Из недр царского флота к Великому Октябрю - Павел Дыбенко

Савоськин (матрос): Красный флаг не опрокинет корабля. Центробалт, если поддерживает "Петропавловск", должен отдать распоряжение о поднятии завтра же, в восемь часов утра, красных флагов. Если же мы не присоединимся к резолюции "Петропавловска", то он все равно красные флаги поднимет. Полное доверие к правительству уже лопнуло. Объявленная республика - не демократическая, а буржуазная. Поддерживаю резолюцию "Петропавловска".

Измайлов: На днях мы устранили конфликт. В настоящее время демократия увидела, что правительство не наше и на него надеяться нельзя. Местные органы не знают, что делается в Петрограде. Где та демократия, которая будет поддерживать правительство? Когда вспыхнуло восстание Корнилова, правительство обратилось к нам за помощью. Кронштадт первый пришлет сочувствие девятнадцати кораблям, вынесшим резолюцию о поднятии красных флагов.

Хайминов (матрос с "Петропавловска", делегированный от команды): Мы являемся инициаторами поднятия флагов. Здесь праздновали объявление республики, а мы на другой день подняли красные флаги и отпраздновали полугодовщину революции. Мы подняли флаги, с тем чтобы ни один контрреволюционер не посмел поднять восстание во флоте. Они будут висеть, пока не будут удовлетворены наши требования об установлении настоящей, демократической республики. Не имеет смысла давать доверие Временному правительству, так как нам до сих пор не дали земли и ничего другого. Мы по первому зову пойдем за вами. Смелее действуйте; когда вы выносили доверие Временному правительству, то заставляли и нас это делать. Красные флаги не должны означать празднование, а, что-то другое. Это - ультиматум людям, которые против настоящей демократической республики. Хотя республика и провозглашена, но ведь сразу после этого объявлен приказ Керенского о прекращении политической жизни в армии. Этого не может быть в демократической республике. Мы требуем на деле демократической республики, а не на словах (из протокола заседания Центробалта No 70).

Это краткое выступление беспартийного матроса Хайминова из команды "Петропавловска" без всяких напыщенных фраз более чем красочно рисует требование самой низовой, массы армии и флота. Надоели праздная болтовня и красивые, но пустые фразы; матросы требовали теперь не слов, а дела. Вместо празднования объявленной Российской республики они празднуют полугодовщину существования революции и предъявляют требования: немедленная передача земли крестьянам, фабрик и заводов рабочим, установление 8-часового рабочего дня. Здесь нет красочных призывов, здесь требование осуществления неотъемлемых прав рабочих и крестьян. В этом выступлении нет и той анархии и бесчинств "Петропавловска", о которых с неистовством в течение нескольких месяцев кричала буржуазная и официальная правительственная пресса. Эти кратко сформулированные требования матроса более выразительны, чем красиво изложенные и длинно сформулированные требования пространных резолюций.

После выступления товарища Хайминова Центробалт принимает 30 голосами против 5 и 5 воздержавшихся следующую резолюцию: "Центральный Комитет Балтийского флота в заседании своем от 7 сентября, обсудив резолюцию, вынесенную 19 крупными кораблями, постановил: принимая во внимание, что декретом Временного правительства объявлена Российская республика, а не демократическая, в знак протеста... в 8 часов утра 8 сентября поднять на стеньгах всех судов Балтийского флота, а также и береговых частях красные флаги и не спускать таковые до установления Федеративной Демократической Республики.

Примечание. Суда, получившие приказание выйти в море, должны спускать красные флаги".

На подступах к Петрограду

Неудачи на отдельных сухопутных фронтах, более чем достоверные сведения о готовящемся всеобщем наступлении немцев как на сухопутном фронте, так и на море неизбежно порождали в умах матросов мысль о возможности предательства со стороны Временного правительства и командного состава. Эти предположения еще более усугублялись с получением сведений о принятом Временным правительством решении перенести столицу из революционного Петрограда, где оно чувствовало себя сидящим на раскаленном железе, в благочестивую Москву. В газетах появилось заявление бывшего председателя Государственной думы и представителя буржуазии Родзянко: "Петроград находится в опасности. Я думаю, бог с ним - с Петроградом. Опасаются, что в Питере погибнут центральные учреждения. На это я возражаю, что очень рад, если все эти учреждения погибнут, потому что, кроме зла, России они ничего не принесли. Со взятием Петрограда флот все равно погибнет, но жалеть не приходится - там есть суда, совершенно развращенные".

На сей раз буржуазия и правительство, не сумевшие разгромить революционный Петроград и Балтфлот при помощи Корнилова, замышляли предать их во власть вильгельмовского штыка и сапога, будучи уверены, что в конечном итоге Петроград будет возвращен Вильгельмом буржуазии, но без "Советов" и "разложившегося" Балтфлота, а в виде Риги, где водворен "порядок", возвращены жандармы и городовые. Вся буржуазная и правительственная пресса лила по адресу Балтфлота нескончаемый поток грязи, лжи и провокаций.

Разглагольствованию Керенского о подготовке к обороне Петрограда никто во флоте не верил, так как сам же Керенский видел в петроградских рабочих и балтийских моряках своих злейших врагов, с которыми наступает подходящий момент свести все счеты.

Все эти факты не только раздражали, но одновременно и вооружали флот. Чем больше было клеветы, чем больше нависала угроза, тем сильнее была сплоченность моряков. Флот судорожно готовился к решительной схватке не только с внутренними врагами, но и с врагом внешним... Центробалт и судовые комитеты не покладая рук работали над укреплением моральной стойкости флота, но не во имя оправдания от гнусной клеветы желтой прессы и Керенского, а для защиты подступов к цитадели революционного Петрограда. В то время как коалиционное правительство вместе со всей буржуазной сворой собиралось сдать Петроград немцам, Балтфлот не на словах, а на деле своей грудью защитил столицу и цитадель революции от захвата немцами.

В грозные для флота дни, впервые за время революции, восторжествовала сплоченность матросов и командного состава. Митингам и праздным разговорам не было больше места. Флот превратился в единую, монолитную семью. Приказы Центробалта и командующего Балтфлотом выполнялись беспрекословно и точно На кораблях и в командах была установлена жесткая революционная дисциплина. Все, как верные часовые революции, стояли на своих постах. Матросы не знали страха перед могуществом наступавшего немецкого флота. Показательным примером сознательности, твердой революционной дисциплины и понимания своего весьма ответственного долга служит случай налета немецкой воздушной эскадрильи на Гельсингфорс. По окончании работ команды кораблей находились на берегу. В 20 часов из Або была получена телеграмма: "В направлении Гельсингфорса проследовала немецкая воздушная эскадрилья. Пролетая над городом, сбросила бомбы". Одновременно от сторожевых миноносцев была получена другая радиограмма: "В море появилась немецкая эскадра".