Зигзаг неудачи - Валентина Андреева

– А зачем?

– Наших навестить.

– Не думаю, что встретят бурными аплодисментами. Лучше позвонить по мобильнику. Обругать обругают, зато не достанут – руки коротки. Мам, ты сидишь?

– Сижу, сижу…

– Не вздумай встать, я трогаюсь в обратный путь. Мне тут на ноги какая-то тряпка намоталась.

– Подожди! – всполошилась я. – Проверь, закрыта ли у нас дверь!

– Ты же ее сама закрывала.

Что-то звякнуло об пол.

– Ну вот, – растерянно прошептала дочь, – дверь закрыта, а ключ я уронила на пол.

– Он сам виноват. Не ползай по полу в темноте. Утром поднимем.

Это было опрометчивое решение. С рассветом мы, наконец, заснули и не слышали, как кто-то ночью открывал нашу дверь. Запасным ключом, естественно. Будь наш ключ на месте, этого бы не произошло.

В половине восьмого проснулся Ванечка. И чего ребенку спокойно не спалось до обеда? Вместе с ним проснулись все, поскольку спать под истошные бравые вопли веселого ребенка, совмещенные с непонятным шлепанием, невозможно. Причину Ванечкиного восторга я спросонья не поняла. Тем более что не могла воочию оценить ее грандиозность. Вскочив с кровати, заметалась в поисках халата, усилием воли сдерживая желание выскочить за дверь в короткой маечке. И почему решила, что ребенка надо спасать? В мой халат был запеленут Аленкин тапок. Дочь мучительно морщилась и жалобно просила разрешения, непонятно у кого, поспать еще хоть пять минуточек. Я не возражала. А Ванечке, судя по всему, и вообще по фигу были чужие желания.

– Сейчас Наталья Николаевна встанет и успокоит ребенка, – пообещала я, торопливо натягивая халат и окончательно просыпаясь. Рванувшись в дверь, сообразила, что она закрыта, а ключ валяется на полу. Прямо у самой двери. Чуть дальше валялись мои голубые шорты. А на них – маленький туристский топорик. Я протянула руку, чтобы его убрать, тупо соображая, что топорик не наш, а шорты обезображены темными пятнами непонятного происхождения. Процесс медленно нарастающего в моей душе возмущения споткнулся о молниеносную догадку, и я резко отдернула руку.

– Алена… – пробормотала я и сама себя не услышала. – Аленка!

– Как же мне хорошо спалось под дождем в Москве. С утра до вечера и еще ночь напролет, – зевнула дочь.

– Ты точно помнишь, что наша дверь была ночью закрыта?

– А что, ее украли?

– Нам топор подложили…

– Зачем? Отбиваться от комаров?

– Ты его ни в коем случае не трогай. Он на моих шортах лежит.

– Да пусть лежит. Он мне не мешает. Может, ты сбагришь милого ребенка в сад? Или напомнишь о нем бабушке с дедушкой? На худой конец, дяде Якову.

– Я постараюсь…

Ключ плохо слушался и никак не желал попадать в замочную скважину. Слыша мою возню, дочь посоветовала взять топор и прорубить себе персональный выход. Все равно за Ванечкиными воплями стука топора никто не услышит. Дверь я все-таки ухитрилась открыть цивилизованным путем. Уже на выходе меня поймал тревожный вопрос Алены, откуда в нашей комнате топор. Обернувшись, я увидела, что она внимательно его рассматривает.

– Ма-ам! Он к кому-то капитально прилагался! На шортах кровь! Ты куда?

– Пойду поищу это самое прилагательное. Может, кто-то неудачно пошутил?

– Имея в кармане запасной ключ от нашей комнаты? Я иду с тобой. Сейчас, я быстро.

– Хорошо, одевайся, я снаружи подожду. Не могу смотреть на свои шорты. Честное слово, из этой поездки вернусь нищенкой.

По другую сторону двери моим глазам открылось захватывающее зрелище: весьма довольный Ванечка лихо скатывался по ступенькам лестницы на мягком месте, непроизвольно подскакивая, как на лошади. Сверху за этими скачками с интересом наблюдали Наташка и Дарина. Подруга оглянулась на меня:

– Ир, представляешь, что творит?! Прямо так и тянет попробовать. До этого момента считала, что с лестницы можно только по перилам скатываться.

– Угу, – мрачно промычала я и, не задерживаясь, прошла в комнату к ребятам.

Она была открыта и пуста.

– Все на пляже, – пояснила Дарина. – Надо бы тоже искупаться, но пора отчаливать. В первый раз не горю желанием уезжать. Трудно поверить, что в Москве дожди.

– А ты здесь уже была? – ничуть не сомневаясь в положительном ответе, спросила я.

– В прошлом году. С отцом. Только он эти три дня провел здесь, а я остановилась в Туапсе. В гостинице.

Неслышно подошла Аленка, пожелала всем доброго утра и вопросительно уставилась на меня. Я ободряюще улыбнулась. За спиной резко хлопнула дверь спальни Серафимы Игнатьевны и раздался возмущенный голос Яночки:

– Ванька! Жокей недоделаный! Ты долго будешь меня доставать? Я тебе не бабка, живо вниз по ступенькам лбом съедешь!

Ванечка, в очередной раз достигший подножия лестницы, для начала показал Янке язык. Почему-то синий. Та, недолго думая, высунула в ответ свой. Нормального розового цвета. И тут ребенка понесло… В рекордно-короткий срок он скроил около сотни ни разу не повторяющихся рож, одновременно кривляясь всем телом. Они менялись со скоростью не меньшей, чем скорость слаломиста, лидирующего в соревнованиях по скоростному спуску с горы. Мне даже удалось отвлечься от своих несчастных шорт. Янка ему явно проигрывала. Оба были крайне довольны.

В дом влетела Гала:

– Доброе утречко! Я прямо из церкви. Сейчас будем завтракать. Спускайтеся у столовую. Ванечка, будешь рисовую кашку? – тараторила она, торопливо следуя по коридору.

– Я хочу чипсы! – отвлекшись от основного занятия, заявил Ванечка тоном, не допускающим возражения. Бесшумно появившийся рядом с внуком дорогой дедушка этого не понял и попытался убедить внука, что чипсы – вещь вредная. Особенно на завтрак. За что и поплатился. Мастерским ударом ноги в дедову лодыжку Ванечка на пару дней лишил Александра Иосифовича возможности нормально передвигаться. Покалеченный тоненько взвыл и, подхватив в руки согнутую в колене раненую конечность, попытался прыгать на одной ноге. Это удавалось плохо. Раненая нога все время пыталась вырваться и прийти на помощь здоровой в целях равновесия. Милый ребенок за этим действом с интересом наблюдал. Недолго. Посчитав эксперимент незавершенным, он двинул дедушке по второй ноге. Тот сменил тональность и, заорав благим матом, тут же уселся на пол, качаясь от боли и пытаясь легким поглаживанием смягчить ее. Заспанная Анита Ильинична выглянула было из своей комнаты, но моментально втянула голову обратно. Красноречиво щелкнул замок, стало ясно – дама предпочтет скорее умереть голодной смертью, чем спуститься к завтраку.

– Саша!

В голосе подоспевшей к мужу Бабобабы удивительным образом сочетались деланный испуг, фальшивая забота и подлинное раздражение.

– Что сидишь… качаясь?

– Как юла после завода, да, ба? – радостно завопил внук. И подозрительно уставился на толстые лодыжки бабушки, облаченной в бриджи.

Обутые в массивные сандалеты ноги ребенка нетерпеливо зашаркали по паркету, имитируя движение собаки, с силой отбрасывающей задними лапами землю. Янка довольно хихикнула, предвкушая захватывающее продолжение спектакля.

– Ванька, воздух! – неожиданно гаркнула Наташка.

Потерявший бдительность ребенок задрал физиономию вверх, и в ту же секунду на его голову было мастерски нахлобучено широкое банное полотенце. Он хаотично замахал руками, пытаясь от него отделаться.

– Что ты себе позволяешь?! – побагровев, завопила Бабобаба на Наташку.

– Вот идиотка! – от души веселясь, выдавила из себя Яночка. – Жаль, что тебе повезло… Сидели бы сейчас со своим Сашей на пару, как два китайских болвана! О! Третий, подкованный чуть ранее, неплохо смотрелся бы в середине.

Из своей комнаты, опираясь на палку, величественно шествовала Вероника Георгиевна. Умный Яша, вероятно, не намеревался вылезать, упорно делая вид, что не проснулся.

– Гала!.. Га-а-ала! – проорала вниз Яночка. И, услышав отзыв: «Я туточки!», приказала: – Корми всю эту свору. Им пора собирать манатки. Тетушке я лично помогу спуститься вниз. Завтракать приду позднее.

И, не слушая гневной отповеди Бабобабы, зевнула, смачно потянулась и скрылась в комнате.

Мы тоже отсрочили время завтрака – до возвращения с моря. И не из-за Ванечки. Ребенок был поглощен новым занятием: пытался докинуть до второго этажа Наташкино полотенце. Увы, нашим планам не дано было осуществиться. Открылась входная дверь, и друг за другом вошли Яша с полотенцем через плечо, Лешик с ластами и Славка в маске с воинственно торчащей вбок трубкой для воздуха. За ним дверь и закрылась.

– А где отец? Ребята, где Леонид Сергеевич? – растерянно спросила Дарина.

– Как где? Здесь, наверное, – недоуменно ответил Лешик. – Он вроде рано утром собирался на море пойти. Когда мы встали, комната была открыта, но его в ней уже не было.

– Да он, скорее всего, уже вернулся и спит! – глухо пояснил сын через маску.

– Вызывайте милицию, – устало заявила я, нисколько не сомневаясь, что ее присутствие необходимо. И зажала уши ладонями, опасаясь диких криков. Хотя они, мои уши, можно было уже назвать тренированными.