмехнулся он. — Направо пошел, к Вану в селение пришел. Налево — к дядьке Ролу бы приехал. Там, километров через десяток еще одна деревенька имеется…

Я быстренько достал сделанную Егоркой карту и попросил указать место. Васька минуту разглядывал прихотливые изгибы морского берега, а потом решительно ткнул в бухточку почти точно на запад от нашей сопки.

— А на том, южном берегу селения есть?

По словам нашего первопроходца выходило, что нет. Запретный это берег. И море к югу от Ножа — запретное. Я засмеялся даже, спросил — кто такой дерзкий, что этакой-то туче народа запретить посмел?! На что Васька совершенно серьезно ответил, что, сам-то он кхаланов не встречал… В рыбацких селищах всякий народ проживает. Много местных. Тех, кто тут и родился, и чьи деды-прадеды тут же обитали. А есть и пришлые. Кто с восточных княжеств, или даже еще дальше — из земель Железных Людей. Кто с северных островов. Даже из Уральского царства беглецы есть.

Вольница тут у них. Граница между территориями южных племен, и относительно цивилизованными землями на востоке. Живи как хочешь. Можешь к деревенькам прибиться, но тогда придется какие-никакие правила соблюдать. Совсем лихих людей и здесь не любят. Иные отдельно живут. Своим умом и на свой страх и риск. Хищников на острове нет, но из-за моря иногда приплывают. Двуногие. И тогда лучше вместе держаться. Да и немногочисленные торговцы, меняющие дары моря на зерно и металлы, у каждого мыска останавливаться не станут.

А вот с юга, из кхаланских степей — ни единого человека не приходило. Васька затруднялся сказать почему. Мялся долго, а потом, практически шепотом, торопливо выговорил, что будто бы эти самые кхаланы — колдуны. С животными знаются, чуть ли не разговаривать с ними научились, и очень не любят тех кто под парусами или на машинах по морю плавает.

— Охренеть, — сказал мне в ухо Леха. И я был с ним полностью согласен.

— Ты мне тут бананы в уши не вкручиваешь? — прорычал я довольному произведенным эффектом Ваське.

— А ты вон у старого Вана спроси, — самодовольно предложил отставной пастух. — Почему китобои в южные бухты носа не кажут. Он тебе много чего скажет. Ты только сразу на него не обижайся… Я смотрю винтовочка у тебя модная… А Ван со всеми так разговаривает… Некультурно, бляха от ремня.

— Ну тебя-то они приняли, я смотрю.

— У меня лошадь есть, — приосанился алтаец. — Тут это просто круто. Мне за Катуньку два баркаса предлагали!

— Это так кобылу твою кличут? — удивился я. — Катунька?!

— Катунь, — поправил меня Васька.

Я только головой покачал. Фантазия у этого человека и правда через край била.

— А на корабль-то тебя какой черт занес?

— Так захотелось мне тутошний мир посмотреть…

Захотелось нашему Василию, по фамилии, кстати, Мундусов, с купеческой шхуной до восточных городов-государств добраться. Посмотреть, как там люди обитают. Что матросы, что хозяин и капитан толстобрюхого судна, все в один голос убеждали алтайца в том, что Катунь его — животное просто каких-то невероятных статей, и будет пользоваться у них на родине невероятным успехом. Ну и ее хозяин, соответственно. Вот Васька и собрался…

И прежде чем "Гагарин" продолжил рассказ, мне нужно было обязательно выяснить ответ еще на один важный для меня вопрос. Я про тех людей, с разноцветными поясами, которых мы с братом оставили мертвыми в придорожных кустах. Почему один из них хотел выстрелить в моего Никитоса?

Вот тут уже наш соотечественник удивился. Они-то в деревне как раз на кхаланов и грешили. Какое-то время даже по засадам на подходах к селению сидели, ждали атаки хозяев юга.

В общем, ничего внятного Васька не сказал. Единственное — что люди это с торговой шхуны были. Один простой матрос, второй — вроде наемного охранника. А почему на сына моего покушались — то один Господь ведает. Может с грозными колдунами нас спутали, или лодка блестящая понравилась. Прямо пастух не говорил, но все-таки дал понять, что купцы тут тоже не простые по морям ходят. Такие акулы попадаются — при случае в миг палец по самую задницу откусят. В деревнях болтали, что некоторые хутора и выселки после посещения их такими вот торговцами, как раз и обезлюдели. И кто его знает, толи люди по доброй воле решили переселиться, толи нет. Свидетелей не осталось.

— Ты как их понимать-то примастырился? Я слушал-слушал, лопочут что-то непонятное…