Укрощение герцога - Элоиза Джеймс

Сейчас он был звездой на театральном небосклоне Лондона. Его черные волосы и белая кожа придавали ему настолько романтичный вид, что леди падали в обморок от одного его появления. Но это не значило, что вне сцены в нем было хоть что-то возвышенное.

– Слышал о представлении в Холбрук-Корте, – сказал он. – Ты знакома с герцогом, да?

– Никогда его не встречала, – улыбнулась Лоретта.

Ей нравился Суиннертон, никогда не позволявший себе задирать ее или потешаться над ней. Он вообще не насмехался ни над одной женщиной, и потому Лоретта была о нем самого высокого мнения.

– Держись подальше от этих франтов, – посоветовал он. – Эти царственные особы, герцоги и так далее доставляли нам, актерам, много неприятностей. Они только и думают, как бы покувыркаться с актрисой на простынях, и воображают, что делают ей великое одолжение.

Блуэтт зашипел на Лоретту, но Суиннертон отмахнулся от него.

– Дворяне – странный народ, – добавил он. – Они трогательно уверены в том, что представляют особый интерес с эротической точки зрения. А на самом деле, как правило, нет.

Лоретта усмехнуласьи побежала догонять Дженни, делавшую ей знаки из-за кулис. Секундой позже они, взявшись за руки, принялись скакать по сцене, потрясая кудрями и показывая кусочек лодыжки.

Лоретта вся была – сверкающие глаза, разметавшиеся кудри и ямочки на щеках. Но в то же время она размышляла о достоинствах дворянства. Ни один герцог не захотел бы на ней жениться, она это знала. Но вполне возможно, что он пожелал бы с ней спать.

Однако она не собиралась этого делать. Мистер Спенсер был привлекателен, даже очарователен – нет слов, с этим своим низким голосом и красиво очерченными скулами. Возможно, шок от пережитого инцидента с экипажем заставил ее пасть в его объятия.

Она подумала, что он был даже красивее Суиннертона. Но вот как все закончилось: она потеряла роль и пять месяцев жизни в Лондоне. Что спасло ее от растяжек на животе, кроме милости Божьей?

Суиннертон прав: надо держаться подальше от обитателей Холбрук-Корта.

Ей вовсе не хотелось оказаться в постели с герцогом. Даже если бы это сулило ей перспективу стать герцогиней.

Глава 15

В память о хорошем виски и малиновых юбках

Они играли в вист – Имоджин и Гейбриел Спенсер против Рейфа и Джиллиан. И Имоджин казалось, что они образовали хорошие пары.

– Забыл упомянуть, что пол в зеленой комнате вчера закончили ремонтировать, – сказал Рейф, поднимая голову от карт. – Как только выберем пьесу, сможем распределить роли и начнем репетировать.

Время от времени Джиллиан дотрагивалась до его плеча. Конечно, Имоджин было все равно, но неужели Рейф не замечал этого? Возможно, замечал, и это ему нравилось.

Гризелда сидела на стуле рядом с матерью Джиллиан и сортировала театральные костюмы, реквизит и грим в одном из трех больших ящиков, прибывших из Лондона.

– Я читала разные пьесы, – сказала она. – И должна признаться, что ничего не поняла в «Школе злословия». Мне она показалась довольно злой. Но «Модник, или Сэр Форлинг Флаттер» – очень забавная пьеса. Я думаю, что Рейф мог бы сыграть Дориманта.

– Это главная роль, – сказала Джиллиан, улыбаясь Рейфу.

– Но это значит играть любовника, – сказал Рейф с отвращением.

Имоджин прикусила язычок. В его глазах она заметила опасный блеск, будто он провоцировал ее сказать что-нибудь. Но одно дело – дразнить пьяного Рейфа и подкалывать его, намекая на плохую работу насоса. Сейчас было совсем иначе.

Он изменился до неузнаваемости. Кожа его обрела здоровый цвет, и он выглядел вполне дееспособным. И от этого Имоджин почувствовала смущение. Непривычная молчаливость, даже робость, сковала ей уста.

– Конечно, Доримант – герой-любовник, – сказала Джиллиан, обращаясь к Рейфу. – Всего в его жизни три женщины… Миссис Ловейт – его подруга, Белинда – еще одна пассия и, наконец, Харриэт, только что прибывшая в Лондон. Сердце ее не тронуто. Она вызывает новый интерес Дориманта и становится объектом его любви.

– Нет, вы только поглядите на эти усы! – Гризелда подняла нечто, похожее на связку черных куриных перьев. – О, здесь еще и парик…

Она снова принялась копаться в ящике.

– А какая роль предназначена для мисс Хоз? – спросил Рейф Гейба.

– Полагаю, мисс Хоз захочет сыграть роль миссис Ловейт. Она произвела на меня впечатление актрисы, предпочитающей трагические роли, а миссис Ловейт предается необузданной печали, когда Доримант бросает ее.

– Мы не осилим трагедию, – сказала Джиллиан. – Чтобы поставить и сыграть ее, нужны хорошие актеры.

– Сомневаюсь, что из меня получится приличный актер, – заметил Рейф. Он поднял глаза, прятавшиеся под тяжелыми веками. – Думаю, у Имоджин те же недостатки, что и у меня. Она сыграет Харриэт?

– Я жду не дождусь этого, – сказала Имоджин, выкладывая карту. – Иду с козыря.

– Вероятно, ты не поняла, что будешь играть мою возлюбленную, – сказал он. – Ты должна увлечь меня и отторгнуть от двух опытных женщин, миссис Ловейт и Белинды. Тебе придется скрывать свою неприязнь ко мне, и это потребует незаурядного драматического дарования, большего, чем то, которым ты обладаешь.

– Сомневаюсь, – спокойно возразила Имоджин. – Я бы сказала, что твоя роль требует суровости и жесткости. Прошлой ночью я прочла пьесу. Предполагается, что вы, сэр, «человек, в котором есть что-то от ангела, но это глубоко в нем запрятано и еще надлежит открыть». Возможно, ты используешь усы, найденные Гризелдой.

– Ты не думаешь, что я сам ангел? – спросил он.

Она чуть было не рассмеялась, но сумела сдержаться.

– Нет! А вы, мистер Спенсер, кого будете играть вы?

– Мистера Форлинга Флаттера, – ядовито заметил Рейф. – Мой брат должен излить всю свою серьезность. Ему это будет полезно.

– Если я должен играть какую-то роль, – сказал Гейб, – то предпочел бы сыграть мистера Медли.

– Друга Дориманта, – подсказала Имоджин, улыбнувшись ему. – Я представляла вас в более значительной роли, чем эта, мистер Спенсер.

Она положила руку ему на плечо. В конце концов, если Джиллиан могла проделывать это с Рейфом, то… Он секунду смотрел на ее руку, потом улыбнулся, и Имоджин почувствовала трепет возбуждения.

Рейф взглянул на нее через стол, и глаза его зло сощурились. Она снова смотрит на бедного Гейба, будто он воскресное лакомство, которое она намерена проглотить. При виде этого он ощутил потребность выпить виски. Если бы он пил, ему было бы все равно.

И все же сегодня был первый вечер за несколько недель, когда у него не болела голова. И, вне всякого сомнения, он чувствовал себя лучше.