До тошноты - К.У. ЛаCарт

- Ложки!

Официантка вернулась с серебряным предметом в руке. Чаду он показался похожим на большую ложку для дыни, с остро заточенными краями. Она положила ее на стол и протиснулась между ними, вдавливая Лили обратно в диван голодным поцелуем, в то время как ее задница оказалась прямо перед лицом Чада. Встав на шаткие колени и чуть не упав, он протянул руку скользя между ее бедрами, и его палец легко скользнул промеж влажных складок плоти. Лили застонала, когда официантка зарылась лицом в ее промежность, а после зарычала. Ее глаза остекленели, а на лице появилось ошеломленное выражение. Казалось, вся комната накренилась, но Чад только приветствовал это изменение. Казалось, все его тело стало текучим и горело огнем, а из паха вырывались струи удовольствия, когда он вводил свой член во влажное лоно официантки. Та оглянулась через плечо и усмехнулась с диким выражением на лице. На мгновение показалось, что ее плоть расплылась в нечто демоническое, скелетообразное и жестокое, заметное лишь на секунду, прежде чем она вернула свое внимание к Лили. Чад вздрогнул, но продолжил совокупляться, наваливаясь изо всех сил, не обращая внимания на незнакомку, которая просунула один смазанный слюной палец между его ягодиц, проникая ему прямиком в анус. Он кончил с ревом и откинулся на подушку, наблюдая за происходящим с приятным изнеможением.

Официантка села, потянув за собой Лили, так что они втроем оказались на диване бедром к бедру. Не говоря ни слова, она взяла со стола странную ложку и поскребла ею по внутренней стороне бедра. Чад потряс головой, пытаясь скинуть наваждение, и с открытым ртом наблюдал, как молодая женщина с улыбкой зачерпнула кусок плоти со своей ноги и поднесла его к жаждущему рту Лили. Рана была бескровной, словно она была сделана из бледной глины, а не из плоти и костей, а изнутри раны струился бледно-золотой свет.

Лили проглотила угощение со стоном удовольствия и ее глаза засветились тем же золотистым светом, когда она посмотрела через женщину на Чада.

Чад снова помотал головой. Хоть это дерьмо и было безумием в чистом виде, но оно, почему-то, не казалось таким уж неправильным, каким должно было быть. Где-то в глубине его сознания зазвучала тревога, и старческий голос прокричал что-то о том, что нельзя вкушать эту плоть, но он пропустил это мимо ушей с радостью приняв сочную порцию из живота женщины со всем благоговением первого причастия алтарника.

Сладкий вкус взорвался на его языке, наполняя рот мускусом и медом. Он никогда не пробовал ничего подобного раньше, и ту же секунду все его существо потребовало добавки.

Они хотели еще на радость кормилице и ложка погружалась в плоть официантки снова и снова, после чего она исчезала в их ртах с возрастающей скоростью.

Чад не мог насытиться, тепло внутри его тела ощущалось как живой свет и вибрировало по каждому его нерву, завершаясь оргазмом. Когда женщина встала и вложила ложку в его руку, он понял, чего от него ждут, и повернулся к Лили.

Весь его мир сжался до этого момента, этой кабинки и мягкого тела Лили. Он загорелся желанием проделать в ней новое отверстие, которое еще не использовал ни один мужчина.

Они прижимались друг к другу, создавая и разрывая связи в области рта и промежности. В тот момент не существовало ничего, кроме пальцев, языков и его члена, пока он разрывал ее плоть. Она отходила легко, как мороженое, как масло, и они оба с жадностью поглощали его, пока весь окружающий мир растворялся и пока не остались только стоны, шепот, чавканье, ебля и плотское блаженство.

Отбросив ложку от нетерпения, Чад набросился на нее ртом, кусая и жуя, а визги восторга Лили присоединились к хору физического наслаждения.

* * *

Пронзительный гудок поезда и полуденный солнечный свет ударили в глаза, угрожая взорвать голову Чада, когда он очнулся на грубом бетонном полу. Пульсация в голове была настолько сильной, что его затошнило.

Он медленно сел в незнакомой комнате. Он был раздет ниже пояса, а его член казался сырым и безжизненным. Во рту было сухо, а в желудке ощущался медный привкус. Он перевернулся на бок как раз вовремя, чтобы извергнуть на пол поток горькой рвоты.

Лежа в ожидании момента, когда его взбудораженные кишки успокоятся, Чад пытался вспомнить прошедшую ночь и обрывки воспоминаний кружили ему голову. Он вспомнил проститутку. Лили? И какой-то клуб. Все это нахлынуло на него с новой силой, заставив вскочить на ноги от очередной тошнотворной волны боли.

- Вот дерьмо, - простонал он, собираясь с мыслями, пока его голова продолжала кружиться.

Он находился в давно заброшенном здании. Грязные полы были завалены мусором, окна заколочены, стекла давно выбиты. Вновь раздался гудок поезда, и он подумал, что находится рядом с железнодорожной станцией.

Но это было невозможно. Он же был на улице Кленов, а она была в нескольких милях от железной дороги. Чад прищурился, чтобы рассмотреть тени вокруг себя, и понял, что он не один. В нескольких футах от него лежала обнаженная женщина спиной к нему.

- Лили? Это ты?

Женщина не ответила.

С затаенным ужасом Чад натянул штаны, застегнул ремень и пополз по шершавому полу к тому месту, где она лежала не шевелясь.

- Ты как себя чувствуешь?

Чад погладил ее по плечу. Когда он коснулся ее холодной кожи, в его голове раздался бессвязный голос, и еще до того, как он ее перевернул, он понял, что она мертва. Она перевернулась на спину и Чад закричал диким криком, эхо которого отозвалось в его голове, когда он упал на задницу. Камни и стекло кололи ему ладони, пока он словно краб отползал от тела.

Вся ее грудь и большая часть бедер исчезли, обнажив сырую, красную плоть и блестящие белизной кости. Ее живот был вспорот когтями, а теперь уже бесполезные органы высыхали на открытом воздухе. В некоторых местах плоть была срезана начисто, явно инструментом, но другие места выглядели изгрызенными с неровными и изжеванными краями. Лицо Лили не избежало разрушения: губы и большая часть щек были вырваны, оголив сухожилия и фасции проститутки.

Ее голубые глаза смотрели вдаль и пленка смерти уже вовсю их покрывала, а окровавленные зубы, казалось, усмехались над ним, обвиняя во всем, что с ней произошло. Пока Чад смотрел, на поверхность одного глазного яблока приземлилась жирная черная муха и начала по нему ползать.

Его снова начало