Темные души - Ана Рома

Каролины не стала снова вздыматься от поступления воздуха в легкие. Мужчины одновременно выдохнули, склонив головы на долю секунды.

Блондинка облизнула бледные губы, покрытые коркой, прежде чем сказать:

– Придурки, вы снова лишили меня удовольствия.

Марко схватил ее за челюсть, встряхнув, он был на грани, готовый убить Каролину, после того как только что вернул к жизни.

– Меня порядком уже достали твои игры со смертью. Хочешь сдохнуть, тогда не привлекай внимание.

Каролина была пленницей зависимости, что отражалось в ее пустом, потухшем взгляде и абсолютном отсутствии стремления к жизни. В каждой подобной организации царил негласный закон: участник не смеет прикасаться к "товару", тем более употреблять его. Но Волларо презирали законы, играя с собственной судьбой.

Кристиано

– Ты настолько сильно обезумел, что потерял голову? – вопрос отца был скорее риторическим.

Через холодный объектив камеры видеозвонка он смотрел сквозь меня, словно я был призраком, а мама, стиснув его руку, яростно подавляла рвущийся наружу гнев.

– В чем проблема? Главные акции компании будут у нас, он получит лишь половину.

Я пытался добиться от отца, чтобы он отправил мне все необходимые бумаги, доказывая, что потерять компанию нестрашно в сравнении с жизнью жены. Отец, как и предполагалось, был недоволен.

– Ты хочешь поделиться страной, пустить на ее землю врага. Думаешь, твоя жизнь станет спокойней после этого? Нет! Она поставит под угрозу всю твою семью, Бернардо сделает все, чтобы продвинуться дальше, захватывая больше территорий.

Его тон был холодным, я видел, как он сжимал руку в кулак, пытаясь не сорваться.

– Страна не важнее моей жены, отец. К тому же ты дал согласие на любые действия, поэтому прекрати вставать на моем пути.

– Этот ребенок! – ударив по столу, отец вскочил, его стул пошатнулся.

Мама закрыла глаза, вздрогнув, мне не нравилось злить его, но у меня не было выбора, ситуация накалялась, когда мои действия старались контролировать.

– Кристиано, милый, прислушайся к отцу, пожалуйста, – мама посмотрела в сторону отца, который скрылся в поле зрения камеры. – Мы так сильно переживаем за нее, и папа постоянно на связи с другими синдикатами, чтобы найти выход. Прошу, в эти дни нам нужно быть вместе, а не отдаляться.

– Даже если ты не одобришь, я получу бумаги, – ответил я, игнорируя слова матери. – Мы и так слишком тянем, прошел почти месяц.

Осознавая глупость собственного решения, принимая все риски. Пусть все остальное будет моим наказанием, которое мне предстоит в будущем разгребать, но я хочу приходить в дом и видеть ее счастливые глаза. Единственная награда за проклятую жизнь.

– Нет! Ты ничего не посмеешь сделать, пока я не приеду! У Эйми скоро день рождения, мы и так собирались приехать, поправляя галстук, опираясь руками о стол.

Потирая подбородок, отец говорил со мной так, словно мне пятнадцать лет.

– Я серьезно, Кристиано. Это мой приказ!

После разговора с родителями я еще долго сидел в своем кабинете, взвешивая слова отца в отношении авиакомпании. Углубляясь в ход его мыслей, скорее всего, он был прав, Волларо старший слишком хитер, в его требовании был скрытый мотив. Однако старик не вечен, а за его спиной стоят китайцы, которые с удовольствием перехватят долю.

Дверь комнаты открылась, голова Лиа появилась в щелочке.

– Ты уже закончил? Эйми ведет себя неспокойно, просилась к тебе.

– Пап, – Эйми уже проскочила внутрь, направляясь ко мне.

– Все хорошо, отдохни, – ответив Лиа, встав с места.

– Что случилось, mon amour? – взяв ребенка на руки, целуя в лоб.

– Хочу к маме.

С моих губ чуть не сорвалось, что я тоже хотел бы этого больше всего. Как сильно нам ее недоставало, также сильно мое сердце разрывалось на части.

– Знаю, милая, нужно немного потерпеть, – поглаживая ее по голове, прижимая к себе. – Хочешь, завтра сходим на пляж?

– Хочу с мамой.

Мне нужно было переключить внимание ребенка, это оказалось сложнее, чем отнимать жизни ублюдков.

– Ты помнишь, что у тебя скоро день рождения?

Эйми посмотрела на меня, не понимая, о чем я.

– У каждого человека раз в год бывает особый день. Когда он рождается, к нему приходят гости и дарят подарки, – глаза ребенка заблестели. – А еще они едят вкусный большой торт и задувают свечи.

– Вау! Торт, – хлопнув в ладоши, заерзав на моих руках.

– Через три дня мы пойдем и выберем самый вкусный, хорошо? – ребенок закивал в ответ. – А сейчас пора готовиться ко сну.

Щелкнув Эйми по маленькому носу, отправляясь в ванную комнату. Она так любила купаться, иногда наши процедуры затягивались на часы. Я начинал думать о том, чтобы записать ее на плавание через год.

Она так выросла за время, когда она появилась в нашей жизни, шаги стали увереннее, слова четче, а мысли взрослее. Каждый раз, когда Эйми называла меня папой, корка льда с моего сердца начинала отпадать, чудовище, что сидело внутри меня, убегало, открывая во мне потребность защищать и дарить любовь.

– Красиво, – сказала Эйми, крутясь в новой пижаме, пока я расчесывал ее золотистые волосы.

– Самая красивая, – подтвердил я.

Развернувшись ко мне, она потянула за рукав рубашки, чтобы я наклонился. Взяв расческу из рук, проводя по отросшим волосам.

– Папа красивый.

Пощекотав ребенка, в комнате раздался детский смех. Эйми морщилась и извивалась, уклоняясь. Маленькое счастье в дни, когда очень больно.

Мы дурачились, пока она не убежала от меня в комнату с визгами. Следуя за дочерью, на моей кровати лежал Антонио, что-то внимательно изучая в телефоне. Эйми забралась на кровать и начала прыгать, тело брата стало качаться на месте.

– Мими, у дяди появится морская болезнь, потише, – отложив телефон, протягивая ей руку.

Эйми схватила его за руку и стала только сильнее дергать, звонко смеясь.

– Из всех комнат ты выбрал эту и улегся в ботинках на мою кровать.

Видимо, сейчас у моего брата проснулась потребность кого-то доставать.

– Не ворчи, в подростковые годы в твою комнату нельзя было зайти без противогаза.

– Может быть, потому что ты жил со мной в одной комнате? – прищурившись, напомнив брату.

Мы часто оставались в общежитии наших солдат, разделяя маленькую комнату. Отец растил нас, создавая максимально неблагоприятные условия, чтобы мы выросли достойными мужчинами, начиная с самых низов. Он единственный создал правило, что его дети равны с детьми служащих ему людей. Это мотивировало не только нас, но и остальных детей тренироваться и учиться усерднее.

– Но мы не будем упоминать, что ты частенько выходил по вечерам, чтобы погрустить в одиночестве. Твоя королевская задница не любила ущемление в правах, – Эйми прыгнула ему на живот, и он скрючился.

Она