Смерть пэра - Найо Марш

— Право, Имми! — отозвался лорд Чарльз. — За каким чертом тете Кит возвращаться сюда в такое время?

— Все настолько странно, что я считаю, возвращение тети Кит даже и после полуночи будет вполне в духе последних событий.

— Еще не полночь, — заметила Плюшка.

— Мистера Аллейна слышно все хуже, — проговорил Колин. — Наверное, он спускается вниз и кричит по пути.

Плюшка выдвинула еще один вариант.

— Может быть, — предположила она, — Аллейн сидит в лифте и кричит, чтобы узнали, си нузавон парле вре о сюжет де мон онкль[16].

— Плюшка, деточка! — простонала Шарло. — Твое произношение! Право же!

— Ну что ж, — заявила Фрида, оглядываясь на полицейского, — мы все равно не можем пойти и узнать, что там происходит.

— Господи! — воскликнул лорд Чарльз. — Это и впрямь тетя Кит.

И в дверь гостиной действительно вплыла леди Катерин Лоуб.

— Имми, голубушка, — шептала она, обнимая Шарло. — Это такой кошмар, но и такое благословение. Пути Его воистину неисповедимы, и нет сомнений, что Он избрал это орудие. Чарли, душа моя!

— Тетя Кит, где вы были?

— В Хэмпстеде. Метро и автобусом. Я вернулась бы раньше, но, к несчастью, я села не на тот автобус, а мистер Натан так долго копался... И как оказалось, все зря. Хотя даже сейчас, с уплатами посмертных долгов...

— Я ничего не понимаю! К кому вы поехали в Хэмпстед?

— К некоему мистеру Айседору 3. Натану, Чарли. Я поначалу думала, что застану его в лавке, но, конечно, все было уже закрыто, когда я туда добралась. Но я нашла в телефонной книге его адрес, и он, к счастью, оказался дома. Такой удивительный дом, Имми! Огромные картины и столько бархата. Но мистер Натан — просто очарователен.

— Господи, не может быть, что вы говорите о деде Иззи из ломбарда за углом! — ахнула Фрида.

— Что, деточка?

— Не может быть, чтобы это был ростовщик с Адмирал-стрит, тетушка?!

— Да. Понимаешь, Чарли, я всегда считала, что надо было давно так поступить во имя убогих и сирых, потому что очень уж глупо платить эту огромную страховку, когда я вовсе не так богата, но они — единственное, что осталось у меня от семьи, поэтому мне всегда казалось, что мама не одобрила бы этого. Но вы — совсем другое дело, вы — семья, и мне это доставило такую радость, дорогой мой. Честное слово, мне стало так хорошо. Сейчас, может быть, ты захочешь их выкупить, хотя это совсем не к спеху...

— Тетя Кит, — потрясенно спросил лорд Чарльз, — вы не про индийский жемчуг говорите?

— Что, деточка?

— Вы не про жемчуг двоюродной бабушки Каролины?

— Такое счастье, что я всегда их ношу, — тетя Кит покопалась в своем ридикюле и вытащила кусочек бумаги, который затем сунула в безжизненную руку лорда Чарльза. — Возьми, Чарли, душа моя. И я так рада. Я уверена, что мистер Натан — очень порядочный человек. Он долго рассматривал жемчуг, а я ему сказала, сколько он стоит, потому что жемчуг застрахован, и в конце концов мы с ним заключили очень выгодную сделку. Я попросила его выписать чек на твое имя, потому что...

Шарло, хотя и запоздало, перебила леди Катерин, выстрелив в нее громкую очередь французских фраз. Леди Катерин близоруко воззрилась в противоположный конец комнаты, издала сдавленное восклицание и упала в ближайшее кресло. Лорд Чарльз рассматривал в монокль чек, пытаясь что-то сказать своей тете, потом сделал беспомощный жест и повернулся к жене.

— Дорогая тетя Кит, — начала Шарло и осеклась. — C'cet trop...[17] — она снова смолкла. — Нет, я просто не в состоянии кричать по-французски, — сказала Шарло.

Она посмотрела на полицейского, подошла к письменному столу возле Роберты, взяла лист бумаги и вынула ручку.

— Право, — ужаснулась леди Катерин, — не может же он считать, что это кто-то из вас... — Она с трагическим видом повернулась к своему племяннику. — Это совершенно невозможно, — прошептала она. — Он показался мне таким джентльменом...

— Дай ей это, — попросила Шарло и сунула в руку Роберте листок, на котором она крупными печатными буквами написала:

ДОРОГАЯ, ТЫ СКАЗАЛА ИНСПЕКТОРУ, ЧТО МЫ ПРОСИЛИ У ГАБРИЭЛЯ ДВЕ ТЫСЯЧИ?

Послушно выполняя поручение, Роберта показала остальным этот листок, прежде чем сунуть его в руку леди Катерин, которая тут же принялась копаться в сумке в поисках своих очков. Она водрузила их на нос и медленно, шевеля губами, прочла записку Шарло, держа листок дрожащими старческими руками. Потом она положила листок на колени и, жалобно переводя взгляд с одного Минога на другого, прошептала:

— Я не сказала ему сколько.

Фрида протяжно застонала. Наступила краткая тишина. Роберта смотрела, как леди Катерин скрюченной артритом старческой рукой роется в ридикюле в поисках носового платка. Вдруг Генри встал, подошел к тетке и наклонился, чтобы поцеловать ее.

— Дорогая тетя Кит, — мягко сказал Генри. — Вы так добры.

Наверное, именно в этот момент Роберта поняла, что влюблена в Генри.

Очень трудно поблагодарить глухого человека за доставленную им большую сумму денег, когда каждое слово благодарности может скомпрометировать говорящего в глазах — или, вернее, ушах — внимательного полицейского. Миноги взяли себя в руки и постарались сделать это как можно лучше.

Леди Катерин с трудом могла расслышать французские фразы, но весьма бегло шептала их себе под нос. Беседу вели одновременно на двух языках, отпуская наиболее невинные фразы по-английски, хотя Роберте казалось, что нет никакого смысла скрывать плачевное финансовое положение лорда Чарльза от Аллейна, коль скоро леди Катерин уже рассказала ему все о цели беседы двух братьев, а инспектор Фокс знал все про мистера Ворчалла.

Через несколько минут в дальнюю дверь постучали, и констебль ее открыл. Раздался невнятный голос Фокса, а немного погодя он вошел.

— Мистер Аллейн, милорд, — заявил Фокс, — был бы очень обязан, если бы леди Патриция пришла на несколько минут в столовую.

— Ступай, Плюшка, — кивнула ей мать. Голос ее оставался таким же бодрым, но, когда Плюшка проходила мимо, Шарло взяла ее за руку и одарила улыбкой, которая показалась Роберте самой тревожной на свете. Плюшка вышла.

— Как в фильме о Французской революции, — хихикнула Фрида. — Знаете, когда маленькая кучка аристократов делается все меньше и меньше.

— Господи помилуй, Фрид, — рассердился Генри, — попридержи язык.

— Ох-ох, лапуля, ну и манеры! — произнесла Фрида, подражая кокни.

Дверь открылась снова, и вошел доктор Макколдунн. Роберта подумала, неужели вся ночь так и пройдет под знаком визитов доктора Макколдунна? Каждый раз, когда он приходил, вид у него был весьма озабоченный и тревожный. И каждый раз он пожимал руки Шарло и лорду Чарльзу.

— Ну что ж, — начал он. — Она поправится, с ней все будет в порядке. Ей лучше. Она поспала и уже не так... возбуждена. Конечно, она все еще довольно сильно расстроена. И склонна к... — он сделал выразительный жест.

— Чокнутая? — спросила Фрида. — Совсем того, вы хотите сказать?

— Дорогая девочка, конечно же нет, но она беспокойна и не похожа на себя.

— Ну, она даже в самом веселом настроении — весьма мрачное существо, бедняжка Вайолет, — уныло заметил лорд Чарльз.

— А раньше с ней что-нибудь подобное бывало? — осторожно спросил доктор Макколдунн. — В смысле, с головой? Истерия и прочее такое?

— Мы всегда считали, что она немного странная, — отозвался лорд Чарльз.

— Немного! Ну, папа! — взвилась Фрида. — Дорогие мои, давайте смотреть правде в глаза, она же совершенно того! Нет-нет, папа, не отрицай! Как насчет того сумасшедшего дома, куда ее прятали время от времени?

— Да, периодически у нее сдавали нервы, — пробормотал лорд Чарльз.

— Она наблюдалась у психиатра?

— Да-да, мне кажется, наблюдалась. Однако теперь уже нет. Она обратилась, стала научной христианкой какое-то время назад, и, как мне кажется, мой брат считал, что это ей поможет. Но это продолжалось недолго, и в последнее время она от души увлеклась каким-то оккультизмом.

— Черная магия, — пояснила Фрид. — Она — ведьма.

— Господи помилуй! — покачал головой доктор Макколдунн. — Ну хорошо, — продолжил он, помедлив. — Я предложил ей посоветоваться с ее собственным доктором.

— И что она на это ответила? — поинтересовалась Шарло.

— Она ничего не сказала. — Доктор Макколдунн посмотрел на полисмена. — Она вообще мало что говорила.

— Да, я знаю, — согласилась Шарло. — Она просто глядит на тебя не мигая и молчит. Чувствуешь себя очень неприятно.

— Вы не знаете, принимает ли она какие-нибудь лекарства? Скажем, ну-у... аспирин? Или что-нибудь снотворное?

— Не знаю, — резко ответила Шарло. — А почему вы спрашиваете?

Доктор слегка пожал плечами и уклончиво ответил:

— О, я просто думал, что если она принимает что-нибудь, то ей и дальше лучше принимать лекарство. В той же дозе.