Каждая ночь – твоя - Кристи Келли

По ее жилам вдруг разлился точно жидкий огонь. Уже не понимая, что делает, она все крепче прижимала его голову к своей груди, словно не могла насытиться его поцелуями. Какое-то ей самой неясное желание томило ее, и Эвис изнывала, страстно желая большего.

Она еще спрашивала себя, что может быть приятнее этого, когда вдруг почувствовала, как рука Бэннинга легла на ее обтянутое тонким шелком бедро, потом двинулась вверх, пока не отыскала прорезь в ее панталонах. На мгновение Эвис оцепенела. Но руки Бэннинга были настойчивыми – его палец легко отыскал крохотный бугорок, нежно погладил его и дразнящим движением чуть сжал шелковистую плоть, доводя Эвис до безумия.

– Бэннинг! – со стоном выдохнула она.

– Не нужно ни о чем думать, Эвис, – пробормотал Бэннинг, прижавшись лицом к ее груди.

Она вдруг почувствовала, как его палец раздвинул влажные складки ее лона, скользнул внутрь. За ним последовал другой.

О чем он говорит? Как вообще можно думать о чем-то, когда она вся пылает, когда он заставляет ее изнывать от всепоглощающего желания?! Ее томило желание оказаться еще ближе к нему, слиться с ним в единое целое. Ей хотелось почувствовать, как он погружается в нее, окончательно и бесповоротно сделав ее своей. Бросив на него взгляд из-под ресниц, Эвис заметила, как потемнели его глаза.

Каждое движение его сильных пальцев доводило ее до безумия, заставляя взмывать все выше – туда, где ждало что-то неизвестное, но восхитительное. Эвис непроизвольно сжала мышцы, втягивая его в себя.

– Не нужно – отпусти себя на свободу, – прошептал он.

Эвис закрыла глаза. Голова ее безвольно свесилась на грудь. Неистовый взрыв потряс ее, и, вся дрожа, она припала к Бэннингу, не понимая, что происходит.

– Бэннинг! – со стоном выкрикнула она.

– Ш-шш! Это оно и есть, любовь моя.

Устало уронив голову ему на плечо, Эвис хватала воздух широко открытым ртом. Сердце ее едва не вырывалось из груди, голова вдруг стала пустой и легкой. Она и подумать не могла, что заниматься любовью так… так упоительно!

Бэннинг слегка пошевелился под ней, и его напряженное, едва сдерживаемое тканью копье уткнулось в еще влажные складки ее тела. Если он смог доставить ей такое невероятное наслаждение, подумала Эвис, то она готова сделать все, чтобы доставить ему такое же.

– Что ты собираешься делать? – с низким гортанным смешком спросил он.

– Все, что ты захочешь, – прошептала она в ответ.

Его единственным ответом на ее слова был хриплый стон. Она стащила с него сюртук, потом нетерпеливо стянула через голову рубашку, обнажив его грудь.

– Можно?.. – смущенно спросила она.

– Все, что ты хочешь, дорогая. Делай со мной все, что захочешь, – хрипло простонал Бэннинг.

Спрятав улыбку, она опустила голову и прижалась губами к его мускулистой груди. Отыскав плоский сосок, она дразнящим движением обвела его кончиком языка и почувствовала, как он содрогнулся всем телом. Что ж, неплохое начало, лукаво подумала она. Решив, что будет делать то же самое, что только проделывал он, Эвис забрала в рот его сосок и слегка потянула за него.

– О Боже… Эвис! – задохнулся он.

Соскользнув с него, она опустилась на колени между его ног. Потом опустила голову и принялась осыпать поцелуями его плоский живот, спускаясь постепенно все ниже и чувствуя, как твердеют его мускулы под ее губами, пока не коснулась верха брюк. Пальцы Эвис нащупали застежку, пробежали по ней, осторожно расстегивая одну за другой пуговицы. Бэннинг застыл. Одним быстрым движением Эвис спустила с него брюки.

– Ты сама не понимаешь, что ты со мной делаешь… – пробормотал Бэннинг. – Послушай, Эвис… ты должна остановиться… иначе…

– Не нужно останавливаться, – с легким смешком перебила она. – Думаю, я более чем готова принять то, что последует дальше.

Голова Бэннинга бессильно упала на подголовник кресла. Это было не совсем то, о чем он мечтал, когда несколькими минутами раньше своими ласками довел Эвис до исступления. Все, к чему он тогда стремился, – это доставить ей наслаждение, помочь ей расслабиться перед тем, как он в первый раз возьмет ее. Но то, что она делала с ним сейчас, оказалось слишком даже для него. Ни о чем подобном он раньше и помыслить не мог. Безумное, ни с чем не сравнимое желание огненной лавой заструилось по его венам, сводя его с ума и заставляя изнывать от нетерпения. Выхода не было: Бэннинг прекрасно понимал, что не может сейчас заняться с ней любовью – просто потому, что не сможет доставить ей того наслаждения, какого она заслуживает в первый раз.

– Эвис, умоляю, прекрати, пока еще не поздно! – простонал он.

К счастью, она послушалась. Схватив ее руки, он положил их к себе на плечи, а потом закрыл глаза, понимая, что уже ничего не в силах изменить. Тело его содрогнулось. Наслаждение было настолько острым, что Бэннинг едва не закричал – ни с одной другой женщиной он никогда еще не испытывал ничего подобного.

– И как? – не выдержала она. – Тебе было больно? – По ее лицу было видно, что она изнывает от любопытства.

Господи, такой любознательной женщины он в жизни своей не встречал.

– С чего ты взяла? Конечно, нет! – Он со вздохом потянулся к ней и поцеловал ее в макушку. – Ты самая невероятная женщина из всех, кого я когда-либо знал, – с улыбкой прошептал он.

– Ну, это вряд ли. Я самая обычная женщина, просто желание узнать что-то новое во мне иногда берет верх над здравым смыслом, – застенчиво улыбнулась она. – Иначе бы я не оказалась тут, с тобой.

– Хочешь услышать правду? – прошептал он. – Именно это я в тебе и люблю.

– Миссис Хатауэй передает привет и надеется, что ее булочки с корицей понравятся тебе не меньше, чем вчерашние, с малиной, – объявил Бэннинг, внося утром в спальню тяжелый поднос.

Святые угодники, мысленно ахнула Эвис… до чего же странно звучат столь обыденные слова в устах такого необычайно красивого мужчины! В черных брюках и свободной белой рубашке с расстегнутым воротом, не скрывавшей мускулистой груди, он смахивал на пирата, ворвавшегося в комнату к своей беззащитной пленнице.

– Почему ты улыбаешься? – подозрительно осведомился он.

– Потому что сейчас ты ужасно похож на пирата.

На губах Бэннинга появилась саркастическая усмешка.

– На пирата, говоришь? М-мм… а что, прекрасная мысль! Кстати, роль пирата меня вполне устраивает. Но если я в твоих глазах – злодей и пират, тогда, значит, ты – моя покорная пленница!

– Может, ты выкинешь из головы эту чепуху и лучше дашь мне булочку? – нетерпеливо перебила Эвис.

Рассмеявшись, он поставил на столик нагруженный тарелками поднос с завтраком и вытянулся возле нее.