Собор без крестов - Владимир Шитов

практически не занимались, — вынужден был признать Шувалов.

— Сарафан такая птаха, что гладиться не дается, — недовольно пробурчал Простаков, напуганный слишком

большим объемом работы, который стал вырисовываться. — Мы его так фундаментально раскладываем, как

будто преступление совершено в нашем районе, — напомнил он Шувалову на всякий случай.

— Если наша версия правильная, то Сарафан может натворить дел в нашем или в другом районе, что

недопустимо, а поэтому мы должны свою версию проработать.

— Я не помню, чтобы наши соседи добровольно, по своей инициативе, помогали нам в раскрытии

преступлений, — вновь пробурчал Простаков беззлобно.

— Мы им покажем пример, а вдруг он окажется заразительным.

— Иван Владиславович, я отлично тебя понимаю и даже разделяю твое мнение, но ты не знаешь, у нас самих

завал в работе, и оперативных работников, способных отработать эту версию, нет.

— Я согласен, что нам, как и степнякам, одним работать с Гончаровым будет трудно, но если мы сможем

обосновать необходимость, а главное, перспективу такой работы, то можем заинтересовать руководство ОУР

УВД, которое выделит своих оперов. Они будут заниматься общим руководством, а мы каждый в своем районе

проделаем определенную работу.

— Да, так для нас будет не накладно, — согласился Простаков. — Однако если из нашей затеи ничего не

получится, то можем попасть на языки шутников.

— Я вместе с шутниками посмеюсь над нашей оплошностью. А вдруг придется писать рапорта на

увольнение, как старикам, которые разучились работать.

— Ты, как всегда, прав, — не очень весело сказал Простаков. — И вообще, чем черт не шутит! Может быть, то, что нам одним когда-то было не под силу, осилим гуртом...

Глава 29

Получив свои вещи, Жернов-Постников Остап Харитонович, он же Лапа, последний раз сопровождаемый

дежурным к выходу из опостылевшего ему учреждения, с беспокойством думал, не забыт ли он на воле и будет

ли его кто-либо встречать? Пышная встреча, которую он очень желал, нужна была ему не из-за материальных

соображений. Моральный фактор сейчас ставился в первую очередь.

Он был уважаемым человеком в зоне, где по многим конфликтным ситуациям и вопросам его мнение часто

становилось решающим.

Его «полосатые» друзья собрали ему «подъемные» в три куска и приобрели костюм, в который он сейчас был

одет.

Если для него и зеков сейчас важно было убедиться в постоянстве своего авторитета как в зоне, так и на

воле, то администрации учреждения пышная встреча Лапы на воле была нежелательна чисто в пропагандист-

ских, воспитательных целях.

Лапа, не нарушая режима содержания, не вступая в конфликты даже с конвоирами, фактически был

организатором двух массовых волнений в учреждении. Оперативная информация о его такой деятельности

доходила до руководства учреждения, но официально она подтверждения не находила, а поэтому служила для

него лишь информацией для размышления.

Выйдя за пределы колонии, Лапа увидел у подъезда четыре автомобиля «Волга» с шашечками на бортах.

«Правильно сделали, что приехали на такси, но должно быть три машины, а не четыре», — настораживаясь, подумал Лапа, видя идущих к нему навстречу трех своих «воспитанников» с гвоздиками в руках.

Водители такси сидели на своих водительских местах. Следом за «воспитанниками» к нему приблизились

четверо незнакомых мужчин.

Обнявшись и расцеловавшись с каждым «воспитанником», Лапа, показав на четверых мужчин, стоящих

рядом с ними, спросил:

— С вами?

— Да! — за всех ответил Сарафан.

— Почему четыре тачки, тогда как вас только трое?

— Четвертую я прихватил на всякий случай, думая, что приеду один, — пояснил Сарафан беспечно.

— Поняли, как надо широко мыслить? — шутя пожурил Лапа других. — Всегда надо думать не только за

себя, но и за того парня. Видите, что наука даже мне дорого обходится, — по-стариковски нравоучительно бурчал

он.

— Куда тронем? — гордо оглядывая окна административного здания ИТК, спросил Лапа, видя в некоторых

окнах любопытные лица.

Помахав охапкой гвоздик своим «воспитателям», Лапа навсегда, так он считал, повернулся к ним спиной.

Он с блаженством подумал, какие будут сегодня вечером в зоне пересуды о его встрече.

Лапа познакомился с друзьями «воспитанников», сел с последними в один автомобиль, а сопровождающие —

в другие, и они дружной кавалькадой двинулись в областной центр.

По дороге Лапа в беседе с «воспитанниками» узнал, что все они заказали в гостиницах номера не только

себе, но и для него.

Данный факт их всех развеселил и дал основание для шуток.

У гостиницы «Интурист» они таксистов отпустили, щедро оплатив услуги, при этом каждый из

«воспитанников» попытался заплатить за всех, полюбовно договорились произвести оплату услуг каждый за

себя.

Из «воспитанников» только Сарафан остановился в «Интуристе», где пожелал остановиться и Лапа. Поэтому

Сарафан с Лапой пошли в номер, чтобы оставить там вещи, тогда как все остальные пошли в ресторан

заказывать обед.

Поднявшись в номер, Лапа, не снимая с себя пиджака, лег на застеленную постель и, блаженно потянувшись, признался:

— Был бы один, с удовольствием отдохнул с дороги, а с вами об отдыхе и думать не приходится.

— Несколько дней тебе придется посвятить нам, — согласился Сарафан.

— Куда от вас денешься, — сладко позевывая, ответил Лапа.

Сарафан достал из чемодана свитер и обратился к учителю:

— Харитонович, померь, может быть, он тебе подойдет.

На свитере крупной вязки был изображен лес, из которого прорывался на поляну бурый медведь, искусно

запрятанный среди бурелома. Только внимательно присмотревшись, можно было увидеть зверя.

То, что свитер высококачественный, а возможно, штучной работы, не вызывало сомнений.

Поднявшись с кровати и сняв с себя пиджак, Лапа надел свитер на себя.

— Сколько стольников стоит? — разглядывая себя в зеркало, поинтересовался он.

— Не бери дурное в голову. Сейчас дешево ничего не продается. Переходим на рыночные отношения, —

сообщил Сарафан.

— До чего только люди не додумаются, — разглядывая себя в зеркало, восхищенно заметил Лапа. — Я в

нем, кажется, даже помолодел.

— Да ты и так молодо выглядишь, — не поскупившись на комплимент, сказал Сарафан.

— Доживи до моих лет, хлебни с мое, а потом узнаешь, как годы дают о себе знать, — погрустнев, заметил

Лапа. — Подарком твоим я доволен.

Вновь подойдя к зеркалу и рассматривая свитер, он обронил:

— И даже с медведем! — Что он хотел выразить своими словами, оставалось только догадываться.

Обрадованный тем, что угодил учителю, Сарафан тут же пояснил:

— Свитер мой, и я его тебе дарю на память, но для других его дарит тебе мой кореш. Мой подарок я

официально подарю тебе за столом в ресторане.

— Даже так! — удивленно и вместе с тем обрадованно воскликнул Лапа, не считая нужным скрывать своей

радости.

— Только так и не иначе, — бравируя, произнес Сарафан. — А теперь поспешим вниз, нас, наверное, там

заждались.

В ресторане Лапа, подойдя к Валету, похлопал его дружески по плечу:

— Ты мне подарком здорово угодил, спасибо.

Валет что-то сконфуженно пробормотал под взглядами присутствующих.

Посередине заказанного стола в большой вазе находился огромный букет гвоздик. Стол был заставлен

разной закуской так, что на нем практически не было свободного места.

Когда Лапа сел за стол и увидел на нем из спиртного лишь шампанское, то на его вопросительный взгляд

один из «воспитанников», ранее назвавшийся Семеном, сказал:

— Сегодня будем пить только шампанское, долго не закосеем, а значит, будет возможность подольше

посидеть и поговорить.

— Понято и принято, — согласился Лапа.

Поглощение пищи и спиртного физически здоровыми мужчинами проходило довольно успешно, что видно

было по официанту, который уже несколько раз менял на столе пустые тарелки на новые с другими кушаньями.

Часа через полтора после начала гулянья Сарафан предложил двум «воспитанникам» Лапы — Михаилу и

Семену пройти в туалет, где Сарафан без вступления спросил:

— Вы Лапе приготовили подарки или нет?

— Я взял денег с собой, а сколько ему давать, не знаю, — признался Семен.

— Я тоже не пустой, — сообщил Михаил.

— Я более пяти кусков ему дать не могу, — поставил в известность своих новых знакомых Сарафан. —

Меньше неудобно, да и счет круглый.

— А не многовато ли?

— Такими кусками можно и подавиться, — недовольно пробасил Михаил. — Может быть, мне не подвалила