Крейсер I ранга "Россия" (1895 – 1922) - Рафаил Мельников

Корабли шли как на заклание, повторяя синдром трех английских крейсеров. Немецкие подводники могли выбрать любую цель. Правда, тогда же в 8 ч, уже за вахту лейтенанта Д.И. Федотова (1889-?), было записано: "Сигнал: отражение минной атаки. Приготовились к отражению атак подводных лодок". Но это, при отсутствии охраны из сопровождающих миноносцев, не могло помешать немецким подводникам выбрать любую из четырех целей. Все они в равной мере были беззащитны. Оставалось лишь выбрать подходящие позицию и момент для атаки.

Провидение сочло исчерпанным тот казавшийся нескончаемым запас выигрышных обстоятельств, которыми оно с щедростью не переставало одаривать русский флот в войнах 1904-1905 гг. и 1914-1917 гг. К картине, представленной в книге автора о крейсерах типа "Адмирал Макаров" (с. 64-70), следует добавить, что "Россия", и шедшие с ней "Богатырь", "Олег" (отделились в 11 ч 30 мин), и "Аврора" (отделилась в 11 ч 30 мин) оказались лишены возможности идентифицировать видимый с них взрыв в море. На них даже не подозревали, что этим взрывом в мгновение ока со всем экипажем была уничтожена только что встреченная "Паллада".

От места взрыва "Россия" находилась в 17, "Аврора – в 20 милях. По странности (видимо, записи делались в спешке), расходятся даже записи в вахтенных журналах кораблей. На "России" запись отнесена к 12 ч 10 мин, когда по пеленгу 54" и в расстоянии около 17 миль был замечен "столб воды, по-видимому, от взрыва мины". На "Авроре" запись о "громадном взрыве", отнесенная почему-то к 12 ч 20 мин, свидетельствовала, что он произошел в расстоянии 20 миль слева. Вблизи взрыва были видны верхушки четырех труб и рангоут крейсера типа "Баян". Это и был "Баян", оказавшийся единственным свидетелем гибели "Паллады". Как будто кто-то невидимый расставил все фигуры так, что ближайшие к "Палладе" крейсера в момент взрыва оказались в удалении, не позволявшем предположить о несчастье.

Атака германских подводников прикрывалась появлением отвлекающих на себя внимание легких крейсеров. Это были все тот же вездесущий "Аугсбург", опознавать который русские корабли все еще не могли научиться (Р. Фирле, с. 207), и шедший с ним "Любек", имевший скорость лишь 20 уз. Он держался в отдалении от района атаки U26.

Обоих нетрудно было поймать, прояви русские хоть какую-то инициативу. Но страх перед флотом Открытого моря порой виделся за каждым явившимся с запада диверсантом и сковывал волю русских командиров. И немцы действовали нахальнейшим образом, все рассчитали и предусмотрели.

На "России" появление неприятельского крейсера по пеленгу 265" было отмечено в 12 ч 5 мин – за пять минут до предполагаемого взрыва мины по пеленгу 54°. Спустя две минуты после взрыва "Россия" легла на курс 274°. Неприятельский крейсер в расстоянии 150 каб. шел в это время на N, явно приглашая к погоне.

В 12 ч 25 мин за первым крейсером показался второй. В 12 ч 50 мин на "Авроре" от начальника 2-й бригады крейсеров получили радио: "Вижу неприятельский крейсер типа "Адальберт", а через 5 минут – вызов "Авроры" на поддержку. В 13 ч "Аврора", только что отдавшая якорь на рейде Севастополя, вышла в море и в 13 ч 45 мин присоединилась к "России", вступив в ее кильватер. С "Авроры" в этот момент также признали, что трубы видневшегося на SW неприятельского крейсера принадлежали к крейсеру типа "Принц Адальберт".

В 13 ч 10 мин "Россия" сообщила: "вижу неприятельский крейсер в квадрате 63. В 1 ч 45 мин от "Баяна" поступило уточнение: в широте 59°36' и долгота 22°47' "Паллада" атакована подлодкой. Перед взрывом "Паллада" замечена нами. Открыли огонь, результат неизвестен", а в 14 ч 05 мин.: "Паллада" взорвана.

В 13 ч 30 мин неприятель скрылся за горизонтом и "Россия" с "Авророй" в 13 ч 55 мин. начали по створам входить в Абоские шхеры у о. Эрэ. Здесь они у о. Кальхоммен в 15 ч отдали якоря.

30 сентября с "России" на ночь послали в дозор паровой катер. Из остававшихся и приходивших на рейд миноносцев четыре на следующий день, попарно заняв места на крамболах "России" и "Авроры", вступили в их охрану на переходе в Ревель в ночь с 1 по 2 октября.

Такой была картина событий тех дней, в которых "Россия" (как и остальные крейсера) едва не попала под прицел U26. Убрав крейсера в гаванях, штаб вслед за катастрофой "Паллады" предписал двум дивизиям послать готовые к действию миноносцы "рыскать и искать по морю подводных лодок" (И.И. Ренгартен). Эти же поиски возобновились 29 сентября, но остались безрезультатны.

Поразительно, однако, даже в свете этих потрясений в штабе прекращение дозоров крейсеров полагали лишь временной мерой. Это означало, что невзирая на все происшедшее (не говоря об уроках трех английских крейсеров), штаб Н.О. Эссена в полной мере подводную угрозу оценить не сумел.

На "России", как и на всем флоте кипели жаждой мщения за гибель "Паллады", но средств для немедленного мщения в наличии не было. Флот не имел подводных лодок, хотя бы того качества, что были у немцев, а находившиеся в постройке "Барсы" не обещали кардинальных перемен в качестве конструкции и вооружении. Не было и крейсеров, которые, подобно "Аугсбургу", могли заманить противника под удар своих подводных лодок. Начинавшие сдаточную пору дредноуты были, как оказывается, выведены из прямого подчинения Н.О. Эссена. Они предназначались исключительно на случай боя с вторгшимся в Финский залив германским флотом.

Как писал в дневнике И.И. Ренгартен, "на командующего флотом жалко было смотреть: с одной стороны "сберегать", с другой стороны, общее недовольство пассивностью наших действий".

Не удалось и спасение "Магдебурга". Упустив момент спасения (сил и средств не хватало), крейсер отдали на волю шторма, который стянул корабль кормой на глубокую воду. 18 сентября корабль прочно сел на дно, а на возобновление сильно осложнившихся спасательных работ шансов оставалось мало.

И все же средства для отпора немцам в море были найдены.

21. В тылу вчерашних друзей

Уже не раз с блеском оправдывая свое много обязывающее, державно патриотическое название, "Россия" и в мировой войне отличилась не имевшим повторения подвигом. Продолжая начатые 25 сентября/8 октября активные минные постановки в водах противника, Н.О. Эссен последовательно наращивал состав занятых в них сил. К 14/26 ноября 1914 г. миноносцы (и один раз "Амур"), доходя до Пиллау и Мемеля, выставил 1132 мины. На время, пока к такой же операции готовился "Рюрик", его роль флагманского корабля флота перешла к "России". Как записывал в дневнике И.И. Ренгартен, "великое переселение" совершилось с 20 по 28 ноября. На "Рюрике" для разгрузки корабля на время выхода с минами даже сняли крышу кормовой башни. Во время операции с участием крейсера "Адмирал Макаров" и заградителя "Енисей" 1/14 декабря и 2/15 декабря было выставлено 423 мины.

Тем временем под непосредственным наблюдением Н.О. Эссена к выходу в море с палубным грузом мин готовили "Россию". Просторная палуба (без уступа для каземата в корме, как было на "Громобое") позволила сделать корабль особенно эффективным и удобным заградителем. В эти дни штаб на России уточнял детали стоящей операции невиданного размаха. Корабль же продолжал плавания, в которых командующий флотом, чтобы, видимо, ввести в заблуждение германских агентов, несколько раз переносил свой флаг: в ноябре с "Рюрика" на "Цесаревич", 20-го на "Рюрик", 28-го на "Россию", 2 декабря на только что присоединившийся к флоту дредноут "Севастополь".

Новый 1915 год "Россия" встречала в боевом походе. Его целью был маяк Аркона на знаменитом германском острове Рюген. По-мирному сияло зарево огней, хорошо знакомых по прежним плаваниям городов и маяков побережья главной морской провинции германской империи. Еще несколько десятков миль пути, и всегда гостеприимный Киль – главная база германского флота и резиденция неизменно благожелательного к русским друзьям Принца Вильгельма Прусского – отведет "России" почетное место на рейде бухты напротив дворца Принца. Нетрудно было представить, что за мириадами огней побережья – в каких-то 100 милях светят и манят к себе огни одной из красивейших, благоустроенных и культурных столиц Европы – Берлина.

По собственным впечатлениям или путеводителям люди могли помнить красоты этого замечательного города – от уютных Unter der Linden до широко размахнувшихся в узорах трамвайных путей Александер-плац, двухэтажной эстакады вокзала Фридрих-плац, величественного королевского замка, национальной галереи, необъятного, с озерами, лугом и лесом, Тиргорфена и совсем по-парижски тихой улицы Бельвю.

Увы, все это было в казавшемся уже безнадежно далеко и безвозвратно ушедшем прошлом, и не дружелюбные, всегда радовавшие своей пунктуальностью и аккуратностью немцы, а коварные и деятельные, во всеоружии самой передовой в мире науки и техники, тевтонцы подстерегали теперь вторгшуюся в их воды "Россию". И не рождественские подарки доставила "Россия" к немецким берегам. Сумрачно нахохлившись еще схваченными походными креплениями, длинной вереницей затаились на палубе крейсера сто смертоносных шаров якорных мин российской выделки, на совесть сработанных руками кронштадтских или московских мастеровых людей. Мины теперь должны были помешать немецким кораблям принести смерть к русским берегам.