История Крестовых походов - Жозеф-Франсуа Мишо

Под Арсуром погибли более восьми тысяч мусульман, в том числе тридцать два эмира; христианская же армия всего потеряла около тысячи человек. В числе погибших оказался доблестный воин Жак Авенский, о котором скорбела вся армия; в ходе боя он потерял ногу, потом руку, но продолжал сражаться и умер со словами: «Ричард, отомсти за меня!»

Арсурская битва, очевидно, могла бы решить участь всего Крестового похода: выиграй ее Саладин, христиане потеряли бы Сирию; если же христиане правильно бы воспользовались своей победой, они могли вырвать и Сирию и Египет из-под власти мусульман. Но этого не произошло. Использовать плоды своей блестящей победы крестоносцам, как обычно, помешало отсутствие согласованных действий. Одни из вождей, во главе с герцогом Бургундским, считали, что, пользуясь растерянностью мусульман, следует сразу же идти на Иерусалим; другие, возглавляемые английским королем, придерживались иного взгляда. Дело в том, что, вспоминая с ужасом осадное сидение в Птолемаиде, Саладин и его эмиры не желали более запираться в крепостях; но еще менее желая отдавать укрепления противнику, они решили разрушать все, что оставалось после их отступления. И партия противников немедленного похода на Иерусалим считала, что прежде нужно восстановить разрушенные крепости, чтобы не оставлять их в непотребном виде у себя в тылу. Поскольку эта партия была многочисленнее, мнение Ричарда восторжествовало. Вместо того чтобы идти на Иерусалим, он повел войска к Яффе.

Так как, покидая Яффу, Саладин разрушил и срыл ее стены, Ричард приступил к их восстановлению, а это было дело небыстрое. Поэтому он вызвал сюда королеву Беранжеру, Иоанну, свою сестру, и дочь пленного Исаака Комнина. Сложился как бы небольшой двор со всеми придворными развлечениями, тем более что пышная осень с ее роскошными плодами давала для этого достойную раму. Иерусалим уходил в небытие...

Во время пребывания в Яффе Ричард чуть не попал в руки врагов. Однажды, охотясь близ города, он утомился и заснул под деревом. Разбуженный криками, король увидел себя окруженным сарацинами; плен казался неминуемым. Положение спас французский рыцарь Гильом де Пратель, который сумел отвлечь врагов криком: «Я король! Спасите жизнь мою!» Преследователи бросились на рыцаря, и подлинный король сумел ускользнуть. Позднее он выкупил Прателя, и десять пленных эмиров, данных в обмен за простого рыцаря, не показались Ричарду слишком дорогой ценой.

Покинув Яффу, крестоносцы не искали новых битв и, проходя по стране, разоренной войной, старались восстановить и укрепить брошенные Саладином форты и цитадели. Тем не менее отдельные стычки все время имели место, и Ричард неизменно выходил из них победителем. Но внутреннее состояние крестоносцев оставалось непростым. Французы во главе с герцогом Бургундским крайне неохотно подчинялись англичанам, а Конрад Тирский даже заключил с Саладином тайное соглашение против Ричарда. Английский монарх, впрочем, знал об этом и, в свою очередь, вел переговоры с Малек-Аделем, повторяя обещание вернуться в Европу, если мусульмане возвратят Иерусалим и древо Животворящего Креста. Поскольку это предложение по-прежнему не проходило, он выдвинул и другое, удивившее весьма многих. Сватая Малек-Аделю свою сестру, вдову сицилийского короля Иоанну, Ричард предлагал вручить этой паре под покровительством Саладина и своим управление Иерусалимским королевством. Идея эта показалась дикой как христианскому, так и мусульманскому духовенству, и думать серьезно о ее реализации не приходилось, хотя сам Саладин отнесся к ней с интересом. Все эти переговоры имели своим единственным результатом обвинения в отступничестве от Креста, которые посыпались на короля со всех сторон. Стремясь оправдаться, Ричард приказал обезглавить всех мусульман, находившихся у него в плену, и громогласно заявил о своем желании незамедлительно идти на Иерусалим. Но желание это так и осталось неосуществленным. Саладин, узнав о намерениях крестоносцев, бросил большие силы на укрепление Святого города. Стены, башни, рвы тщательно ремонтировались и обновлялись. Все дороги, ведущие к Иерусалиму, были взяты под контроль мусульманской конницей. Между тем начиналась зима с ее ливнями и холодами. С продовольствием дело обстояло не блестяще. Сухопутную армию продолжал кормить флот, постоянно подвозивший припасы с Запада. Но удаление от побережья грозило отрывом от кораблей, а следовательно – неизбежным голодом. Все это заставило совет вождей, вопреки пылкому нетерпению рядовых воинов, снова отказаться от немедленного похода на Иерусалим и сосредоточить внимание на Аскалоне, остающемся ключом и к Палестине, и к Египту.

1192 г.

Покидая Аскалон, мусульмане сровняли город с землей. Ричард отдал приказ восстановить укрепления города. Для этой цели были употреблены прежде всего тысяча двести христиан, освобожденных крестоносцами в ходе последних боев. Но этого оказалось мало. Тогда Ричард потребовал, чтобы все крестоносцы, включая знатных баронов, взялись за кирпичи и цемент, сам первый подав пример. Среди вождей начался ропот. «Я не плотник и не каменщик», – заявил Леопольд Австрийский на упрек Ричарда. «Мы приехали в Азию не строить Аскалон, а освобождать Иерусалим», – вторили ему другие. Герцог Бургундский, уже до этого пытавшийся занять независимую позицию, теперь покинул армию и отбыл в Тир; за ним последовали многие французы. Разлад между английским королем и Конрадом Тирским перешел в открытую вражду. Встреча обоих соперников с целью урегулировать противоречия лишь подлила масла в огонь; взаимные оскорбления и угрозы сделали примирение невозможным. А тут еще все осложнилось событиями в Птолемаиде. Пизанцы и генуэзцы, остававшиеся в освобожденном городе, затеяли ссору, приведшую к крови. Конрад, приняв сторону генуэзцев, поспешил к ним на помощь, рассчитывая овладеть городом. Только оперативность Ричарда, который быстрым маршем опередил соперника, заставила маркиза Тирского и верных ему людей отступить во владения Конрада.

Между тем вскоре после Пасхи к Ричарду прибыли его сторонники из Англии с известием, что младший брат короля Иоанн поднял смуту в стране. Обеспокоенный Ричард сообщил другим вождям, что будет вынужден их покинуть и вернуться в Англию. Он обещал оставить в Палестине две тысячи отборных пехотинцев и триста конных рыцарей. Выразив сожаление по поводу его отъезда, бароны снова подняли старый вопрос о короле Иерусалимском, который должен был остаться в Палестине за главного. Ричард предоставил им возможность выбора и большинство высказалось за Конрада Тирского. Весьма неприятно пораженный этим, король, однако, не стал возражать и отправил в Тир своего племянника, Анри, графа Шампанского, с тем чтобы известить вновь избранного. Конрад не мог скрыть удивления и бурной радости; но насладиться королевским достоинством ему так и не удалось: в разгар коронационных торжеств два молодых исмаилита, посланные Старцем Горы, смертельно ранили его своими кинжалами.

Смерть эта вызвала различные кривотолки. Обвиняли Саладина, якобы заказавшего Старцу двойное убийство – Конрада и Ричарда, которое исмаилиты выполнили лишь наполовину; но эта версия кажется абсурдной – непонятно, зачем Саладину было убивать своего верного и полезного союзника? Иные считали, что это месть графа Торонского за похищение Конрадом его жены и титула. Большинство крестоносцев, однако (а вслед за ними и многие историки), не сомневались в виновности Ричарда, которому была особенно выгодна эта смерть. Несмотря на то что героическое мужество английского короля не допускало и мысли о столь позорной мести, ненависть, возбужденная им к себе, заставляла поверить этому обвинению. Известие о гибели Конрада вскоре достигло Европы, и Филипп Август, якобы опасавшийся для себя подобной участи, стал повсюду появляться окруженный стражей; правда, предполагали, что здесь больше кокетства, нежели страха, равно как и желание показать папе, а также всему христианскому миру, что за чудовище английский король.

Анри Шампанский, вестник Ричарда, заменил Конрада в управлении Тиром и, вступив в супружество с вдовой убитого, стал новым королем Иерусалима, причем это обстоятельство оказалось одинаково полезно и англичанам, и французам, поскольку Анри состоял в близком родстве и с французским королем.

В это время Ричард, сражавшийся на равнинах Рамлы, совершал свои удивительные подвиги, снося до тридцати голов мусульман ежедневно. При известии, что его племянник избран иерусалимским королем, он передал Анри все города, отвоеванные у мусульман его оружием. Новый король отправился затем в Птолемаиду, где народ с восторгом приветствовал его как преемника царя Давида и доблестного Готфрида Бульонского. При этом никому и в голову не пришло вспомнить о Гюи Лусиньяне, законно избранном иерусалимском короле и сопернике маркиза Тирского; считая его абсолютно бездарным, его просто не принимали в расчет.