Лечение алкоголизма - Клод Штайнер

Эрик Берн отмечал, что наиболее убедительным свидетельством сценарных изменений у алкоголика является продолжительный период умеренного, социально приемлемого употребления алкоголя. Однако поскольку многие излечившиеся алкоголики утрачивают интерес к алкоголю, мы не всегда можем воспользоваться данным критерием. В целом, утрата озабоченности алкоголем — интереса к излюбленным алкоголиками формам времяпровождения, а также к соответствующей игре в любой из ее ролей — также является надежным критерием. Радикальные изменения в структурировании времени, выработка новых путей к добыванию поглаживаний и радостное настроение без стимулирования себя алкоголем являются ключевыми показателями сценарных изменений. Кроме того, малозаметные изменения во внешнем облике алкоголика часто также представляют собой надежный показатель, который, однако, подчас с трудом поддается оценке. Алкоголик, находящийся в фазе контрсценария, напряжен, тревожен, «натянут», даже когда улыбается и веселится, как будто он постоянно находится на грани послабления и срыва, чего не может себе позволить из опасений, что власть захватит его сценарий. Излечившийся свободен от этого оттенка нахождения «на грани», а потому выглядит и чувствует себя совершенно иначе (расслабленно и комфортно в присутствии алкоголя), чем алкоголик в фазе контрсценария.

Однако я должен предупредить читателя, чтобы он не относился к данному разделу слишком серьезно — особенно если это означает, что он или она собирается использовать эту информацию, пытаясь диагностировать трезвость других людей либо как реальное сценарное изменение, либо просто как временный контрсценарий. Такого рода анализ чужой жизни является самонадеянным и бестактным. Помимо того факта, что подобный диагноз может вести к ошибочным выводам, он в любом случае не имеет особой практической ценности. Поэтому я упомянул о нем лишь в качестве дополнительной пищи для размышлений. Трезвость является первым шагом на пути к излечению алкоголика, и совершенно очевидно, что одного этого шага недостаточно. За трезвостью в жизни алкоголика должны последовать многочисленные изменения, чтобы он окончательно излечился. Именно эти изменения нас прежде всего и интересуют; действительно ли человек вылечился, это исключительно его личное дело. Только он один может ответить на этот вопрос, и только самому себе.

Глава 18

Битва с врагом

В ходе проходящей на семинаре оживленной дискуссии профессор задает Марго какой-то вопрос. Марго убеждена, что все остальные студенты способнее и занимаются усерднее, чем она. Она боится, что учитель поймет: она только притворяется знающей предмет, — и ум Марго мгновенно становится пустым, а все ее тело сковывает паника.

Каждый раз, когда Дагу приходится взаимодействовать со своими коллегами по работе, в его голове звучат голоса: «Ты что, не видишь, какой ты странный и неуклюжий? Зато все остальные видят!».

Когда Шарлотте нужно звонить по телефону и предлагать клиентам услуги своей компании, ее сердце начинает отчаянно колотиться и все тело пронизывает страх. И хотя Шарлотте удалось выработать технику, благодаря которой она научилась казаться спокойной и уверенной в себе, ее постоянно мучают головные боли на нервной почве.

Когда Джэкоб пытается заговорить с женщиной, которая ему нравится, его захлестывают эмоции и подавляет страх, что он покажется смешным. Кроме того, Джэкоб не способен проявлять нежность и просить свою партнершу оказывать ему те знаки внимания, которые он хотел бы получать, когда находится в близких отношениях.

Хиллари не покидает страх перед опасностью: опасностью, исходящей от некачественной пищи, загрязненного воздуха и сомнительных людей, опасностью, что ее где-нибудь подкараулят и изнасилуют. Она совершает сложные, занимающие огромное количество времени процедуры, предохраняющие ее от опасности, и сводит к минимуму круг своих занятий и интересов.

Почти каждую ночь Дэниель просыпается и, ворочаясь в постели, проводит долгие бессонные часы, преследуемый фантазиями о несчастьях, которые могут случиться на следующий день. Он не способен контролировать свои кошмарные мысли, несмотря на то что страхи никогда не оправдываются. Дэниель часто чувствует себя сонным и усталым в течение дня на своей высокотехнологичной и перспективной работе.

Салли живет под пасмурным небом печали. Нередко она бесконтрольно и беспричинно ударяется в слезы и убеждена, что ей уготована несчастная жизнь. Лишь иногда для Салли наступают короткие периоды психического благополучия, и ей удается надеть на себя маску справляющегося с жизнью человека; это и поддерживает в ней надежду.

Дрю постоянно сравнивает свою внешность с внешностью других женщин. Она не обращает внимания на людей, которые, по ее мнению, не столь привлекательны, как она сама, и сосредоточивает его лишь на тех, кто выглядит «лучше» ее. Дрю неотступно преследует чувство собственной неполноценности и мысли о том, насколько хорошо ее тело: вес, грудь, бедра, ноги, волосы, кожа, поэтому она маниакально штудирует модные журналы.

Джейн панически боится социальных ситуаций, поскольку уверена, что люди будут оценивать ее и найдут ее неуклюжей, смешной и не способной постоять за себя. Ее страх настолько силен, что сейчас Джейн находится в полной социальной изоляции и в депрессии.

Рад познакомиться; угадайте, как меня зовут!

Этот практически повсеместно распространенный феномен известен всем системам психотерапии. Любой из нас слышал внутренний голос, твердящий нам снова и снова, кстати и некстати, шепотом и оглушительным криком, с детства и до старости, когда нам хорошо и когда нам плохо, что наша жизнь ничтожна, безнадежна и обречена, что мы не «о’кей», что мы глупые, злые, уродливые, ненормальные или больные.

Ему давали столько же различных имен, сколько и самому Дьяволу. Ненависть к себе, низкая самооценка, негативные внутренние разговоры, катастрофические ожидания, карающий защитник, интернализированный диктатор и критический родитель. Этот список имен можно продолжать бесконечно, но все они описывают один и тот же феномен.

Психоаналитик определит голоса, звучащие в голове Дага, как жестокое супер-эго, преследующее Джэкоба предчувствие краха, рационально-эмотивный терапевт назовет катастрофическими ожиданиями, а не покидающее Марго чувство собственной ничтожности — низкой самооценкой. Охватывающие Шарлотту приступы паники когнитивный терапевт назовет фобической реакцией, кошмарные предчувствия Дэниэля — обсессией, а страхи Хиллари — негативными внутренними разговорами или навязчивыми мыслями. Салли поставят диагноз тяжелой депрессии, а Джейн — диагноз социальной фобии. Постоянные уничижительные самооценки Дрю приверженцы теории множественной личности назовут карающим альтер-эго, а представители академической психологии — патологической самокритикой; и все вместе взятое будет описано термином «застойное мышление» в 12-шаговой программе Анонимных алкоголиков.

Я назову этого специфического демона, который делает нашу жизнь несчастной, сводя на нет все наши усилия, Внутренним Врагом. В прошлом я называл его другими именами: Родитель-Свинья, Критический Родитель, Жестокий Судья или даже Враждебный Инопланетянин. Вы можете использовать эти имена или придумать свои собственные, но обязательно назовите его как-нибудь, и давайте поговорим о нем. Как именно мы назовем этот источник столь распространенных человеческих несчастий, не так уж важно, важно назвать его как-нибудь, как угодно, и поговорить о нем; ведь мы, как правило, не признаемся себе в том, что изнутри нас гложут негативные мысли, а обсуждать эту тему считается нетактичным в воспитанном обществе.

Каждый из персонажей, описанных выше и имевших место в реальной жизни ситуаций, может рассматриваться как результат совокупности представлений, прочно укоренившихся в его психической и эмоциональной жизни. В транзактном анализе мы рассматриваем их как особое эго-состояние Критического Родителя. Его биологический базис, по-видимому, представляет собой нейронную сеть представлений и установок, функционирующих в виде согласованного паттерна. Когда мы даем ему имя, то используем метафору, описывающую хорошо знакомый нам процесс обладания. Если субъектом обладания является жестокая грубая сущность, его называют Родителем-Свиньей, если это безжалостный критикующий голос — Врагом, если неотступный рационализирующий ворчун — Критическим Родителем, а если безмолвная угнетающая тень — Внутренним Критиком.

Враг берет свое начало с внешнего влияния, навязываемого нам, когда мы находимся еще в детском возрасте, людьми, наделенными властью. Прежде всего это наши родители, а также другие родственники, учителя, соседи и, что очень важно, другие дети, имеющие над нами определенную власть, пока мы еще маленькие. Как заложники, приучившиеся любить своих похитителей — «Стокгольмский синдром», — или как заключенные, старающиеся изо всех сил угодить надзирателям, дети уясняют для себя, что их благополучие, а порой и выживание зависят от послушания и беспрекословного выполнения всего, что им говорят.