Монахи истории. Маленькие боги (Мелкие боги) - Терри Пратчетт

— Э…-сказал Дидактилос, — Что?

Симони в возбуждении замахал руками. — Ибо мы знаем, это, я был в тех местах, это правда! Великая Черепаха существует . Черепаха действительно движется ! Нам не нужны боги!

— Урн? Еще никто не ободрал медь с крыши? — сказал Дидактилос. — Не думаю. — Тогда, напомни мне, чтобы я не разговаривал с этим малым снаружи. — Я не понимаю! — сказал Симони. — Я могу спасти вас. У вас есть друзья в самых неожиданных местах. Пошли. Я только убью священника… Он взялся за меч. Брута попятился. — Нет! Я тоже могу помочь! Вот, почему я пришел. Когда я увидел вас напротив Ворбиса, я понял, что могу сделать!

— И что же ты можешь сделать? — усмехнулся Урн. — Я могу спасти Библиотеку. — Что? Положить на спину и убежать? — издевался Симони. — Нет. Не в этом смысле. Сколько здесь свитков?

— Около семи сотен, сказал Дидактилос. — Сколько из них важны?

— Все! — сказал Урн. — Может, пара сотен, — сказал Дидактилос, мягко. — Дядя!

— Все прочее просто изданный вздор и суета, сказал Дидактилос. — Но это книги !

— Возможно, я смогу взять больше, сказал Брута медленно. — Отсюда есть выход наружу?

— Отсюда… возможно, сказал Дидактилос. — Не говори ему! — сказал Симони. — Тогда все ваши книги сгорят, сказал Брута. Он указал на Симони. — Он сказал, что у вас нет выбора. Так что вам нечего терять, верно?

— Он свя…-начал Симони. — Все заткнитесь, сказал Дидактилос. Он смотрел в сторону брутиного уха. — Отсюда может быть путь наружу, сказал он. — Что ты собираешься делать?

— Не верь ему! — сказал Урн. — Омнианцы вокруг, а ты говоришь, что есть другой путь наружу!

— Сквозь эту гору есть туннели повсюду, сказал Дидактилос. — Возможно, но мы не говорим об этом людям!

— Я склонен верить этой личности, сказал Дидактилос, — У него честное лицо. Философски выражаясь. — Почему мы должны ему доверять?

— Любой, кто настолько туп, чтобы надеяться на то, что в подобных обстоятельствах ожидает, что мы будем ему доверять, должен быть достоин доверия, сказал Дидактилос. — Он должен быть слишком глуп, чтобы быть предателем. — Я могу уйти прямо сейчас, сказал Брута, — И что тогда будет с вашей Библиотекой?

— Видите? — сказал Симони. — Просто, когда все кажется беспросветным, вдруг у нас появляются неожиданные друзья повсюду, сказал Дидактилос, — Каков твой план, юноша?

— У меня нет никакого, сказал Брута, — Я просто делаю вещи, одну за другой. — И сколько займет делание вещей, одну за другой?

— Около десяти минут, я думаю. Симони взглянул на Бруту. — А теперь, принесите книги, сказал Брута, — И мне необходимо немного света. — Но ты даже читать не умеешь! — сказал Урн. — Я не собираюсь их читать, — Брута невыразительно взглянул на первый свиток, которым случайно оказался De Chelonian Mobile. — Ох. Мой бог, сказал он. — Что-нибудь не так? — сказал Дидактилос. — Кто-нибудь может сбегать за моей черепахой?

* * *

Симони бежал по дворцу. Никто не обращал на него особого внимания. Большинство эфебских стражников было снаружи лабиринта, а Ворбис дал ясно понять любому, способному помыслить о том, чтобы рискнуть войти вовнутрь, что случится с жителями дворца. Группы омнианских солдат осуществляли дисциплинированный грабеж. Кроме того, он возвращался к своим комнатам. В комнате Бруты действительно была черепаха. Она сидела на столе, между развернутым свитком и объеденным ломтиком дыни, и, насколько это можно сказать о черепахе, спала. Симони безо всяких церемоний схватил ее, впихнул в свой вещмешок и бросился обратно в Библиотеку. Он ненавидел себя, за то, что так сделал. Этот тупой священник все разрушил! Но Дидактилос дал слово, а Дидактилос знал Истину. На всем протяжении пути было ощущение, что нечто стремится привлечь его внимание.

* * *

— Ты запоминаешь их просто взглянув? — сказал Урн. — Да. — Весь свиток?

— Да. — Я тебе не верю. — На основании первой буквы слова Librum, снаружи, есть трещинка. сказал Брута. — Ксено написал: “Рефлекции”, старика Аристократес — “Банальности”, а Дидактилос считает, что Ибидовы “Рассуждения” дьявольски тупы. От трона Тирана до Библиотеки шесть сотен шагов. В… — У него хорошая память, тебе придется с этим смириться, сказал Дидактилос. Покажи ему еще несколько свитков. — Откуда мы знаем, что он их запоминает? настаивал Урн, разматывая свиток с геометрическими теоремами. — Он не умеет читать! И даже, если бы он умел читать, он не умеет писать!

— Нам придется научить его. Брута взглянул на свиток, заполненный картами. Он закрыл глаза. Мгновение, неровная кромка маячила напротив внутренней поверхности его глазных яблок, потом они осели в его мозгу. Они по-прежнему были где-то там, он смог бы вытащить их назад в любой момент. Урн развернул следующий свиток. Рисунки животных. Этот — рисунки растений и множество надписей. Этотодни лишь записи. Этот — треугольники и предметы. Они оседали в его памяти. Через некоторое время, он перестал даже беспокоиться о том, развернут ли свиток. Он просто смотрел. Ему было интересно, как много он сможет запомнить. Но это было глупо. Просто запоминать все, что видишь. Поверхность стола, или свиток, заполненный письменами. В этом было столько же информации, как в полировке и окраске дерева в “Рефлекциях”Ксено. Даже так он ощущал явную тяжесть мыслей, ощущение, что если он резко повернет голову, память хлынет у него из ушей. Урн поднял случайный свиток и частично развернул. — Опиши, на что похожа Неясная Пузума. — потребовал он. — Не знаю, сказал Брута. Он закрыл глаза. — Слишком много для Г-на Памяти, сказал Урн. — Он не умеет читать, парень. Это не правильно, сказал философ. — Хорошо. В смысле, четвертый рисунок в третьем свитке, сказал Урн. — Четырехногое животное смотрящее влево, сказал Брута. — широкая голова, похожая на кошачью, и широкие плечи, с телом, суживающимся в направлении задней части. Тело состоит из черных и светлых квадратов. Уши очень маленькие и лежат плашмя на голове. У нее шесть усов. Хвост обрубком. Только задние лапы имеют когти, на каждой по три когтя. Четвертая нога примерно такой же длины, как голова, и поднята относительно тела. Полоска толстой шерсти… — Это было пятьдесят свитков назад, сказал Урн, — Он видел весь свиток пару секунд. Они взглянули на Бруту. Брута снова прикрыл глаза. — Ты знаешь все ? — сказал Урн. — Не знаю. — У тебя в голове половина Библиотеки!

— Я… немного…

* * *

Библиотека в Эфебе превратилась в печь. Пламя стало синим, когда растаявшая медная крыша закапала на полки. Все библиотеки, повсюду, соединены ходами книжных червей в пространстве, возникающими в результате сильных пространственно-временных искажений, имеющихся вокруг любой большой книжной коллекции. Очень мало кто из библиотекарей постиг этот секрет; имеются гибкие правила, как извлечь из этого факта пользу. Ибо это равнозначно путешествию во времени, а путешествия во времени сопряжены с большими проблемами. Но, если Библиотека горит, и в истории записано, что она должна сгореть… Был тихий хлопок, совершенно неслышный среди треска книжных полок, и фигура выпала из ниоткуда на маленький участок негорящего пола в центре библиотеки. Она выглядела обезьяноподобной, но двигалась очень целеустремленно. Длинный обезьяньи руки сбивали пламя, вытаскивали свитки с их полок и укладывали в мешок. Когда мешок наполнялся, она сиганула обратно в центр комнаты… и пропала, со следующим хлопком. Это совершенно не связано с этой историей. Так же не связан с ней и тот факт, что через некоторое время свитки, которым было положено сгинуть в Великом Эфебском Библиотечном Пожаре появились в отменно хорошем состоянии в Библиотеке Невидимого Университета в Анк-Морпорке. Но это просто приятно знать.

* * *

Брута проснулся с запахом моря в ноздрях. По крайней мере, это было то, что люди считают запахом моря, т. е. вонь старой рыбы и гниющий водорослей. Он был в подобии ангара. Тот свет, которому было удавалось пройти сквозь незастекленное окно, был красным и мерцающим. Один конец ангара открывался в воду. Багряный свет озарял несколько фигур, сгрудившихся вокруг чего-то. Брута осторожно осмотрел содержимое своей памяти. Все было на месте, библиотечные свитки аккуратно рассортированы. Слова были столь же бессмысленны для него, как и любые другие написанные слова, но картинки были интересны. Более интересны, чем большинство вещей в его памяти. Он осторожно сел. — Так ты, наконец встал, сказал голос Ома в его голове. — Чувствуем себя слегка переполненными, да? Грудой полок? Словно повсюду внутри головы большими буквами написано “SILENCIOS!”? Что ты натворил, и зачем?

— Я… не знаю. Это казалось следующей вещью, которую надо сделать. Где ты?

— Твой дружок солдат держит меня в своем ранце. Кстати, спасибо, что столь старательно позаботился обо мне . Брута попытался встать на ноги. Мир на мгновение завертелся вокруг, прибавив третью астрономическую теорию к двум временно занимающим умы местных мыслителей. Он выглянул в окно. Красный свет исходил от пожаров повсюду в Эфеб; огромный красный нимб возвышался над Библиотекой. — Идет партизанская война, сказал Ом. — Бьются даже рабы. Не могу понять, почему. Ты думаешь, они ухватились за возможность отомстить своим господам, а?