Немцы в городе - Алексей Оутерицкий

Не сводя с меня глаз, Наташа коснулась подруги локтем.

– Томка, осторожно, тут сексуальные маньяки объявились.

Тамара резко обернулась, увидела меня и едва сумела сдержать улыбку. Ну а я, видя это, не стал сдерживаться и, конечно, расплылся в дебильной, от уха до уха.

– Привет, – сказал я.

– А почему маньяки? – с любопытством спросила Тамара.

– А знаешь, что наш культурист у тебя за спиной делал?

Тамара, глядя на меня, прищурилась.

– Х-м. Интересно.

Наташа приблизила к ней голову и прошептала что-то на ухо. Тамара хихикнула, а ее щеки едва заметно порозовели.

– Э, э! – запротестовал я. – Ты ее меньше слушай!

– Хорошо, изложи свою версию, – великодушно разрешила Тамара.

– Я это… ну, смотрел просто.

– Куда?

– Ну… на туфли твои.

– И как, понравились?

– Еще бы!

– А, так он модельер, – сказала Наташа, а Тамара на сей раз не стала сдерживать улыбку, – я просто не поняла сразу. Ну да, видишь, как человек приоделся… Фасон сам разработал?

– А че, – сказал я. Потом обратил внимание, куда смотрит Наташа, опустил голову и обнаружил, что под левым рукавом майка разошлась по шву.

– Ч-черт… – пробормотал я. – Это в военкомате.

– Поняла, Тамарка? В военкомате, оказывается, призывникам первым делом майки рвут. Наверное, чтобы, прибыв на фронт, они сразу вписались в антураж.

Тамара опять улыбнулась.

Они смотрели на меня выжидающе, а я не знал, что сказать.

– Ага, – сказала Наташа, – ну то есть так и будем молчать. Для того и подошли. Я поняла.

– Нет, почему, – сказал я.

Они продолжали на меня смотреть.

– Итак… – подбодрила меня Наташа, – ты хотел сказать девушкам, что…

– Вон там Викентьич, – сказал я.

– А, точно! Как я могла забыть про своего жениха. И где он?

Бойкая на язык Наташа продолжала беззаботно щебетать, но чувствовалось, что девица слегка напряглась. Она полезла в сумочку, достала зеркальце и бросила в него быстрый проверочный взгляд. Я поискал Викентьича глазами, обнаружил, что он с отвисшей челюстью пялится на нас, и помахал ему рукой, подзывая. Викентьич не пошевелился.

– Вон он, плечистый такой, в темной спецовке.

– Испугался тебя жених-то, а, Наташка… – со смехом прокомментировала Тамара. Потом перевела взгляд на меня и опять прищурилась. – Или ты все насочинял?

– Нет, что ты, – сказал я. И посмотрел на Наташу. – Может, сама попробуешь?

– Л-ладно…

Наташа спрятала зеркальце, подняла руку и поманила Викентьича наманикюренным пальчиком. Он неуверенно огляделся, потом опять посмотрел на нас.

– Ты, ты, кто ж еще, – тихо сказала Наташа и опять поманила его к себе.

Викентьич приосанился, выбрался из толпы и порысил в нашу сторону, поправляя на ходу рабочую куртку.

– Ну, здрасьте, – сказала Наташа. Пару секунд они с Тамарой разглядывали застывшего перед нами Викентьича, потом переглянулись. – Кажется, немой, – сказала Наташа и кивнула на меня. – Точь-в-точь как твой.

– А чего мой, – сказала Тамара и у меня в животе опять пробежала теплая волна от ее тона и в особенности от этого ее «мой».

– Нет, ну твой-то, оказывается, просто прикидывался, потом вроде удалось его слегка разговорить. А этот… Эй, мужчина! – Наташа подняла руку и дважды щелкнула пальцами перед носом пялящегося на нее Викентьича. – Вы как, в порядке? Не хотите представиться?

Викентьич сглотнул.

– Конечно, – сказал он. – Саша. Ну, Александр, то есть.

– Где-то я такое уже слышала, – задумчиво сказала Наташа. Она посмотрела на меня, Тамара сделала то же и тихо прыснула. – А вы правда хотите со мной познакомиться или меня неверно проинформировали?

– Да, – торопливо сказал наконец очнувшийся Викентьич, – правда. Хочу. Очень даже.

– Н-ну ладно… Наташа, – представилась Наташа и церемонно протянула ему руку тыльной стороной ладони вверх, как бы для поцелуя.

– Я знаю, – сказал Викентьич. Он тоже протянул руку и осторожно сжал ее маленькую кисть своей, широкой и мощной, а девчонки, переглянувшись, рассмеялись. – Я что-то не то сказал? – спросил порозовевший Викентьич.

– Да нет, – сказала Наташа. – Просто мы и это уже где-то слышали.

Она опять посмотрела на Тамару, потом подруги одновременно посмотрели на меня и прыснули вновь.

– Ладно, – наконец сказала Наташа, – что-то мы много смеемся, ребята и девчата. Это может плохо закончиться.

– А что может произойти? – спросил я.

– Ну… – Наташа пожала плечиками, – не знаю. Заберут, к примеру, в милицию, вот что.

– Скажете тоже, – сказал Викентьич. – За что же вас…

– А вас, значит, есть за что? – тут же спросила Наташа, прищурившись.

– Да нет, что вы… – пробормотал сраженный ее непосредственностью Викентьич. Он смотрел на Наташу во все глаза, совсем как я на Тамару, и видно было, он просто в восторге, что нравящаяся ему девица оказалась такой бойкой.

А та предложила:

– И давай лучше на «ты», если возражений не имеется.

– Да какие возражения, с чего бы.

– Вот и чудненько. Твой друг столько о тебе рассказывал, что мне уже кажется, будто я сто лет тебя знаю.

Викентьич выразительно на меня посмотрел, едва заметно качнул сжатым кулаком, и я буркнул:

– Да слушай ты ее больше.

– Наташ, может, пойдем, – внезапно сказала Тамара, посмотрев на маленькие наручные часики. – Там наш Аркадьевич, наверное, уже рвет и мечет.

– Да, пора, – озабоченно согласилась Наташа. – Ой, смотрите!

Мы все одновременно повернулись и увидели, что из дверей столовой выбегают две служебные собаки, таща за собой на поводках двух милиционеров с сержантскими лычками. Кажется, пока мы беззаботно болтали, тут вовсю развернулись оперативно-следственные действия.

– Ой! – вскрикнул женский голос, когда собаки добежали до толпы. – А они не кусаются?

Народ опасливо попятился. Собаки оторвали носы от асфальта и повернулись к хозяевам. Одна негромко выдала прерывистый скулящий звук.

– Я же говорил! – громко сказал, повернувшись к появившемуся на крыльце сутулому капитану с залысинами, один из сержантов. – Затоптали тут все давно!

– Ничего, пусть они тогда просто всех тут проверят, – бросил капитан, доставая из кармана сигаретную пачку. Пока он прикуривал, кое-кто из народа начал расходиться, и заметивший это капитан нехорошо усмехнулся. Он выпустил дым и крикнул: – Просьба всем оставаться на местах!

– А с чего это мы должны…

– А с того, – сказал, спустившись с крыльца, капитан. Он неспешно пошел вдоль внутренней стороны людского серпа, вглядываясь в лица. – Всех вас только что было не отогнать, до того вам все здесь было интересно… Теперь же вас приходится удерживать… – Он затянулся, опять выпустил дым. – С чего бы это?

– Работать пора, вот с чего, – буркнул кто-то.

Народ загомонил, забурлил, а капитан, не обращая внимания на недовольные реплики, крикнул своим:

– Обеспечить выполнение! Пока собаки не проверят, никого не отпускать!

Милиционеры переместились на внешнюю сторону серпа. Если раньше они не подпускали любопытствующий народ к крыльцу, то сейчас, напротив, не давали ему рассеяться по территории.

– Ничего, это ненадолго! – крикнул капитан, а Наташа жалобно сказала:

– Я так и знала… Влипли, короче.

Тамара опять вскинула руку, озабоченно посмотрела на часики и подтвердила:

– Теперь Аркадьич нас точно прибьет.

Я хотел сказать что-то успокаивающее, но промолчал. Только посмотрел на ее изящное запястье.

Однако капитан не соврал, все не заняло много времени. Собаки, с которыми сержанты зашли с двух сторон, навстречу друг другу, довольно быстро бежали, с виду не слишком рьяно принюхиваясь к толпе, пока не встретились в точке, где мы стояли. Тут они остановились, синхронно повернули морды в нашу сторону и почти так же синхронно коротко гавкнули.

– Чего это они… – пискнула Наташа, а толпа быстро расступилась, давая возможность сержантам пробраться к нам.

– Ой… мамочки… – прошептала Тамара, – я боюсь…

Она нервно покрутила головой, словно оглядываясь в поисках защиты, остановила взгляд на мне и я, разумеется, тут же вышел вперед, чтобы огородить свою девчонку от притязаний наглых собак. Рядом решительно встал Викентьич.

– Товарищ капитан! – крикнул один из сержантов, невысокий крепыш с черными щегольскими усами. – Есть!

Капитан поискал глазами мусорное ведро, не нашел и бросил окурок на асфальт. Придавил его подошвой и, выпуская последнюю струйку дыма, пошел в нашу сторону. Вокруг нашей четверки уже давно образовалась пустота, а учитывая, что сержанты и их собаки стояли неподвижно и неотрывно смотрели на нас, со стороны это, наверное, смахивало на взятых под конвой преступников.